Экономика в посткоронавирусном мире

Что для кризиса развала мировой экономики оказалось важнее — всеобщий кризис капитализма или пандемия коронавируса? На кого сейчас приходится наибольший удар? Как национальные экономики будут существовать в новом посткоронавирусном и посткризисном мире? Какие страны находятся в лучших условиях? О чем говорит деофширизация? На эти и другие вопросы политолога Игоря Шатрова в прямом эфире видеостудии "Правды.ру" ответил экономист, директор Института нового общества Василий Колташов.

Читайте начало интервью:

• Медленные шаги возвращения капиталов в Россию

Вирус и экономика

— Василий, получается, что сейчас коронавирус — это просто какой-то триггер глобальных экономических процессов? Вирус разрушил всю мировую экономику?

— Весь экономический кризис, про который мы столько слышали с 2008 года и по сей день, это — один и тот же кризис. Есть немного разные кризисы в зависимости от места и времени: кризис греческий, португальский, вторая, первая волна, но все это — единый процесс. Он в разных местах проявлялся в разное время по разному: ускорялся и замедлялся, где-то бил сильно, где-то — слабо и так далее.

Сейчас сильнее всего он отражается на американской и британской экономиках. Удары по нашей экономике сегодня — относительно не сильны, так как уже был нанесен определенный удар в 2014–2016 годах, после чего пошли некоторые необходимые изменения. В связи со сменой кабинета это имеет серьезное значение.

Но все это — единый мировой уже давно имеющийся кризис. Просто он был сжат как пружина, а распрямился где-то в марте-апреле 2020 года. Отсюда — такое фантастическое падение на Западе. Мы наблюдаем американскую безработицу на уровне 22-24 процентов, это — максимум с периода Великой депрессии.

— Не из-за коронавируса?

— Коронавирус, конечно, есть, но он не имеет решающего значения. Он повлиял на ситуацию, потому что реакция на него совпала с падением рынков. Но эта реакция оказалась такой решительной и беспощадной к экономике именно потому, что экономика уже обваливалась. В результате в Соединенных Штатах сложилась такая ужасная ситуация.

— Все достижения Трампа не просто сошли на нет, а ушли в большой минус…

— Камня на камне от них не осталось, никаких достижений. Кризис был сжат, теперь он как пружина резко распрямился и нанес очень сильный удар. Хотя не обязательно было бы падение американского фондового, если федеральная резервная система не поленилась и начала бы сразу заливать все деньгами, как теперь заливает.

В конце 2019-начале 2020 года фондовый рынок вообще никак не реагировал бы на ситуацию, может быть, он бы даже рос, как растет сейчас. Мы наблюдаем в последние месяцы удивительную ситуацию, когда американский фондовый рынок растет при том, что американская экономика идет вниз.

— Это говорит о том, что биржа и реальная экономика находятся в разных плоскостях.

— Вообще-то должны быть не совсем из разных плоскостей, но получается, что они вроде как совершенно не связаны друг с другом. Хотя они, конечно, все равно связаны. В какой-то момент, когда эта растущая кривая повернет вниз или доллар повернет вниз, что более вероятно, то начнутся уже панические события.

Новый мировой экономический расклад грядёт

Тогда будет уже просто обвал, как уже не раз случалось. Это теперь даже наши оффшорные сидельцы чувствуют. Американские ценные бумаги очень сильно переоценены, потому что их экономика находится в очень тяжелом состоянии.

— Такая ситуация, получается, сложилась впервые за последние десятилетия. А что дальше?

— Это — кризис смены волны длительного периода развития по Кондратьеву, кризис смены. Аналогичный ему кризис был в 1973–1982 годах, он тоже почти 10 лет продолжался. Эти проклятые 70-е для Америки были большим подарком для брежневской пропаганды.

Конечно, современный кризис 2008–2020 годов, я думаю, скоро по большому счету закончится, а уже в 2021 году будет явное оживление и рост, хотя и не везде.

— После кризиса что-то изменится? Или просто все опять на круги своя вернется?

— Будет новая расстановка сил, новый баланс в мире. В 80-е годы, казалось, что есть еще сильный Советский Союз, но окончательный баланс определился где-то в начале 90-х. Тогда уже стало понятно, кто гигант, а кто ничто. Вот мы оказались в категории ничто. Или нечто.

— А теперь?

— А теперь мы оказываемся в более выигрышной ситуации вместе, кстати, с Китаем, который 90-е тоже переживал очень тяжело. У нас есть много иллюзий по поводу реформ Сяо Пина. Да, они были, конечно, правильные, но китайское чудо произошло за счет интенсивного выноса производства в Китай.

То есть Запад санкционировал и активно способствовал чудесному росту их экономики в 2000–2008 годах. И в результате всего этого Россия, Китай и Индия оказываются новыми центрами накопления и центрами развития.

Управленческий слой, бюрократия этому сейчас тоже способствует. Ведь это не сам капитал себя принудил к деоффшоризации нашего бизнеса. Зачем ему уходить из этих комфортных островов? Хотя заводы в России, а на Западе сейчас большие проблемы, но таким образом не надо налоги платить.

— Принудила бюрократия?

— Да. Потихоньку они будут сюда возвращать и уже выведенные средства.

Беседовал Игорь Шатров

К публикации подготовил Юрий Кондратьев