Китайская реформа: поиски, проблемы, сомнения

Некогда каждый из нас — Из класса рабочих каждый Свыкся, что величают: “Страны и заводов хозяин”, Но времена изменились — В избыточный штат превратились.

Если людей сокращенье Заводам сулит избавленье, И если реформы воля — В жертву себя принести, Значит, сяган — наша доля, От доли такой не уйти.

Необычное стихотворение это появилось в очередном номере пекинского ежемесячника “Чжунлю”: с очевидными погрешностями против китайских правил стихосложения, под странноватым заголовком

“Познав сяган, серьезно разбираюсь в самом себе”.

То обстоятельство, что автор его, Цунь Ижун, — простой рабочий, еще более запутывает загадку, суть которой — в самом факте недвусмысленно выраженного недовольства жизнью. Мы ведь привыкли к рекордным из года в год показателям экономического роста Китая, к известиям о притоке иностранных инвестиций, о насыщении рынка товарами, о росте доходов населения. Даже наша право — либеральная пресса, презирающая и ненавидящая Китай, поневоле признает успешность его хозяйственной реформы, для левой же оппозиции это — луч надежды, реальный аргумент в спорах с отечественными геростратами.

И вдруг оказывается, что некий китаец недоволен своей судьбой, сетует на какой-то там сяган... Пора раскрыть значение этого словосочетания, сознательно данного мною в транскрипции, как особенно здесь ныне популярного, словно тень сопутствующего реформе на ее новейшем этапе.

Суть этапа: формирование системы современных предприятий на ниве госсектора, что при использовании разных методов (объединение, поглощение, аренда, подряд, акционирование, продажа и т.д.) чаще всего ведет к одинаковому результату - ограничению либо остановке производственной деятельности заводов и фабрик. Видимо, из-за нежелания привносить реалии капитализма в политический лексикон соцстраны о персонале, остающемся при этом не у дел, здесь не принято говорить “уволенный”, “безработный”: благозвучней представляется новоизобретенный термин “сяган” (“оставившие посты”).

Завод — за банку кока-колы

Руководство страны, экономическая наука, средства массовой информации трактуют сяган как явление неизбежное, “ибо с завершением трансформации госпредприятий далее медлить нельзя”. Ее предшествующий ход вице-президент ассоциации исследований в области реформы экономической системы Ян Цисянь подразделяет на четыре этапа:

• В 1979—1982 гг. вместо практиковавшегося ранее отчисления в госбюджет всей прибыли часть ее стали оставлять предприятию.
• В 1983—1986 гг. госпредприятия от сдачи прибылей переходили к подоходному налогу.
• В 1987—1991 гг. внедрялась “система ответственности” (т.е. подряд, при котором самостоятельно хозяйствующее предприятие выплачивает вместо налога оговоренную плату).
• С 1992 г. взят курс на преобразование механизма управления, что и породило такие явления, как банкротство и “оставление постов”.

Сейчас в стране таких, как Цунь Ижун, стало, как говорят, уже 30 миллионов — втрое больше, чем год назад. Сколько из-за них беспокойства и хлопот! Совещания “по проблеме сяган” созываются то на центральном, то на провинциальных или уездных уровнях. Кто-то из “оставивших посты” переходит в лоточники, разносчики, кому-то находят новые “посты”, кого-то определяют переучиваться. Но многие так и остаются лишними.

В Шэньяне — старом индустриальном центре, где доля “оставивших посты” особенно высока, предпринята попытка помочь им посредством...приватизации. Готовить аукционы там начали вскоре после ХV съезда. Для “передачи прав собственности” либо перевода в разряд СП выделили более 250 предприятий девяти отраслей (машиностроение, переработка цветных металлов, фармацевтика, пошив одежды и т.д.) В марте на первом аукционе определились льготы: “минимальная цена за одно предприятие, — посулили организаторы, — один китайский юань”.

