Четырнадцатое "почему" "Марии Целесты"

Кошка, она и на Азорах – кошка
Разыгравшееся воображение соучастия представило автору эклектическую картину - смесь фантазии, фантастики и реального. Но если фантастика есть нечто причудливо выдуманное, являющееся преувеличенным, гипертрофированным отображением реальных явлений, то фантазия - это творческое воображение, сочетающее непосредственное восприятие и представление с деятельностью разума, результатом которого являются мысленные образы, отличающиеся яркостью и необычностью. 

Но обратите внимание, уважаемый читатель – все, что появляется как плод фантазии, не говоря уже о фантастике, создает при моделировании ситуации изолированные вершины на ее графе, ибо признаки при этих вершинах образовали пустые связи. Тем не менее, фантазия, введя в рассмотрение фантастического посредника между случайностью и порожденным ею событием, внесла некоторое оживление в изложение, сделав его уж если не более интересным, то более красочным. И пусть извинит читатель, это было сделано с единственной целью - получения автором возможности поразмышлять и отделить все фантастическое в истории “Целесты“ от фантазии, и одновременно, реальность от того и другого. Так сказать, для гимнастики ума. И эта гимнастика поможет нам перенестись обратно – из мира фантазии в реальный мир, отражаемый нашей гипотезой. 

Возвращаясь из мира фантазии сабельной охоты за чертенком в реальный мир гипотезы, нужно признать, что мы “исподтишка” высказали и развили еще одну, порожденную, дочернюю гипотезу. Она предполагала, что нарушения целостности газовых аккумуляторов могут происходить не просто как одноразовые и мощные взрывы, но могут осуществляться еще и в виде относительно длительных “утечек” газа из пузыря, без его общего взрывоподобного разрушения. Такие утечки могут образовывать относительно маломощные локальные,  незначительные по своему поперечному сечению столбы придонного газа, вертикально направленные и вяло истекающие из еще полностью не сформировавших свой свод, и поэтому чувствительных к внешним воздействиям аккумуляторов. Это приводит к феномену “кипящего моря“, образующему “пятно“ – акваторию незначительных по размерам газовых пузырей, лопающихся на его поверхности. Попадание судна в столб газов такого пятна (плохо различимого или даже не видного со стороны, особенно в штормовую или ненастную погоду и в темное время суток), способно привести к эффекту, когда оно, находясь на плаву, потеряв паруса и дрейфуя внутри его границ, теряет свой экипаж по сценарию последействия при малых взрывах. Конечно, сложно классифицировать газовые аккумуляторы, как и их взрывы по какому либо из его признаков, но отрицать само существование их вариабельности вряд ли логично: если они есть – они разнообразны. Поэтому можно предполагать феномен и особо маломощных утечек газов из придонных аккумуляторов низкого давления, при которых, несмотря на появление эффекта инжекции, предметы и люди с борта судна не выносятся и эффект кулька не проявляется: судно просто попадает в отравленную газами атмосферу, создающую угрозу для жизни экипажа.

Появление пятен “кипящего моря“ за “Геркулесовыми столпами“ (по греческой мифологии – за пределами мира, в реальности – западнее Гибралтара), упоминалось  еще в трудах и сказках древних. И хотя мифы, как и сказки, всегда имеют установку на вымысел, в них следует искать отражение реального. Придонные условия акватории Азорских островов способствуют образованию многочисленных аккумуляторов низкого давления. Эти условия соответствуют ситуациям порождения серийности и многоразовости их маломощных мелкодисперсных взрывов и утечек газа, появляющихся в виде феномена “кипящего моря“. Весьма вероятно, что именно такие взрывы и утечки газов из аккумуляторов низкого давления и явились причиной группового исчезновения экипажей судов в июле 1969г., а также ряда аналогичных событий, происшедших в акватории Бермудского треугольника.

В частности, в рамках нашей гипотезы, такая гидрографическая ситуация объясняет серьезное обстоятельство, сознательно нами замалчивающееся ранее, как требующее особого рассмотрения, и порождающее еще одно – четырнадцатое “почему“ в истории “Целесты“, по непонятным причинам упущенное и не сформулированное следствием. Этот вопрос связан с неоднозначностью ситуации, касающейся спасательных шлюпок, хотя вопрос о шлюпках “Целесты“ тогда практически и не считался спорным. Многие члены следственной комиссии и авторы публикаций полагали и полагают сейчас, что шлюпки были использованы экипажем  поназначению – для спасения. Это хорошо укладывается в различные версии трактовок происшедшего, и это могло бы образовать подситуацию нашей ситуационной модели. Но не было и нет, до сих пор, единого мнения о причине, заставившей покинуть судно и использовать шлюпку: что вынудило экипаж покинуть борт судна?

