Наши компании вынуждены рассказывать о себе иностранному дяде

Почему мы так открыты перед Западом, что сами же по установленной системе автоматически сливаем туда важнейшую информацию? Об этом "Правде.Ру" рассказал лидер Общероссийского общественного движения "Патриоты Великого Отечества" Николай Стариков.

Читайте начало интервью:

Николай Стариков: России нужны свои деньги, а не чужие

Николай Стариков: Украину заставят воевать с Россией

Мнение: украинских детей воспитывают для войны с Россией

— Николай, вы говорите, что нам нужна суверенная финансовая система, чтобы производить деньги в нашей стране, потому что без этого никакого развития не будет. Но для решения таких вопросов, потребуются даже конституционные изменения, потому что сейчас Центральный банк правительству не подчиняется.

— Да. И не только это. Приведем пример из смежной отрасли. Кто у нас занимается аудитом крупнейших компаний? Западные компании. Но и это еще не все. Согласно российскому законодательству, политические партии, которые тратят более 20 миллионов рублей в год на свои нужды (а для партии средней руки — это не очень большие деньги), то есть все крупные политические силы, автоматически попадают под это, они тоже обязаны проходить ежегодный аудит.

Казалось бы, ну что тут такого — ничего страшного. Но для партий тоже есть перечень компаний, в которых нужно проходить этот аудит. Опять, все они западные. То есть создан простой механизм полной утечки всей важной информации в западные структуры. Причем это произойдет, даже если этого никто не хочет сознательно.

Все крупные политические партии и компании должны все свои финансовые дела рассказать какому-то иностранному дяде. Если вы хотите какой-то законодательный акт в России принять, вас тоже отправят в эти pricewaterhouse. Просто так было когда-то установлено и принято, потому что вроде бы полезно с экспертами посоветоваться. Но на самом деле это ситуация, которая приводит к невозможности развития страны.

— Это ведь относится и к научным работам. Все научные работы должны быть зафиксированы, там должны быть переведены заголовок, анонс на английский язык, и они должны находиться в некой единой базе.

— Опять же, создается такая изначальная ситуация, в которой дальнейшее развитие событий совершенно прогнозируемо. Российская наука стала частью мировой науки. Она, естественно, ею всегда была. Но это теперь также с точки зрения каких-то критериев оценки. Вуз будет иметь высокие баллы, если у преподавательского состава выйдут статьи на английском языке в западном журнале.

Значит, уже необходимо рассказывать о чем-то. Может быть, там подробности, которые не нужно знать мировой общественности, потому что прорывные открытия? Там просто все рассказывается.

На Западе этой системы нет. Там, наоборот, если что-то такое изобретается или стоит на грани открытия — никаких публикаций. Эти люди просто исчезают из общественного поля. И где-то в тиши кабинетов трудятся над этим важным для государства действием. Вот эта иллюзия, что мы часть чего-то великого человекообщего, поэтому мы должны быть все время открыты, очень опасна. Потому что дальше идет утечка мозгов, утечка технологий, утечка идей.

И для этого, например, созданы еще и такие структуры, как Роснано и "Сколково". Это всё финансируемые государством структуры, прямой задачей которых является перекачка идей, патентов и людей на Запад. Другой задачи у них просто не существует, потому что сколько бы мы ни говорили "халва", слаще от Роснано не становится.

— Кто же поставил эти задачи Роснано и "Сколкову"?

— Я думаю, это нужно спросить у руководителей этих проектов. Задачи поставлены какие-то положительные, но механизм создан такой, что результат будет прогнозируемо отрицательным. Точно так же, как мы сейчас с вами говорили, с аудитом крупных компаний, политических партий и законотворческих проектов. Никто никого не заставляет, но это все произойдет само, потому что заложено.

— Но у нас ведь тоже есть какая-то секретная информация, государственная тайна про стратегические разработки, военную технику и технологии.

— Я не знаю. Я не являюсь носителем государственных тайн. Более того, никогда не пытался эти тайны у кого-то выведать. Поэтому я очень рассчитываю на то, что у нас есть государственные тайны, их носители, которые вместе с этими тайнами надежно изолированы от внешних попыток эти тайны выведать. Но это только мои предположения.

— Вы вообще за глобализацию, за то, чтобы Россия была встроена в единую систему? Либо все-таки мы должны развиваться отдельно? Все-таки железный занавес, который у нас был, нас уберегал от кучи разных плохих вещей.

— Железный занавес опустили они, а не мы. Фултонская речь Черчилля дала старт холодной войне, и они опустили этот занавес. Почитайте все выступления Сталина послевоенного периода. Он все время говорит одно и то же: давайте общаться, сотрудничать, нам нужны иностранные кредиты, мы за мирное сосуществование. Его не слышали и слышать не хотели. Это миф, что мы огородились от Запада. Это Запад от нас отгородился.

Второе, что касается альтернативы, — ее на самом деле не существует. Глобализация закончилась. После того, как Соединенные Штаты начали воевать с Китаем сначала в торговых сферах, а теперь в технологических, мир раскололся и глобализация закончилась.

Просто этот процесс полного раскола и оформления займет еще несколько лет, может быть, десятилетия. Но вновь мир станет разделенным на части. Не будет никакой глобальной экономики. Будет зона влияния США, зона влияния Китая и кого-то еще. Вот для нас особенно важно, чтобы в этом мире была третья зона — зона влияния России.

Интервью было проведено на полях ПМЭФ-2019