Да-да, 12 центов за “штуку” — дешевле банки кока-колы! Тем не менее, констатирует еженедельник “Ляован”, за полгода Шэньяну удалось реализовать свою приватизационную программу не более как на треть. Предприятия ведь продавались вместе с долгами и с персоналом (то есть c повинностью распутывать “проблему сяган”). И многие из потенциальных “фабрикантов”, взвесив все “за” и “против”, предпочитали потратиться на кока-колу...

Aaei ia только в цифрах

Абсурдность ситуации “Ляован” объясняет с помощью стандартной формулировки:

“Из-за длительного влияния системы плановой экономики в Шэньяне сложилась нерациональная производственная структура”.

То же самое сейчас пишут о других районах. На плановую систему валят и старые, и вновь нарождающиеся проблемы: от “нерациональности” производственной структуры регионов до убыточности фабрик. При этом приводятся цифры, с коими, на первый взгляд, спорить невозможно. Насколько убедительно они выглядят, пусть читатель судит сам по нижеследующей цитате из статьи Фу Шисю и Лю Сяодо “Поговорим о проблеме госпредприятий”, напечатанной в майском номере политического ежемесячника “Чжэньлидэ чжуйцю” (“Устремленность к правде”):

“Относительная доля убыточных госпредприятий непрерывно растет. В 1978 году она была ниже 20 проц., в начале 90-х превысила 30 проц., к середине 1996-го достигла 43 проц... Сумма убытков в 1978 г. составила 4,206 млрд юаней, в 1990-м подскочила к 34,876 млрд, а только за первую половину 1997 г. достигла 20,5 млрд... Госпредприятиям стало трудно поддерживать свою производственную деятельность, они вынуждены сокращать либо зарплату, либо персонал. В первом квартале 1997 г. приостановка выплат коснулась 10,96 млн рабочих и служащих, 2,27 млн пенсионеров...”

Эти (или подобные им) цифры заимствуются средствами массовой информации других стран (включая, разумеется, российские), чтобы “окончательно заколотить гроб” социалистической экономики, как “бесперспективной”, “полностью обанкротившейся”: мол, смотрите, как отстает китайский госсектор в споре с частниками! Сколько у него долгов! Какая это обуза для страны!

Но перечисленные выше цифры, оказывается, лишь половина истины.

Обрисовав серьезность проблемы, Фу Шисю и Лю Сяодо далее задаются вопросом: “А почему?” Вновь погружаются в океан статистической цифири — и вот вывод:

одна из коренных причин убыточности госсектора — неблагоприятная по отношению к нему финансовая политика государства.

Оказывается, при упоминавшемся новшестве 1983-1986 гг. (когда отчисление прибылей заменялось подоходным налогом) госпредприятиям его определили в размере 55 проц. от их доходов, а с большинства частных или основанных на иностранном капитале.... вообще не взимали: некоторые из них были освобождены на 2 года с последующими трехлетними льготами, некоторые — на 4 года или даже на 5 лет с последующими 4- или 5-летними льготами.

После реформы системы налогообложения, продолжают авторы статьи, налоги с госпредприятий снизились, однако в сравнении с негосударственным сектором по-прежнему были значительно выше.

В 1995 году

• с госпредприятий взималось 9,28 проц. стоимости реализованной продукции,
• с коллективных предприятий - 4,65 проц.,
• с поселково-волостных — 3,5 проц.,
• с частных — 2,8 проц.,
• с предпринимателей-“индивидуалов” — 1,7 проц.,
• а с предприятий, где присутствует иностранный капитал, — 3,98 проц.

Неравенство в налогообложении суммарно снизило прибыли госсектора на 137,7 млрд. юаней (16,6 млрд. долларов США), констатируется в статье. Второй по значимости источник трудностей госпредприятий авторы видят в нарастающем давлении со стороны иностранного капитала. Так, созданные при его участии предприятия, пользуясь преимуществом в денежных средствах, переманивают “сливки” квалифицированных кадров, благодаря обретенным в КНР льготам постепенно вытесняют госсектор с внутреннего рынка.