По непонятной причине считалось, что команда ушла в океан на двух шлюпках – именно такое их количество должна была иметь “Целеста“ по своему тоннажу. Но сыщики Скотланд-Ярда выяснили, что из Нью-Йорка “Целеста“ вышла в рейс с одной шлюпкой. Другая находилась в ремонте, так как на нее во время погрузи спиртного упал бочонок. Один из членов Адмиралтейской комиссии, на волне домыслов о различного рода сговоровах против капитана Бриггса, предположил, что оставление, “Целесты“ экипажем было инсценировано. Об этом свидетельствовало, по его версии то, что на палубе бригантины лежали снятые при посадке в шлюпку, поручни левого борта,в то время как зимой в Северной Атлантике дует постоянный норд-вест и идущая в восточном направлении бригантина должна иметь ветер именно с левого борта. Но в открытом море шлюпку всегда спускают с подветренной стороны: ее должны были спускать с правого, а не с левого борта!

Но если люди покидали судно в спешке, рассуждал другой член комиссии - старый капитан-парусник, им некогда было маневрировать для постановки судна в дрейф или совершать развороты, и в лучшем случае они могли для уменьшения скорости лишь убрать парус на грот-мачте, хотя ветер все равно дул им в левый борт. Но ведь шлюпку,  не убрав парус, в самом деле, спускали именно с левого борта, и никто этого не оспаривает!

Мы, возвращаясь к сомнениям морского ветерана, полностью отвергнутым комиссией и отвергая версию инсценировки, ставим вопрос: почему могли спускать шлюпку именно с левого, наветренного борта, а не с правого подветренного?  Верно ли мыслил старый капитан и не здесь ли кроется разгадка тайны  “Целесты“? Может быть, никакого маневра в создавшейся ситуации и не требовалось?

Заслуга старого капитана состоит в том, что он действительно затронул ключевой вопрос тайны “Марии Целесты“. Ситуация с трапом образует на граф-модели события специфическую сеть отношений – подграф, но не в понятиях сговоров или инсценировок, а природных явлений, порождающих гидрографическую гипотезу. В ее рамках можно построить несколько предположений, которые при различных решениях капитана судна, приводят к одному и тому же конечному исходу.

Одно из них, по нашему мнению достаточно общее и наиболее вероятное, соответствующее попаданию судна в газовое облако мощностью, не достаточной для уноса экипажа, но достаточной, чтобы отравить его придонным газом, заключается в следующем. Бригантина своим появлением непосредственно над районом порождения молодых газовых аккумуляторов, инициализировала маломощный локальный взрыв типа “кипящего моря“ и попала вовнутрь газовой трубы, отсекающей акваторию пятна от внешних, относительно этой трубы, воздействий. Паруса бригантины были оборваны при первоначальном выбросе дисперсного облака придонного газа. Причиной потери хода и дрейфа внутри пятна, являлось отсекающее действие газового потока – инжекции, на его внешней границе с воздухом. Границы акватории пятна были не велики, в радиусе видимости  (по крайней мере, из “вороньего гнезда - “бочки “впередсмотрящего“ на вершине фок-мачты) просматривалось спокойное море. В таких условиях капитан, с учетом острого дефицита времени, чтобы избежать неизбежного удушья экипажа и пассажиров, принял решение покинуть судно и выйти за пределы кипящего пятна с помощью шлюпки, быть может и на длинном фале. Последнее, однако, представляется маловероятным из-за ограниченной длины фала, да к тому же, об обрывке лопнувшего фала и потере шлюпки, в материалах расследования не упоминается. Конечно, можно допустить, что фал мог развязаться, но и это маловероятно, - известно мастерство связывания канатов, присущее матросам-парусникам.

Единственная шлюпка судна находилась по левому борту, но в создавшейся ситуации это вообще могло не иметь никакого значения: даже достаточно сильный ветер любого направления, отсекается вверх инжекционным потоком достаточно слабо восходящего газо-водяного  столба, как от преграды.

