Отец Александр: "Афон существует в другом измерении"

О месте церкви, религии в современном обществе, истинном и мнимом христианском служении, воспитательной роли Русской Православной церкви и христианских святынях легендарного греческого Афона главный редактор "Правды.Ру" Инна Новикова беседует с настоятелем Богоявленского кафедрального собора в Москве отцом Александром (Агейкиным).

Фото: incomartour.com.ua

Афон — это удел Божьей матери

— Отец Александр, вы недавно побывали на Афоне. С кем вы ездили на Святую гору? И почему женщинам запрещено появляться на Афоне?

— Это воля пресвятой Богородицы, потому что Афон — это удел Божьей матери. В своей проповеди она освятила эту землю. Была ее заповедь, что это страна монашествующих мужчин, посвятивших себя служению Богу в иноческом достоинстве. Конечно, тогда еще не шла речь об иноках, они появились на Святой горе только IV веке.

Афон — особое место, место тысяч возносимых к Богу молитв. Это другой мир, другая стихия, другое измерение. Афон накладывает на каждого, кто приезжает туда, отпечаток духовного опыта, чуда.

— А есть такое место для женщин?

— Для женщин — весь мир. Кроме Афона.

— В вашей группе паломников были и мусульмане, и евреи. Как они в ней оказались?

— Нас было десять мужчин, так или иначе связанных с Елоховским собором: прихожане, люди, которые интересуются духовной традицией Православной церкви, ищущие Истину. По меркам Афона это большая группа, как правило, это два, три, четыре человека.

В основном же на Святую гору приезжают поодиночке. Сейчас на Афоне проложили дороги, а пятнадцать-двадцать лет назад там можно было перемещаться только пешком. Поэтому мы смогли посетить более десятка монастырей, несколько скитов, других святынь, святых источников. Передвигаясь пешком сделать это было бы невозможно.

В нашей группе были русские, евреи, украинцы, молдаванин, башкир, итальянец, принявший православие — на Афоне он желал укрепиться в своей вере. Был с нами мусульманин, который тоже задавал много вопросов. В отношении него мы поступили практически по-евангельски: раз у тебя есть вопросы — пойдем с нами, и ты сам все увидишь своими глазами.

Когда мы приехали в Андреевский скит, в котором хранится глава апостола Андрея Первозванного, его настоятель спросил: "У вас такая странная группа, что у вас общего, почему вы все вместе?" "Мне с этими людьми хорошо, — ответил ему итальянец. — Нас объединяет вера, единство духа". Афонский монах искренне удивился: "Такие разные, и тем не менее одна семья. Вы, русские, действительно непредсказуемые".

Жизнь на Афоне

— Получается, русский мир все же есть?

— Кто-то говорит, что русский мир — это выдумка философов и историков, призванная обосновать какие-то политические цели. На Афоне мы на себе почувствовали, что такое русский мир: десять человек совершенно разных национальностей, разных культур, разного религиозного опыта, объединенные именно ощущением русского мира, которым нечего делить и которым хорошо вместе.

Жизнь на Афоне особая, ты практически сразу погружаешься в нее, хочешь ли ты того или не нет. Там нет гостиниц, вместо них кельи для паломников в братских монашеских корпусах. Режим паломников точно такой же, как у местных монахов. Перед отъездом мы обсуждали, как будем питаться, где ночевать, что вообще будем делать на Афоне.

Но в первый же день поняли, что здесь нужно жить так, как здесь живут все. Богослужение в обителях начинается где-то в 2:30 и продолжается три, три с половиной часа. Потом небольшой перерыв, примерно в семь-восемь часов утра — еще одно богослужение, после которого следует легкая трапеза, после которой братья расходятся на послушание, а паломники переходят в следующий монастырь.

По правилам афонских обителей без благословения настоятеля можно находиться в монастыре только одну ночь. Если больше — нужно пройти беседу с настоятелем. Поэтому паломники обычно больше чем на одну ночь в монастыре не остаются. Так и мы, стараясь как можно больше увидеть, поклониться афонским святыням, помолившись на трапезу, переезжали из монастыря в монастырь.