На примере производства металлообрабатывающих станков, фотоаппаратов и стиральных порошков Фу Шисю и Лю Сяодо показывают, как иностранный капитал с помощью инвестиций и экспорно-импортных каналов уже установил контроль над рядом отраслей китайской индустрии (слабость госпредприятий в конкурентной борьбе проистекает опять-таки не из социалистического их характера, а от изначальной технологической отсталости Китая).

Стихия рынка губительна

Пагубными для госпредприятий стали и явления нарастающей рыночной стихийности. Китай, отмечается в статье, пережил “горячку выпуска цветных телевизоров”, “горячку стиральных машин”, “горячку кондиционеров”, “горячку строительства “звездных” отелей”.

В частности, из-за того, что здесь — в нарушение плановых принципов — стали дублироваться инвестиции, в стране созданы мощности по производству... 20,4 млн кондиционеров в год!

Естественно, что они используются лишь на 33 проц., причем магазины завалены кондиционерами, торговцы наперебой изобретают всевозможные скидки для покупателей...

Многие из новопостроенных “звездных” отелей заняты едва на 20 проц. За этими цифрами, подчеркивает журнал, — расточительство материальных ресурсов и убытки многих предприятий госсектора.

Не выпали из поля зрения авторов и такие “черные дыры”, отсасывающие средства госсектора, как коррупция (имеющая подчас замаскированный характер — когда за счет того или иного госпредприятия с шиком принимают “гостей сверху”, устраивают разного рода празднества, банкеты). И это — не от социализма, это рецидив порождаемых рынком нэпманских замашек...

Еще существенный нюанс, отмеченный в статье: определенная часть убытков госпредприятий была запланирована и компенсировалась государством (это сейчас у Китая есть возможность многое получать через международное разделение труда, а в прежние времена тотальной американской блокады ему приходилось почти во всем опираться на собственные силы). “Нерациональность производственной структуры” проистекала, следовательно, не из специфики плановой экономики, а из специфики мировой политики...

В статье имеется пассаж, звучащий в унисон со стихотворением Цунь Ижуна:

“С политического угла зрения, — пишут ее авторы, — наше государство является социалистическим, социальная опора политической власти в первую очередь — рабочий класс, а его важнейшая составная часть — рабочие госпредприятий. Если же их труд не гарантирован, а уровень доходов непрерывно снижается, то имеется ли прочная база у нашей политической власти?” Фу Шисю и Люсяодо не являются противниками экономической реформы как таковой: в третьем разделе своей статьи они предлагают для нее ряд корректив, указывая, в частности, на необходимость “углублять реформу госпредприятий”.

Однако в отличие от подавляющего большинства публикаций китайской прессы на данную тему, они призывают не возводить несправедливой хулы на социализм и план и не верить слепо в рынок, не раболепствовать перед иностранными инвесторами.

Кроме того, журнал “Чжэньлидэ чжуйцю” и группирующийся вокруг него авторский актив тревожатся за судьбы социалистического выбора китайского народа. А такая проблема действительно существует: недаром ныне очень многие из зарубежных экспертов все более склоняются к убеждению, что на данном этапе “китайский НЭП” представляет собой не что иное, как дрейф к капиталистической формации...

Очевидные успехи Китая в экономическом развитии, во всесторонней модернизации не дают права на утрату бдительности. Тем более, что наряду с по-прежнему высокими темпами экономического роста, со стабильностью в валютно-финансовой сфере все четче обрисовывается и ряд тревожных симптомов. И авторы разобранной здесь статьи честно делятся своим беспокойством, которое, кстати сказать, стало усиливаться в умах китайской интеллигенции по следам восточноазиатского валютно-финансового кризиса. Ведь он, этот кризис, показал, что даже многолетнее ускоренное экономическое развитие (каким еще недавно славился квартет “азиатских драконов”) — не гарантия от внезапной катастрофы, если экономика и финансы оказались под контроль извне.

Андрей Крушинский

Пекин.