Кают-компания: подлодка стояла в ремонте...

Началось с того, что перестроившийся в соответствии с последними руководящими указаниями старпом заимел привычку по дороге на Севмашпредприятие, где наш атомно-подводный корвет чинили-модернизировали, покупать у проходной газеты с брачными объявлениями. По-видимому, старпом считал их чем-то вроде законспирированных анекдотов, потому что каждый день в одно и то же время — после развода на ремонтные работы экипажа и гражданских специалистов — занимал свое место в центральном посту и неутомимо веселил публику своей трактовкой криков души неокольцованного населения.

В группу штатных весельчаков-слушателей на постоянной основе входили “люксы” командиры боевых частей БЧ-1 и БЧ-З — штурман и торпедист. Частенько приходил “поржать” еще один “люкс” — связист, командир БЧ-4... Как-то старпом наткнулся на следующее объявление. Звучало оно примерно так: “Военный моряк 40 лет, обеспеченный жильем, разведенный, верный и трезвый мужчина, познакомится с миловидной женщиной до 40 лет, умеющей готовить и не боящейся трудностей гарнизонной жизни. Адрес: Северодвинск, главпочтамт, предъявителю документа номер такой-то”. Старпом немедленно с самым серьезным видом вызвал в свою каюту команду “люксов” на какой-то важный секретный военный совет. Автор этих строк, тогда капитан-лейтенант, в тот день как раз дежурил по кораблю. Столь загадочная серьезность показалась странной: ну и что, подумаешь, какой-то военный из Северодвинска... И тут вдруг вспомнилось: ровно месяц назад, когда наша лодка только пришла на ремонт в Северодвинск, старый кап-три, командир дивизиона движения уважаемый Пал Палыч с творческой помощью всего коллектива операторов ГЭУ (главной энергетической установки) писал объявление как раз такого содержания. Надо сказать, с построением семьи ему никак не везло. Первый раз он женился еще в училище, на четвертом курсе, на исходе славных шестидесятых. После пятилетних попыток не подавать хотя бы внешних признаков рвотного рефлекса от дикого флотского гарнизонного Севера, его супруга сбежала обратно в солнечный Севастополь к маме. Второй раз Пал Палыч подверг себя процедуре женитьбы в конце боевых семидесятых. Новой половиной он на этот раз разжился в Мурманске. Ту было не испугать гаджиевской гарнизонной глушью. В этом Пал Палыч убеждался много раз, неожиданно возвращаясь из морей и открывая дверь своим ключом... По-видимому, на недавнее решение старого комдива учинить пытку Гименею в третий раз повлиял целый комплекс факторов: близкая пенсия, отвращение к талантам корабельного кока мичмана Быстрятина и повышенный летний сексуально-радиационный фон в Северодвинске. На военных моряков был направлен щедрый поток притязаний инициативного городского слабого пола... Итак, старпом с командирами БЧ-”люкс” уединился в каюте, разрабатывая какой-то коварный стратегический план. Может быть, даже не догадываясь, что их коварство коснется старика Пал Палыча. Через неделю тот собрал на пульте уже своих душеприказчиков-управленцев, смущенно почесывая лысину.

— Вот, сынки. Помните, мы тут письмо писали в газету? Смотрите, клюнула какая-то... — Пал Палыч растерянно мял в руках номер газеты. — И смех и грех! Ответ получил. Читайте, вот...

Письмо было написано красивым почерком с завитушками и загогулинками на гладкой хорошей бумаге. Пал Палыч, визуально исследовав послание, в заключение понюхал лист и конверт. Пультовики затаили дыхание.

— Письмо пахнет духами. Кажется, “Красная Москва”. Или “Шанель N 5”. Внутри конверта — отголоски запахов коньяка и шоколада.

На пульте ГЭУ раздался общий стон изнемогающих слушателей. Молчал только Пал Палыч — его подозрительный взгляд был прикован к тексту письма. Мне почерк в письме тоже был до боли знаком. Этим почерком аккуратист-штурман оформлял накладные на получение экипажем спирта-ректификата, когда замещал часто линявшего домой, в Гаджиево (по неотложным служебным делам!) помощника командира. Собственно, отголоском этого целебного флотского напитка и благоухало письмо вместе с конвертом.