Капитану было сложно оценить шансы шлюпки остаться на плаву как во время ее спуска и в момент касания поверхности “кипящего моря“, так и в предстоящем плавании: бурлящая акватория неоднородна из-за беспорядочности лопающихся пузырей – их случайной мощности и кучности. Но ему еще сложнее было оценить  шансы избежать удушья, как на медленно перемещающейся по бурлящему морю шлюпке, движимой задыхающимися матросами, так и на практически неподвижном судне. Но логично предположить, что угроза удушья на борту судна устрашала его больше, хотя бы своей неотразимой быстротечностью и безысходностью, необычностью и неумением защититься. Выбор был ограничен, решение в борьбе за жизнь нужно было принимать мгновенно и капитан, питая надежду выйти за границы бурлящей акватории, и хорошо понимая перспективы плавания по зимнему океану,  отдал приказ на экстренный спуск шлюпки. Мы знаем, что оставление судна стало шагом к гибели, но это был шаг действия. Но таким же гибельным шагом было бы и решение остаться на его борту, а это означало бы бездействие, не свойственное деятельной натуре опытного капитана. Ситуация не давала никаких шансов на выживание, средств защиты органов не существовало, первый противогаз появился лишь в 1915 году.    

Но для нас навсегда останется тайной – вышла ли шлюпка из района пятна или перевернулась непосредственно после касания бурлящей поверхности моря, будучи освобожденной от талей, на которых она висела при спуске, или она была затем опрокинута одним из выходов газа. Мы также не узнаем, скитались ли в океане ее пассажиры, истощенные и замерзающие, выбравшись живыми из отравленной атмосферы, или они погибли от удушья в акватории пятна. Мы никогда не узнаем где, и сколько времени неуправляемая шлюпка дрейфовала по воле волн, но мы знаем, что одна из них поставила последнюю точку в трагедии.

Так или иначе, но какие бы версии оставления “Целесты“ ее экипажем не рассматривались, самым неясным всегда оставалась причина оставления судна при его сохранности и при прочих благоприятных условиях. Именно поиск этой причины породил многочисленные загадки, фальсификации и домыслы, он стал источником множества сюжетов для журналистов и фантастов.

Гидрографическая гипотеза дает однозначную, обоснованную и законченную трактовку: существует большая вероятность, что экстренное оставление судна было связано с невозможностью его перемещения из-за попадания в вертикально направленный поток – трубу вялотекущей газо-водяной дисперсной смеси. С одной стороны это вызвало нарушение целостности парусов, с другой – создало экранирующее вертикально направленное действие, изменившее направленность движения ветра. Следствием отсекающего действия газового потока, явился неуправляемый дрейф судна в условиях атмосферы непригодной для дыхания.

Опасение быстрого удушья на борту судна перевесило боязнь оказаться в шлюпке и заставило капитана покинуть корабль, находящийся без движения в отравленной атмосфере ядовитого газа, новые порции которого, непрестанно подымаясь из глубины океана, увеличивали его концентрацию.

Решение капитана можно считать вполне обоснованным хотя бы потому, что он по своему опыту хорошо представлял и четко оценивал опасности оказаться в шлюпке посреди океана, в то время, как попав в новую для себя, неизведанную ситуацию, он ничего не мог делать для борьбы с неотразимым удушьем кроме, как затянуть окна каюты брезентом. Это свидетельствует о том, что он понимал и причины происходящего, мог произвести сопоставительный анализ возникших и грозящих опасностей, хотя предпринятые им меры, естественно, не могли быть эффективными. Он принял решение осознанно, поняв свое бессилие предпринять что либо иное, более эффективное. Даже в зимних условиях, последствия такого решения казались благоприятными для экипажа. Они давали ему шанс на спасение, в случае, если бы шлюпке удалось выйти из пятна и уйти из него на достаточно большое расстояние, не попав при этом в новое пятно, а затем, имея какой то запас воды и продуктов, будучи по зимнему одетыми и переждав пока газы рассеются, попытаться вернуться на корабль. Находясь на оживленной морской трассе, можно было надеяться быть подобранным проходящими судами – капитан Бриггс знал, что на небольшом удалении по близкому курсу идет “Дея Грация“ капитана Морхауза. Но этого не случилось, быть может потому, что газовый аккумулятор, исчерпав свои возможности иссяк, и “Целеста“, опять подпав под воздействие норд-веста, начала дрейфовать со скоростью, при которой шлюпка, движимая мускульной силой гребцов, не могла ее догнать. Одна из версий трагедии описывает именно такой исход, хотя и при иных мотивах оставления судна.

