Экономика выгод: План Маршалла - блестящая операция по экономическому захвату Европы

55 лет назад, 5 июня 1947 года, государственный секретарь США Джордж Маршалл произнес в Гарвардском университете десятиминутную речь в связи с присуждением ему почетной докторской степени. Однако протокольное мероприятие превратилось в событие историческое, поскольку в своей речи глава внешнеполитического ведомства США впервые сформулировал принципы новой американской политики по оказанию экономической помощи послевоенной Европе. Известная с тех пор как план Маршалла, эта политика принесла немалую выгоду не только европейской, но и, прежде всего, американской экономике.

Весной 1945 года Европа лежала в руинах: только в Германии масса битого камня, щебенки и искореженного железа, от которых следовало расчистить города, тянула на полмиллиарда тонн. Поля были изрыты воронками от снарядов и траншеями, большинство промышленных предприятий стояло, десятки миллионов европейцев были без работы.
А в Америке, экономика которой тоже испытывала не лучшие времена, герой двух мировых войн, бывший начальник штаба армии США 65-летний Джордж Кэтлетт Маршалл с тревогой следил за безответственным, по его мнению, “хаотическим разрушением американской военной мощи”. Маршалл был генералом, а не историком, однако, по свидетельству знавших его людей, много читал и хорошо усваивал прочитанное. Да и его собственный опыт подсказывал ему, что Америка готова наступить на те же грабли, что и по окончании первой мировой войны. Тогда охватившая страну победная эйфория привела нацию к самоизоляции, а нежелание американцев ввязываться в дела послевоенной Европы, как считал Маршалл, способствовало появлению нацизма и привело к новой мировой войне.
Еще в 1943 году генерал разрабатывал детальный план поэтапной (он называл ее аккуратной) демобилизации и реорганизации вооруженных сил США. И в своих публичных выступлениях сразу по окончании войны будущий политик и государственный муж настаивал на том, что изоляционизм для Америки смертельно опасен и что страна должна ощутить историческую ответственность за развитие послевоенной Европы.
Все это можно было бы счесть обычным брюзжанием старого вояки, с окончанием войны утратившего смысл своего существования. Речи генерала не возымели действия, и в ноябре 1945 года Маршалл подал прошение об отставке, благо отдал американской армии 44 года жизни. Однако президент Трумэн имел на героя войны свои виды: он предложил ему пост государственного секретаря, иначе говоря, министра иностранных дел. Прекрасная репутация и большой жизненный опыт Маршалла должны были пригодиться главному дипломату Америки при “разруливании” конфликтов в горячих точках: раздираемом гражданской войной Китае и послевоенной Европе, где все большую силу набирали коммунисты.
Первые миссии нового госсекретаря вряд ли можно назвать удачными. В Китае ему не удалось посадить за стол переговоров непримиримых противников — коммунистов Мао Цзэдуна и националистов-гоминьдановцев Чан Кайши, а в Москве, где состоялась мирная конференция на уровне министров иностранных дел,— уладить трения, наметившиеся между бывшими союзниками. В ту пору отношения начали портиться не только между западными странами и советским блоком, но и между США и Западной Европой. В частности, англичане были недовольны американским вмешательством в гражданскую войну в Греции, которую всегда считали входящей в сферу британских интересов.
Упомянутые выше события, а также явное ослабление роли Великобритании в Европе и, напротив, усиление роли СССР привели американского госсекретаря к мысли о том, что Старый Свет нуждается в срочной и массированной американской экономической помощи для восстановления разрушенной войной экономики. И что это вопрос не столько экономический, сколько политический, имеющий огромное значение для будущего и Европы, и Соединенных Штатов.
Оставалось только убедить в этом европейцев и, что самое главное, соотечественников, привыкших любой вопрос рассматривать как раз под углом экономическим. Чтобы заставить американских налогоплательщиков раскошелиться на восстановление вновь ставшего далеким Старого Света, необходимо было проявить чудеса дипломатии. И Маршалл доказал правильность выбора президента: экс-генерал и госсекретарь не только по-военному четко сформулировал свой план, но и дипломатически безукоризненно провел его в жизнь.