Ели мы раз в день, но, что удивительно, все совершенно забывали о еде — скудной монастырской пищи оказалось совершенно достаточно. Потому что все наши мысли были направлены на совершенно другое. Афон меняет устоявшийся, привычный нам ритм жизни, усталости мы не ощущали.

Ни в одном афонском храме нет электрического освещения, вся жизнь в них идет при свечах и лампадах. Обители, в основном, немногочисленные. Оскудение монашеского делания наблюдается сейчас во всем мире, не только у нас. В Свято-Пантелеймоновом монастыре на Афоне до 1917 года было две тысячи монахов, сейчас — пятьдесят, не больше. В Великой Лавре было полторы тысячи монахов, сейчас пятьдесят. В монастыре Ватопед, одной из самых крепких обителей, — семьдесят братьев.

Спят монахи около четырех часов, остальное время они заняты делом. У каждого монаха есть свое послушание — вид работы, которую он должен выполнять. Работают они, кто на огороде, кто в просфорной, кто в ремесленной мастерской. Много трудников, в основном албанцев-христиан.

У некоторых монастырей большие угодья виноградников, они делают вино, оно продается в греческих магазинах, не в большом количестве, конечно. На Афоне вообще не делают крепкого алкоголя, только хорошие, качественные вина. Это греческая традиция. В некоторых монастырях есть мозаичные, иконописные, ювелирные мастерские. А в основном, конечно, люди работают на огородах.

— Гости что-то платят за пребывание в обителях, или нет?

— На Афоне запрещено просить деньги с паломников. Есть одно поучительное предание, связанное с Иверским монастырем, где находится знаменитая Иверская икона Божьей матери. Однажды туда попросился на ночлег паломник, и монах-привратник потребовал с него плату. У путника денег не было, и он, опечаленный, пошел искать ночлег в горах.

По дороге встретил женщину, она протянула ему монету и сказала: "Возвращайся в обитель и заплати, пожалуйста". Он вернулся, заплатил за ночлег, а наутро братия увидела, что в чудотворном образе Божьей матери, не хватает одной монетки, которую вешают при несении как дар. И они поняли, что женщина, встретившаяся с путником в горах, была сама Божья матерь.

С той поры всем наместникам монастырей категорически запрещено брать плату с паломников. Но если люди по своей воле оставляют в обители какие-то средства — братия рада принять пожертвование. Но сами никогда ни с кого денег не просят.

Путь восхождения к духовности непрост

— Вы сказали, что пребывание на Афоне рождает в человеке какое-то особое чувство одухотворенности, просветления. В чем это выражается, если не секрет?

— Словами непросто передать состояние, которое человек испытывает на Афоне. Мы спрашивали об этом друг у друга, и оказалось, что каждый из нас испытывал свое особое чувство. Действие благодати Божьей — это особое таинство.

— Чтобы его ощутить, обязательно надо прийти в храм или достаточно молитв?

— Первый шаг — это первичное доверие, доверие к тому, что Бог говорит, к Евангелие. Евангелие не просто книга, литературный памятник — это слово Божье. Если человек начнет воспринимать Евангелие с доверием — это станет началом его духовного пути.

Следующий шаг — вхождение в Церковь. Очень важно понять, что Церковь сокровищница опыта, а не просто пункт оказания духовных услуг корпорации под названием Русская Православная церковь.

Иоанн Лествичник, преподобный Иоанн, игумен Синайской горы, в свое время написал Лествицу, книгу, в которой описал тридцать ступеней духовного восхождения человека. И только самая верхняя ступень, тридцатая, именуется в его Лествице ступенью веры, надежды, любви. Вот сколько нужно пройти человеку ступенек, чтобы достичь веры, надежды, любви, а ступени эти связаны с борьбой — со страстями, с неверием, сомнениями, вредными привычками. Все это путь восхождения.

Вера — это как зерно, оно должно вырасти. Любовь — как зерно, она тоже должна вырасти. Есть одна светская притча: женщине приснился сон, что она пришла в магазин, а за прилавком стоит Христос. "Что у тебя можно купить? Полки-то ведь пустые!" — " Ты можешь купить все, что пожелаешь". — "Тогда дай мне и удачи, и надежды, и счастья". — "Хорошо", — ответил Христос и ушел в кладовку. Выходит с маленьким пакетиком. — "И это все, что ты мне принес?" — удивилась женщина. "Я принес все, что ты просила, только ты забыла, что я продаю семена. А взрастить их ты должна будешь сама", — ответил Христос.

