Михаил Бриф: "Письмо издалека"

Михаил Бриф. Литератор, журналист. Несколько последних лет живу в Нью-Йорке.

ПИСЬМО ИЗДАЛЕКА

"ЧТО НУЖНО ЛОНДОНУ, ТО РАНО ДЛЯ МОСКВЫ...",
а если кто-то думает иначе,
то ждут его большие незадачи
и не сносить тому упрямцу головы.

Коль выпадет вблизи на Лондон посмотреть,
веди себя, его не раздражая,
ты для него субстанция чужая:
что русскому рассол, то англосаксу смерть.

Давай поговорим-ка лучше о любви.
Не для нее казармы и остроги.
Когда она с тобой, ликуй, копи восторги,
когда же нет любви, то душу в клочья рви.

Разбитые сердца вовек не починить
ни в Лондоне и ни в Москве недужной.
На Темзе смог, в Кремле калечат души...
Я здесь, Вильям Шекспир, твой робкий ученик.

Порою след любви — ты точно знал! — кровав,
не всякого к себе подпустит близко.
И все ж молю — по-русски, по-английски:
"Живи, любовь, живи, всегда во всем права!"

..Я в звездный мир свое окошко отворю,
но звезды не окликну я: "Спасите!"
Им тихо-тихо говорю: "Спасибо,
без вас куда несчастней было б", — говорю.

УЖЕ НАПИСАН ВЕРТЕР

Листву сшибает ветер,
от леса — лишь наброски...
Уже написан Вертер.
Уже дочитан Бродский.

Доколе душу мучить,
коль всех давно издали?
Но лучшие из лучших
ушли в иные дали.

Все лучшие поэты
уже в иных пределах...
Зато избыток света
средь веток поределых.

АНГЕЛ

Мне спешить больше некуда,
занемог я и слег.
Сколько выпало снегу-то
на родимый порог.

Ты к окну отнеси меня,
чтоб я пил благодать,
и скажи, как по имени
мне тебя называть.

* * *

Как ты день прожила без меня?
Был все так же раскован твой смех?
Любят все, только любят — не всех.
Как ты день прожила без меня?

Как ты год прожила без меня?
Вдосталь было соблазнов, утех?
Любят все, только любят — не всех.
Как ты год прожила без меня?

Как ты жизнь прожила без меня?
Позабыла? Но это не грех.
Любят все, только любят — не всех.
Вот и жизнь пронеслась без меня.

* * *

Лихорадит меня и знобит,
холод к самому сердцу проник.
Слишком много скопилось обид,
да кому мне поведать про них?

Жизнь меня умервщляла стократ
и стократ воскрешала меня.
Никому я не друг и не брат,
никому я давно не родня.

Холод к самому сердцу проник,
только он может сладить со мной.
Я давно кэтой доле привык,
я не сильно пекусь об иной.

Лихорадит меня и знобит.
Никого я ни в чем не виню.
Мне годами никто не звонит,
да и я никому не звоню.

РАЗДУМЬЯ

Не душе темно, нечисто.
Ты скажи мне правду, мам:
отчего моя отчизна
Конотоп, а не Бат-Ям?

Там ходил бы в синагогу,
в сердце вера бы жила б, —
а не жрал бы самогонку
и не тратил жизнь на баб...

ПОЛИГЛОТ

В Нью-Йорке мне все чаще
грозит душевный срыв —
не англоговорящ я,
я англомолчалив.

К ликбезам не привычен,
в Нью-Йорке сник совсем,
не столь англоязычен,
сколь англоглухонем.

* * *

О других мы помним редко.
Кто-то помнит ли о нас?

Старый позабытый джаз,
ностальгическое ретро.

До скончанья наших дней
мгла смертельная нависла.

Больно потерять отчизну.
Душу потерять — больней.

* * *
Какая горькая услада:
и день, и много дней подряд
следить за увяданьем сада,
когда он осенью объят.

На стыке города с деревней
мой дом с рассохшимся крыльцом.
Здесь чувствуешь себя отцом
озябших и немых деревьев.

* * *

Слушал бешеную вьюгу.
Окна отворял.
Убежал с женою друга —
друга потерял.

Все нескладно, все неладно,
пустота вокруг...
Друг, возьми жену обратно.
Возвращайся, друг.

О себе:

Что касается моей краткой биографии, то короче некуда: родился, писал, любил, страдал, отчаивался, снова любил, снова страдал, снова писал, снова отчаивался.

Всю жизнь я старался писать о любви. И только. Не всегда получалось, но это другое. Любовь — это единственное, что могло спасти душу от гибели. Счастливые люди, я считаю, стихов никогда не пишут. И даже никогда их не читают. У счастливых людей другие ориентиры и другие ценности. А поэзия — это последнее пристанище для всех тех, кто в этом мире окончательно и бесповоротно обездолен и одинок, кто способен только на этот подвиг. Из собственных злосчастий, грехов и невзгод поэт сотворяет стихи. И кого-то, возможно, эти стихи излечат и спасут. Значит, поэт не зря жил, не зря страдал, не зря исчёркивал бумагу. И ещё одно я знаю твёрдо, неоспоримо: поэты — лекари, поэты — спасатели, поэты — БРАТЬЯ МИЛОСЕРДИЯ. Для этого рождены, для этого и явились на свет.