Местом и временем решающего удара был выбран Гарвард 5 мая 1947 года: в этот день Маршаллу должны были присуждать почетную докторскую степень. Чтобы избежать нежелательной утечки информации (госсекретарь понимал, что на обоих полушариях реакция на его план будет неоднозначной), о предстоящей акции не знали ни большинство сотрудников госдепартамента, ни сам президент. Но ряду влиятельных европейских политиков Маршалл через верных людей намекнул о предстоящем выступлении.
Такая партизанщина могла стоить ему карьеры. Но боевому генералу было не привыкать принимать самостоятельные решения и нести за них ответственность. Джордж Маршалл рассчитал правильно: его выступление произвело эффект разорвавшейся бомбы. И свежеиспеченный почетный доктор Гарварда в одночасье стал политической звездой и Старого, и Нового Света.
К тому времени идеи восстановления европейской экономики носились в воздухе. Но первые попытки предоставления американской помощи (в форме долгосрочных низкопроцентных кредитов) некоторым европейским странам оказались малоэффективны, а кроме того, увязывались с идеологическими требованиями. В американской внешней политике тогда царила недавно провозглашенная доктрина Трумэна, согласно которой США помогали только странам, активно противостоящим наступлению коммунизма. Это не могло не вызвать противодействия со стороны Франции, Италии и других государств, где после войны были сильны позиции коммунистов. И даже в стане верных союзников Америки прозрачно заявленная ею претензия на роль единственного арбитра в европейской политике энтузиазма не вызывала.
Чтобы избежать нежелательных сравнений своего плана с президентской доктриной, Маршалл поручил доверенным сотрудникам составить десятиминутную речь так, чтобы, во-первых, сделать упор на экономику, а не на политику. А во-вторых — всячески акцентировать идею европейской интеграции и кооперации для решения общих проблем. Фактически это означало первый шаг к созданию Евросоюза.
А сам Маршалл включил в текст речи еще один — взрывоопасный, но чрезвычайно тонкий — пункт: формально американская помощь гарантировалась всем без исключения европейским странам, включая СССР и его сателлитов. Таким образом, с Америки снималось подозрение в том, что предлагаемый план — это еще одна завуалированная попытка протащить доктрину Трумэна. Страны советского блока, как правильно рассчитал генерал-дипломат, вряд ли пойдут на создание Европы, открытой для движения не только товаров и финансов, но и информации и людей.
Черновой вариант речи для Маршалла написал сотрудник госдепартамента, будущий посол в СССР Чарлз Болен. Все основные положения плана были взяты из памятной записки, составленной группой коллег Болена из управления политического планирования, возглавляемой еще одним специалистом по СССР — Джорджем Кеннаном. Сам госсекретарь впоследствии неоднократно возражал против того, чтобы стратегическая программа послевоенного восстановления Европы напрямую связывалась с его именем. Своей заслугой Маршалл считал лишь активную пропаганду плана для облегчения его прохождения в конгрессе.
Суть новой революционной программы состояла в том, что на сей раз европейские страны сами должны были составить планы восстановления собственных экономик. От Соединенных Штатов требовалась только финансовая помощь, в основном безвозмездная и лишь в незначительной части — льготные займы. Деньги шли не только на строительство жилья, но и на поддержку ведущих отраслей промышленности, в частности, сталелитейной и энергетической. Кроме того, с самого начала предполагалось, что помощь будет краткосрочной, план был рассчитан всего на четыре года, чтобы не пугать американских налогоплательщиков.
Чтобы сделать Европу привлекательной для американских инвестиций, план Маршалла содержал пункт, по которому частным инвесторам гарантировалась конвертация полученной прибыли в доллары. Кроме того, “подаренные” деньги европейцы тратили в основном в той же Америке, закупая оборудование и материалы. Так что с помощью плана Маршалла США с выгодой для себя избавлялись и от излишка долларов — верного предвестника инфляции. Наконец, США брали на себя расходы и по обучению европейских менеджеров, рабочих и фермеров, что также служило созданию в Старом Свете экономической инфраструктуры, желанной прежде всего для американского капитала.
Реакция на выступление Маршалла в Гарварде последовала незамедлительно. Вопреки мрачным ожиданиям президент поддержал инициативу госсекретаря, сочтя, что его “именная” доктрина и план Маршалла — “всего лишь две скорлупки одного ореха”. Сам автор плана расценивал его как альтернативу доктрине Трумэна, полагая, что экономический подкуп — более тонкий инструмент, чем идеологическая дубина, но, разумеется, не говорил об этом публично.