Неправильно, когда говорят, что в Церкви человек должен найти что-то свое. В Церкви человек должен искать самоотречение, смирение, покаяние. Это подразумевает, что искать нужно, прежде всего, Царство Божье, то есть, ищешь Божье, но не свое.

В Книге Деяний, где описано становление Апостольской Церкви после смерти Христовой, его воскресение и вознесение, есть масса примеров, когда люди, видя успех апостолов, их популярность и авторитет, возгорались завистью, желанием иметь то же, но за меньшую плату. Увы, идут века, а человечество не меняется — людям хочется сразу все, без подвига, без усилий.

Но если ты хочешь быть просто лидером, ты не станешь пастырем, но если захочешь быть пастырем, послужить Богу, то станешь духовным лидером.

Сегодня, например, порой приходится слышать и читать о неблаговидных поступках тех или иных священнослужителей. Но должна ли Церковь за них оправдываться? Не должна. Глава Церкви — Христос. Он свят и неизменен. В чем должен оправдываться Христос? Церковь призывала их покаянию, пыталась исправить, но они этого не сделали — и Церковь их отвергла. В конце концов, негодяи есть и среди поваров, и среди врачей, и среди летчиков. Но это не означает, что все летчики плохие.

Другой вопрос, почему общество уделяет повышенное внимание нелицеприятному поведению отдельных священников, а не, например, пекарей. Потому что мы считаем, и это действительно это так, что Церковь — отражение Небесной благодати, и пастыри Церкви призваны быть образцом поведения, образом молитвы, образом верности Богу. Но не каждый может устоять перед искушением.

Мы же не говорим, что гимнаст, как бы он ни был совершенен, никогда не упадет с брусьев. Еще как может, одна ошибка может привести к трагедии! Так же и в духовной жизни — если для тебя благочестие это только ширма, а одеяние священная только прикрытие, то о чем можно говорить?

В 1990-е годы священникам приходилось очень тяжело: огромное количество людей устремилось в Храм. Тем более, священники тогда, в основном, были немолодые, их было мало. И их порой невнимание катастрофически отзывалось в сердцах людей.

Я помню девяносто первый, девяносто второй годы, когда я нес послушание в Переделкино. Храмов было в Москве очень мало, только возвращались храмы. У нас могло быть в день сто восемьдесят-двести крестин. Помещение, где крестили, маленькое, народу много, дети кричат, все нервничают, друг другу мешают, священники из сил выбиваются. Что греха таить, случались и конфликты.

Сейчас все кардинально меняется. Во всех московских храмах у священников есть помощники, социальные работники, миссионеры-катехизаторы, педагоги, которые несут послушание и общаются с людьми, готовят их к общению со священником, потому что иногда действительно очень много людей, которые хотят к тебе подойти. И нужен человек, который каждого из них подготовит, чтобы священник мог сразу понять, какой помощи ожилает страждущий, и оказать ее.

C Божьей помощью

— Бывает так, что человек не знает, какая помощь ему необходима?

— Очень часто. Общий уровень знаний в духовной области у нас до сих пор минимальный. Поэтому борьба против того, чтобы Церковь участвовала в образовательном процессе, против преподавания основ православной культуры, против строительства новых приходов, храмов — это борьба. направленная на то, чтобы лишить человека возможности получить ответы на многие волнующие его вопросы.

— В парке "Торфянка" в Лосиноостровском районе, например, баталии сейчас идут не хуже, чем в свое время вокруг Химкинского леса.

— Площадка, где предполагалось построить храм Казанской Божьей матери, стала воистину центром борьбы верующих с воинствующими безбожниками. Причем протестуют против строительства храма не местные жители, а огромная коалиция профессиональных атеистов-борцов с духовностью.

Люди разных политических взглядов объединились там вокруг одного — ненависти к Православной церкви. Это и неоязычники, и представители различных протестантских деноминаций, церквей, и откровенные атеисты, и коммунисты, и движение партии "Яблоко", и сторонники Навального с Касьяновым, — кого там только нет.

