Почему экономика России устойчивее, чем в других странах

Глобальный экономический кризис, вызванный пандемией коронавируса, и мягкая монетарная политика мировых центробанков привели к росту инфляции в некоторых странах и напряженному ожиданию её дальнейшего ускорения.

Как на сегодняшний день обстоят дела с российской экономикой?

Прогнозом информационно-аналитического центра "Альпари" в эфире "Правды.Ру" с Анной Папенковой поделился его руководитель Александр Разуваев.

— Экономический кризис, рецессия, COVID-19, соответственно, ведущие мировые центробанки напечатали очень много денег. Официально — для борьбы с кризисом, неофициально — чтобы финансовые и сырьевые рынки поддержать.

Баланс Федрезерва, ЕЦБ, Банка Японии (ведущие мировые центробанки) за год вырос с 15 до 25 триллионов долларов. Соответственно, это привело к тому, что дорожает все по всему миру, включая продовольствие, что, конечно, очень болезненно для рядовых граждан.

Грубо говоря, продовольствие подорожало (по разным группам товаров) на 80%. Это достаточно много.

— Да, это много. Я так понимаю, инфляция и подорожание являются следствием COVID-19, пандемии, которая у нас все еще не закончилась.

— На самом деле пандемия — это ограничения, это рецессия. Соответственно, просто где-то производства стало меньше. Если бы не было пандемии, то, конечно, не надо было бы накачивать экономику деньгами, и такой инфляции не было бы в принципе.

Но у нас еще аналогичная история была в Турции в прошлом году.

Банк России занизил ключевую ставку — 4,25% был минимум. Соответственно, это отток капитала, это девальвация рубля, это достаточно высокая инфляция. Инфляция у нас годовая достигла почти 6%. Притом что таргет ЦБ 4%. Из-за заниженной ставки ЦБ у нас, конечно, инфляция тоже в России пошла сильно вверх. И падение курса рубля было главным событием, которое двинуло цены вверх.

— С рублем понятно. В каких странах еще произошла подобная ситуация?

— Везде. Все ведущие экономики, может быть, за исключением тех, где плановое хозяйство, типа Кубы, везде мы имеем рост цен, потому что все страны сейчас — это часть глобального рынка.

— Кто тяжелее всего переживает этот рост цен? Какие страны? Россия входит, например, в десятку тех, где бедные стали еще беднее, богатые, условно говоря, еще богаче?

— На самом деле социальное неравенство у нас достаточно среднее. И инфляция даже в 6% — это инфляция, которая намного меньше, чем рост цен, который был в нулевые годы.

Экономическая теория гласит, что меньше 10% — это не так страшно.

Многим экономикам сейчас хуже, чем российской

То есть у нас ситуация, конечно, не очень хорошая, но не трагичная. Есть страны, где всё намного хуже.

• Например, Турция: те же ошибки с процентной ставкой.
• Есть история Венесуэлы, где инфляция 3000%, где госслужащие живут примерно на 3-4 доллара в месяц. У них за несколько лет последних падение ВВП на 30%. Даже падение добычи нефти с 2 до 0,5 миллионов баррелей в сутки. А нефть — это для них основная отрасль.

Поэтому у нас не все так плохо. Более того, у нас индекс Мосбиржи бьет рекорды. Он, правда, в рублях рассчитывается. Дивиденды компаний бьют рекорды.

Ничего страшного у нас не происходит.

Более того, по итогам прошлого года мы просели намного меньше, чем многие другие экономики. Мы просели на 3,1%.

Россия стала первой экономикой Европы не потому, что у нас какие-то большие достижения, а потому что немцы просели намного больше.

Но почему так получилось? Потому что у нас доля сектора услуг ВВП меньше, чем во многих других крупных экономиках.

Ограничения из-за COVID-19 — это, прежде всего, ограничения в секторе услуг. Наша экономика до сих пор постсоветская, промышленная. И соответственно, мы просели меньше.

Плюс, несмотря на резкое падение цен на нефть и газ в прошлом году, у нас положительное торговое сальдо — чуть более чем 100 миллиардов долларов — это действительно очень хороший показатель.

Поэтому в принципе мы стоим достаточно устойчиво. Другое дело, что, естественно, та инфляция как ошибками Банка России, так той стратегией, которая была выбрана ведущими мировыми центробанками, приводит к тому, что люди, идя в магазин, чувствуют на себе рост цен.