3 апреля президент поставил свою подпись на историческом документе, первоначально названном законом об иностранной помощи. После чего заявил: “Редко кому из американских президентов выпадала честь подписывать документ такой исключительной важности... Это ответ Америки на вызовы, с которыми столкнулся сегодня свободный мир”.
Между тем опросы общественного мнения показывали, что к июлю 1947 года больше половины американцев (51%) ничего не слышали о плане Маршалла. Перед администрацией встала задача проведения кампании, которая “просветила” бы нацию на предмет того, куда и сколько идет денег налогоплательщиков. И госсекретарь, и члены администрации десятки раз выступали с публичными разъяснениями целей и задач программы помощи Европе, в чем им активно помогали Ассоциация внешней политики и ряд влиятельных газет во главе с The Washington Post.
Однако не сидели сложа руки и их оппоненты, опасавшиеся массированных американских вливаний в европейскую экономику. Многие считали, что план Маршалла никаких экономических дивидендов Америке не обещает, что это всего лишь шумная и дорогостоящая PR-акция — своего рода запоздалый возврат морального долга одряхлевшей европейской демократии, когда-то помогавшей становлению демократии американской. На карикатуре тех времен толпы людей с однодолларовыми монетами вместо голов маршируют по Елисейским Полям. А надпись “Лафайет, мы помним” напоминает о словах генерала Джона Першинга, произнесенных 4 июля 1917 года на могиле героя американской войны за независимость француза маркиза де Лафайета.
Ожесточенная полемика развернулась и в конгрессе, в обеих палатах которого большинство принадлежало республиканцам (Трумэн был демократом). Противники плана Маршалла указывали на то, что столь тяжкое экономическое бремя раздавит и без того обессилевшую национальную экономику. А сторонники плана нажимали на внешнеполитический аспект: если не помочь Европе материально, то скоро ее окончательно растопчет “русский медведь”.
На самом деле план Маршалла был чем угодно, но только не благотворительностью. С самого начала он был призван оздоровить и американскую экономику за счет массированного экспорта товаров и услуг в Европу, создания новых рабочих мест и избавления от “инфляционных” долларов. Американское бизнес-сообщество, финансовые круги, рабочие и фермеры были не менее заинтересованы в реализации этого плана, чем европейцы, поскольку он устранял угрозу финансового кризиса, спада производства и массовой безработицы.
Страсти вокруг плана Маршалла кипели и в Европе. Кто-то радовался открывавшимся перспективам, другие искали в программе американской помощи тайные ловушки и западни.
Уже 13 июня министр иностранных дел Великобритании Эрнест Бевин, услышавший о речи американского госсекретаря в Гарварде по радио, назвал ее “одной из величайших речей в мировой истории”. Он тут же созвонился с французским коллегой Жоржем Бидо, и 17 июня в Париже открылась международная конференция, на повестке дня которой стоял один вопрос: как Европе отнестись к американскому предложению.
На конференции присутствовала и советская делегация во главе с министром иностранных дел Вячеславом Молотовым. Интерес к участию в конференции проявили и некоторые страны Восточной Европы, в частности, Польша и Чехословакия. Однако уже 2 июля советская делегация, как верно рассчитал бывший генштабист, хлопнув дверью, покинула конференцию. Молотов заклеймил план Маршалла как выражение “американского экономического империализма” и заявил, что советское правительство отвергает его как “абсолютно неудовлетворительный”.
СССР не только сам отказался участвовать в реализации плана и таким образом отверг американскую экономическую помощь, но и не допустил того, чтобы ее получили его сателлиты. Более того, они оказались донорами для Сталина, который тоже нуждался в средствах на восстановление разрушенного хозяйства. По подсчетам некоторых исследователей, СССР за 1948-1952 годы выкачал из стран Восточной Европы около 14 млрд долларов.
12 июля 1947 года в Париже собрались делегаты из 16 европейских стран. Были представлены все государства, не принадлежавшие к советскому блоку, за исключением франкистской Испании и оккупированной союзниками западной части Германии (как самостоятельное государство, Федеративная Республика Германия, она присоединилась к плану Маршалла только в 1949 году). На встрече был создан комитет по европейской экономической кооперации. Он должен был оговорить условия и размеры помощи каждой стране-участнице.