На самом деле, для них это просто очередная площадка для отработки протестных технологий. Они там просто сеют ложь. Говорят: "Что такое будущий храм? Еще один филиал корпорации "Русская Православная церковь". Что вы получите? Автобусы с покойниками, страждущих различными недугами, порой очень странного поведения, какие-то постоянные Крестные ходы, звон колоколов — вам все это надо? Кому надо, пусть идут себе на задворки и там молятся, исполняют свои обряды!

— А люди что говорят?

— А многие вообще ничего не знают, потому что там храма никогда не было. Ну, приезжали раз в году в какой-нибудь храм освятить куличи, на Рождество поставить свечку. Люди не понимают, что Церковь — это огромная область жизни после богослужения, что Церковь — это работа с людьми, это образовательная, миссионерская, социальная деятельность. Это постоянная поддержка традиционных для нашего народа сфер жизни, ремесел, детского творчества.

Возьмем, например, новый храм в Северном Бутове, построенный в честь святого князя Дмитрия Донского. Там пока временный храм стоит, еще не началось строительство большого храма. Но уже работает воскресная школа на пятьсот человек, есть здание театра, спорткомплекс построен. Все это под эгидой, под покровительством Церкви. Огромное количество молодежи, все счастливы.

Люди в Лосиноостровском районе, по сути, сами себя обкрадывают. Кто-то наговорил им, что Церковь — это только непрестанный колокольный звон и машины с покойниками, а они поверили в эту ложь.

— Но тут есть еще один момент: в нашем государстве живут люди самого различного вероисповедания.

— И что? На тот же Афон у нас ездила вполне себе мультикультурная группа: православные, мусульманин, бывший католик, который только первые шаги делает в Православной вере. Мы открыты для всех, наши храмы — это место молитвы и общения людей.

Тут, кстати, возникает своя коллизия — отношения между церковью и государством. Безусловно, в административном плане они отделены друг от друга. Но вместе с тем государство — это, прежде всего, его люди. И церковь — люди. И отделить от них, а вместе с ними от государства, Церковь невозможно. Можно отделить Церковь от школы, от иных государственных институтов, как это сделали большевики. Но от людей невозможно.

Другой момент, что священники не должны заниматься политической деятельностью, это совсем не их сфера. На политической трибуне им не о чем говорить, потому что в храме уже объединены все: там могут быть представители и Коммунистической партии, и партии "Яблоко", и "Единой России", и "Справедливой России".

Они все оставляют свою политическую принадлежность за дверями храма, в нем их объединяет единство веры, единство Евангелия, в единой благодати они спасаются. Не может священник представлять интересы "Единой России" или партии "Парнас". Он должен быть пастырем Христовой Церкви, и вести всех без исключения людей к одной цели — ко Христу.

— Но Церковь это не только священники, это еще и светские люди….

— Конечно. У меня много помощников, которые никогда не будут священниками, но которые связали свою жизнь с Церковью и помогают нам. Бухгалтер в храме должен быть профессионалом в бухгалтерии. Директор воскресной школы должен иметь педагогическое образование. Но всех нас объединяет наша вера.

— В воскресную школу в Богоявленском храме и в других храмах могут приходить только дети, крещенные в православной вере, или нет?

— В нашей школе есть такое понятие "вольнослушатели". Они присутствуют на занятиях, но не обязательно зачисляются в воскресную школу. Но с другой стороны, у нас основа воскресной школы — это богослужебная практика: молитва и участие в богослужении. Если человек неверующий, если он не крещеный, он делать это не может. Но, возможно, он сделает следующий шаг и вольется в Церковь.

— А как вы относитесь к тому, что в школах появился курс "Основы мировых религий", православной, мусульманской культуры?

— Здесь очень важно, насколько компетентен педагог. Потому что если человек говорит о православии, он должен быть частью православия. Он должен жить этим. Если он не знает, что такое "покаяние", "причащение святых Христовых тайн", не может рассказать о сути нашей православной веры — о Воскресении Христовом, то никакой пользы от его трудов не будет.

Педагог, в первую очередь, — это тот, кто делится своим личным опытом. Если человек не знает физики, и берется ее преподавать, какой результат будет в итоге?