— Ну-ну, — осторожно молвил Пал Палыч, складывая письмо. О том, что он начал кое о чем догадываться, мы узнали гораздо позже...

Письмо претендентки было составлено по всем законам жанра любовной переписки. Чувствовалось, что старпомовские шутники основательно поковырялись в соответствующей классике.

Путем несложных умозаключений старый служака пришел к выводу: над подателем объявления хотят подшутить. Штурман, считавшийся штатным экипажным юмористом и “подкольщиком”, решил поупражняться в ехидстве над ищущим свою половину неизвестным ему “военным моряком 40 лет”. Операция “контрподкол” началась немедленно.

— А ну-ка, сынки, дайте сюда, как говорится, перо и шпагу... то есть бумагу... — задумчиво молвил Пал Палыч.

Ответ — результат коллективного творчества всех “механических” офицеров БЧ-5 — был краток и вышибал слезу.

Курьер-лейтенант тут же снес ответ на главпочтамт в окошко “До востребования”. “Северный рабочий” в киоске “Союзпечати” у 56-й вахты СМП в эти дни раскупался до последнего экземпляра как раз членами экипажа нашего замечательного парохода. Не находя в рубрике “Двое” объявлений о знакомстве, народ расстраивался...А боевая переписка между двумя “влюбленными” разгоралась. От имени Виктории ее вела ничего не подозревавшая группа “люксов”, от лица Паши — группа “механиков”.

“Милый, я готова ко всему. Ведь, как говорится, с милым рай и в шалаше. Кроме того, деньги не главное — со мной будут твоя верность и трезвость — для современного мужчины это главное. Твоя Вика”.

“Дорогая Вика! Уж такие мы, мужики, негодяи, не можем сразу признаться во всех грехах. Дело в том, что я трижды лечился от алкоголизма. К сожалению, безуспешно. Кроме того, все предыдущие жены бросили меня потому, что я всех их поголовно “наградил” интересными болезнями, подцепленными мной на стороне. Кстати, то, чем я их подцепил, у меня теперь работает только как выпускной клапан мочевого пузыря. Паша”.

“Милый мой несчастный принц! Я берусь тебя вылечить. Вот увидишь, со мной ты забудешь запах алкоголя очень скоро. Ну а другие болезни... Я знаю: у многих семей счастье заключается не только в сексе! Твоя навеки”.

Окончилась переписка самым чудовищным образом. В один из дней старпом и его команда были сражены наповал таким письмом.

“Механическая” братия ехидно наблюдала за изменением цвета лиц “люксов” — от здорового румянца до подкильно-зеленого. Дело в том, что телефон был указан как раз старпомовский. А звали старпома действительно Павел. Он был тезкой Пал Палыча... Через пару дней утречком, как раз по окончании “проворачивания” (осмотра и проверки оружия и технических средств) на весь центральный раздался голос верхнего вахтенного из динамика “Каштана”.

— Центральный... Тут это... К старпому женщина пришла. По личному вопросу. Вниз просится.

Командир, после отпуска вышедший на службу, с интересом поглядел на остолбеневшего старпома.

— Пропустить, — ухмыльнувшись, изрек командир и уселся в свое кресло в центральном посту в ожидании зрелищ. — Ну, старпом, встречай. Кто это там к тебе? Х-м... И замполита — в центральный.

Старпом побледнел. Их жены были большими подругами. Молодая симпатичная дама из конструкторского отдела, хорошая знакомая одного из операторов (но старпом-то этого не знал!), со своей ролью, объясненной ей накануне, справилась блестяще.В слезах бросилась она на шею онемевшему старпому: “Пашенька, любимый!” Продемонстрировала командиру и замполиту страстную переписку. Письма были прочитаны ими с нескрываемым интересом. После этого дама в счастливых рыданиях бросилась батьке-командиру на грудь... “Механики” ликовали: была поставлена смачная точка в войне “подколов”…

От вестового кают-компании Андрея Михайлова: присылайте свои байки в рубрику “Судостроение” на "ПРАВДЕ.Ру" по адресу [email protected]