Первоначальные предложения комитета администрацию Трумэна не удовлетворили. Президент поручил Маршаллу уладить этот вопрос, и госсекретарь послал в Париж одного из разработчиков плана, Джорджа Кеннана, который разъяснил европейским коллегам, в какой форме и сколько нужно просить у дяди Сэма, чтобы конгресс ратифицировал закон.
12 сентября окончательная сумма была названа: Европа просила у США 19,1 млрд долларов на четыре года, в противном случае можно было ждать полного краха европейской экономики. 17 ноября президент Трумэн созвал внеочередную сессию конгресса для предоставления безотлагательной экономической помощи Франции, Италии и Австрии, а спустя месяц представил конгрессменам окончательный проект закона о программе оздоровления европейской экономики, в котором сумма помощи была урезана до 17 млрд долларов.
До этого, 29 ноября, президент провел совещание с “движущими силами” плана Маршалла — его автором, министром торговли Авереллом Гарриманом и экс-президентом автомобильной корпорации Studebecker Полом Хоффманом. Хоффману Трумэн предложил возглавить агентство по экономической кооперации — орган, который должен был осуществлять программу и контролировать ход ее выполнения. Именно Хоффман, выступая перед комитетом по европейской экономической кооперации, впервые заговорил об общеевропейском рынке, свободном от таможенных и тарифных барьеров. Что касается Гарримана, то он обладал неоценимым опытом в европейских делах: в годы войны был представителем президента по программе ленд-лиза в Великобритании, а затем послом в СССР.
После подробного обсуждения в обеих палатах конгресса 13 марта 1948 года окончательно оформленный закон (названный законом об экономической кооперации) приняла палата представителей, а 2 апреля — сенат. Помогли сторонникам Джорджа Маршалла добиться успеха в Капитолии, как ни странно, Советский Союз и европейские компартии. Созданный в октябре 1947 года Коминформ — реинкарнация печальной памяти Коминтерна, а также события в Чехословакии в феврале 1948 года, где при открытой поддержке Советского Союза к власти на выборах пришли коммунисты, окончательно склонили американских конгрессменов в пользу срочного предоставления Европе экономической помощи.
Она обошлась американским налогоплательщикам в 11,821 млрд долларов плюс 1,505 млрд долларов долгосрочных займов, которые впоследствии были возвращены. Чтобы представить себе, сколько это будет в сегодняшних деньгах, нужно умножить 13,3 млрд долларов на 10, а то и на 20. Больше всего — 3,189 млрд долларов — получила Великобритания; за ней следовали Франция (2,713 млрд долларов), Италия (1,508 млрд долларов), ФРГ (1,390 млрд долларов), Нидерланды (1,083 млрд долларов) — и так далее, вплоть до Исландии (29,3 млн долларов).
Из четырех главных задач — рост производства, расширение европейской внешней торговли, поддержка европейской экономической интеграции и кооперации, контроль за инфляцией — первые три были успешно выполнены. Во многом потому, что помощь предоставлялась не слаборазвитым, а сильным индустриальным странам с налаженной рыночной экономикой, просто испытывавшим временные трудности.
За первые два года с начала реализации программы была истрачена большая часть американских денег, экономика всех охваченных помощью стран почти приблизилась к довоенному уровню, объем промышленного производства превысил довоенный на 15%. Что касается американской экономики, то, как и предрекал Джордж Маршалл, она счастливо избавилась от излишка долларов и значительно укрепила свои позиции на сложившемся с ее помощью европейском рынке.
С началом войны в Корее в июне 1950 года план Маршалла подвергся существенной трансформации, и в следующем году его заменил закон о взаимном обеспечении безопасности, который увязывал экономическую помощь с военной.
А 10 декабря 1953 года Джордж Маршалл получил в Осло Нобелевскую премию мира. Сам он говорил, что из всех наград, полученных им за почти полувековую службу, эта для него самая дорогая. Как и положено настоящему стратегу, генерал тщательно подготовил операцию и выиграл ее быстро и с минимальными потерями.

Владимир Гаков, KurierWeb