Гидрографическая гипотеза не только снимает все “почему“, порожденные непониманием причин оставления судна и мотивов принятия такого решения, но и не порождает новых вопросов, хотя и допускает вариабельность трактовок событий, происходивших на борту судна и предшествующих спуску шлюпки на воду. Такая версия оставления судна, в принципе не противоречит также ситуациям на событиях, которые могли иметь место и при попадании “Целесты“ в дисперсионное облако достаточно крупного размера, но не вызывающего унос экипажа. Она хорошо укладывается в рамки ситуационной модели, образуя в ней подмодель “кипящего моря“.

Ну, а как истолковать такие, необъяснимые на первый взгляд факты, как сухая поверхность ящика, лежащего на мокром одеяле, отсутствие ржавчины на лезвиях матросских бритв или “чудом” уцелевшие, правда, в ситуации с другим судном и в другом месте, кошки? Первые два из этих фактов объясняется тем, что влага на гладкой поверхности ящика высыхает быстрее, чем с пропитавшейся водой поверхности ворсистого одеяла. Но ко времени обнаружения “Целесты“ прошло не так уж и много времени, чтобы мокрое одеяло успело высохнуть или лезвия бритв, сделанных, как правило, из хорошей стали, успели заржаветь. Не ржавеют же они, защищаемые футлярами, постоянно находясь во влажной морской атмосфере!. Но именно эти два “почему”, отражая временные особенности события, показывают, что непреходящие шутки никак не страдающего от сабельных ударов или проклятий и боящегося только гнева богов демиурга случайности, злокозненные для “Целесты”, обратились в ироническую добродетель для “Дея Грации”. Почувствовав угрызения свой сатанинской совести, он осчастливил не кого нибудь, а именно друга капитана Бриггса, компенсировав ему горечь утрат немалым вознаграждением. Ведь мог же он, вместо премии капитану, удостоить бриг, следующий вслед за бригантиной, той же незавидной славы “Летучего голландца”! Воистину, Бриггсу не стоило гоняться за чертенком с саблей, хотя бы и итальянской. Да еще и меченой тринадцатым  номером. Чертова дюжина сыграла в судьбе “Целесты” роковую роль!

А кошки, они ведь и на Азорах кошки! И на Бермудах – тоже. Представьте себе, что делает любой представитель кошачьего племени в стрессовой ситуации? Мгновенным прыжком кошка ищет убежища, взбираясь либо на дерево, либо пролезая в любую дыру, например в хорошо закрытый трюм, где для нее оставлен лаз и где так много любимых ею корабельных крыс - не “задаром” же ее берут на корабль! А попробуйте оторвать кошку, в инстинктивном испуге вцепившуюся в какой либо предмет всеми своими лапами и всеми  своими когтями! Ее “удельная”, на единицу веса сила, во много раз превосходит такую же человеческую. Кошку, забившуюся, например, под койку, привинченную ножками к полу каюты, да еще вцепившуюся в матрас, воздушный поток будет не выносить наружу, а наоборот, прижимать к его нижней горизонтальной поверхности, сохраняя ей жизнь. Но должно же было кому-то и где-то, в такой экстремальной ситуации и повезти! Вот оно, повсеместное и ежечасное проявление демиурга случайности, этого “сверхъестественного”, хотя зловредного но, ведь изредка не очень уж и злобного, зато всегда шаловливого создателя случая! Кто-то ведь и в лотереях выигрывает (как правило, не тот!), какому то счастливчику (и тоже не тому!) попадает и не очень уж свирепая жена. Кошкам, перебегающим дорогу, не везет как правило, но могло же ей повезти на морских путях, даром она воды не любит - могла же она оказаться при попадании судна в облако взрыва под защитой кровли! Но как всегда, в любой, так и в этой ситуации, демиург случайности в первую очередь шутит с человеком. Почему этот игривый бесенок вынуждает человека при падении, даже в собственной квартире, “хвататься” за воздух, ломать не только руки и ноги, но и головы? Ответ прост: миром правит случай, а его властелином является тот самый демиург, который верно служит богам моря. Но не только им. Он верный слуга Её Величества - необходимости. Именно это и заставило нас уделить ему столько внимания. Берегитесь случая, не дразните его, не размахивайте перед ним итальянской саблей и прячьте ее подальше, даже если она пришла в Вашу коллекцию не тринадцатым, а седьмым номером и в ножнах! Случай подчинен только своему Властелину, для человека и всего живущего на Земле, он неотразим.                                              

Яков Гельфандбейн