Лучший инструмент для преодоления кризиса — дубина

Каким будет мир после экономического кризиса и пандемии коронавируса? Глобальной экономике пришел конец. Все государства озабочены развитием национальных экономик, поэтому бьют по конкурентам дубиной. Какие мировые корпорации пострадают больше всего? Как со всем этим связаны цветные революции и протесты в Белоруссии? Когда и как это движение пойдет в противоположную сторону? Уже пошло?… Все эти и многие другие вопросы в прямом эфире видеостудии "Правды.ру" обсудили политолог Игорь Шатров и экономист, директор Института нового общества Василий Колташов.

Читайте начало интервью:

• Медленные шаги возвращения капиталов в Россию
• Василий Колташов: "COVID19- не главная причина экономического кризиса"
• Василий Колташов: "Мировая экономическая война — близится апофеоз"
• Деоффшоризация — элемент мобилизации России?
• Василий Колташов: какой должна быть стратегическая линия России
• Василий Колташов: "США обломали зубы на древних странах"

— Василий, уже 12 лет в разном исполнении мы слышим, что мир никогда не будет прежним после экономического кризиса, а теперь — ещё и после коронавируса. Вы говорили, что надо было не сдерживать и сглаживать кризис, а сразу дать ему развиться во всю мощь, тогда он бы быстро закончился, опять началось бы развитие экономики.

В борьбе с коронавирусом то же самое — не дают развиться ситуации катастрофически, ее сгладили, и видимо, эта эпидемия теперь растягивается на долгие годы. Как вы считаете?

— Мне кажется, что с вирусами — все совсем иначе, чем с экономикой…

— Каким все-таки будет мир после этих напастей?

— У нас была эпоха Вашингтонского консенсуса. Соединенные Штаты вторгались в Афганистан, Ирак и другие страны, бомбили Сербию и так далее. Но все-таки эпоха прошла без крупных войн, без крупного соперничества, без напряжения. Радостные Горбачев и Ельцин плясали по поводу того, что закончилась холодная война и теперь уже никогда-никогда не будет международного напряжения.

Но мы теперь входим в более здоровую по-своему эпоху, когда выясняется, что есть соперничество, без него никак не получится. И это хорошо для экономики, иначе она будет плохо работать. И для государственной бюрократии, чтобы она начала нормально работать, очень важна угроза.

Для экономики очень важно соперничество, и для национального развития тоже очень важно соперничество. Когда мы с кем-то боремся, мы развиваемся. Когда мы догоняем Америку, проводим индустриализацию, воюем с Гитлером, мы очень сильно развиваемся.

Да, это связано порой с очень большими потерями, но я надеюсь, что сейчас у нас не будет таких грандиозных войн. Локальные войны неизбежно будут, их будет много в ближайшие 25 лет, это — просто закон. Будет также много социальных потрясений, революций, движений.

Накануне не цветных, а настоящих революций

Мы сейчас видим, как Лукашенко закачался, сам себя закачал, по большому счету, но будут и обратные удары. Будут не только цветные революции, будут и какие-то настоящие революции, направленные уже против американцев и европейской элиты.

Мы пока видели только один тип выступлений, а теперь уже начинаются в совершенно другую сторону удары, когда слетает уже либеральная политическая олигархия. Только надо это правильно использовать. Это все тоже будет происходить в формате борьбы.

Россия, получив определенные очень болезненные уроки, здесь оформляется как центр силы. Я надеюсь, что уроки будут усвоены. Я надеюсь, что и Китай тоже будет трансформироваться и реформироваться, что они много увидели и поняли.

Сейчас все мы много видим в Белоруссии и понимаем, что полицейская дубинка — это не очень надежная опора в политическом смысле, и что она очень дорого обходится с точки зрения репутации.

— У них ведь уже был Тяньаньмэнь, они прошли через это, и по-моему, успокоились.

— Это был еще другой Китай — такой огромной деревней. Если бы у Лукашенко была такого размера сельская местность сейчас, как у Китая тогда, мы могли бы говорить, что это — заевшиеся горожане. Что он их побил, практически все бы одобрили.

— Взрастил на свою голову городскую элиту.

— Сейчас вообще стало гораздо более сложное общество, а он работает он с ним, как какой-нибудь средневековый восточный правитель. Еще какое-то время назад местами это так было можно, сейчас — уже нет.

— Все уже давно ждут от России каких-то прорывов. Как вы считаете, мы это увидим?

— Очень может быть. Как будет происходить экономический рост, конечно, трудно описать, но реальные предпосылки к этому есть. В 2008–2009 годах, когда Большую 20-ку создавали как нечто работающее. Она была и раньше, но это было как бы несерьезно, собирались изредка…

— Она была не оформлена в систему, традицию.

— Это было, как колесо, не приставленное к машине, а валяющееся в траве. Главная идея состояла в том, что все мы, весь мир должны вместе, сообща преодолевать кризис, а для этого не должно быть никакого протекционизма, только свободная конкуренция, свободный рынок, либеральные экономические ценности. Все, теперь этого больше ничего нет. С этим покончено.

Дубиной по конкурентам

Из кризиса будет выходить тот, кто будет быстрее прощаться с этим, то есть — тот, кто будет проводить национально ориентированную политику, развивать свою экономику, заботится о национальных производителях и рынках, тот, кто будет проводить жесткую протекционистскую политику по принципу: друзьям можно, врагам ничего.

Поэтому я думаю, что "Майкрософт" ждет фиаско, атаки на него уже идут. Думаю, что и у YouTube будут проблемы. Потому что другие государства, что будут просто вышибать ниши для своих таких же проектов, а конкурентов прямо вырубать.

В учебниках экономики этого нет, студенты этого не знают, нельзя им этого преподавать, но в реально экономике есть такой очень важный и крайне эффективный инструмент инструмент, он называется "дубина". Вот бюрократия берет дубину и бьёт ей туда и сюда, после ударов этой дубиной образуются такие замечательные экономические ниши, куда легко и весело потечет дружественный капитал, и сама бюрократия туда бежит и зарабатывает много денег.

Беседовал Игорь Шатров

К публикации подготовил Юрий Кондратьев