"Гаражная экономика" спасет Россию?

Есть ли у России спасительные программы выхода из кризиса? В чем их суть? Как убедить нелегальную экономику выйти на свет? На вопросы главного редактора Pravda. Ru Инны Новиковой ответил уполномоченный при президенте России по правам предпринимателей, председатель "Партии Роста" Борис Титов.

— Бытует мнение, что у нас в течение многих лет не уделялось должного внимания экономике…

— Да, действительно, говорили много, делали мало. Проблем накопилось достаточно, к сожалению.

— Насколько известно, у вас и Сергея Юрьевича Глазьева есть какая-то глобальная совместная программа по спасению России?

— Это программа Столыпинского клуба, которую подписал Сергей Юрьевич Глазьев. Но над ней работала большая группа экономистов, экспертов и предпринимателей, в том числе Аганбегян, Голубович, Клепач, Данилов-Данильян…

— Алексей Кудрин также говорит, что у него есть программа.

— У него нет программы. Она только формируется, через полтора года он обещал ее представить. Эту работу финансирует Центр стратегических разработок. Большое количество институтов, в том числе Высшая школа экономики и Академия народного хозяйства, помогают ему формировать эту программу. Но если кратно обобщить предложения Кудрина — это фактически призыв ничего не делать. То есть, пока не будет институциональных реформ, вообще не нужно менять ничего в экономике.

Это своего рода "ленивая" программа: денег в экономику не давать, потому что все украдут или вывезут на Запад, кроме этого еще и инфляция поднимется. Поэтому, дескать, главное сегодня в экономике — инфляция меньше четырех процентов и дефицит бюджета не более одного процента. О том, как развиваться, Кудрин ни слова не говорит.

— Мы уже боимся, честно говоря, таких программ. Столько их уже было, написанных вроде бы грамотными умными людьми…

— Наверное, такое впечатление сложилось у многих. Но на самом деле, кроме программы Грефа "Стратегия 2020", других программ не было. Разве что "500 дней" были в 1990-е годы. Но в новой истории это единственная программа, которая была реальна и даже частично выполнена.

— Каково ваше видение современной ситуации?

— Сегодня мы живем в переходный период, потому что нефть упала. Старая модель экономического развития, которая базировалась на постоянном притоке ресурсов из-за рубежа за счет экспорта природной ренты, уже работать эффективно не может. 50-и долларов за баррель, получаемых от экспорта сырьевых товаров, недостаточно, чтобы поддерживать тот уровень расходов, который мы имели в последнее время. Поэтому нужно искать новые источники заработка.

— Либо сокращать прежние расходы?

— Да, или уходить в низкое потребление. То есть возвращаться, по существу, в 1990-е годы. Но это не только государство должно будет сократить расходы за счет неэффективных трат, которых еще много, это и домохозяйства, люди. Они будут вынуждены сокращать свои расходы, потому что доходы у них будут уменьшаться. Поэтому, конечно, это самый неблагоприятный путь — уход обратно в низкий уровень потребления. Тем более что мы — богатая страна.

— Все так плохо?

— Постепенно мы будем выходить из этого состояния. У нас сегодня в долларовом эквиваленте доля ВВП на душу населения уже значительно ниже Китая. То есть мы действительно опять находимся приблизительно на уровне в 1990-х.

— Но у нас же есть производство. Даже Барак Обама рассказывал…

— Оно очень слабое по сравнению с тем, что было раньше. Мы потеряли огромный объем промышленного производства. Уровень нашего производственного, реального сектора сегодня совершенно недостаточен для того, чтобы поддерживать нормальное состояние экономики страны.

Очень многие говорили, что нефти надо упасть, и тогда все изменится. К сожалению, не меняется. Даже при низких ценах на нефть правительство реагирует очень слабо. Оно не дает выходов. Кудринская политика по развитию экономики, которая реализовывалась в прежние годы, продолжается и сегодня, когда он официально не имеет должностей.

По-прежнему проводится экономическая политика, которую можно назвать "кудриномикой". Она заключается в том, что доходы есть, их надо правильно принять, упаковать и держать. То есть не использовать неправильно и затем эффективно направить в социальный сектор, на поддержание макроэкономической и социальной стабильности.

Это была очень жесткая, иногда очень правильная политика. Кудрин действительно сделал очень многое: ввел новые налоги, после хаоса в 1990-х была установлена налоговая дисциплина, бюджет страны стабилизировался. Мы погасили все наши долги перед иностранными государствами. Но условие было одно — доход от экспорта нефти. Все базировалось на том, что деньги льются в экономику, и их надо просто правильно использовать.

Сегодня деньги не льются. Денег недостаточно, поэтому нужно менять экономическую политику. Мы предложили другой вариант — зарабатывать не за счет экспорта природной ренты, а за счет производства внутри страны, за счет добавленной стоимости.

То есть труд, капитал и средства производства должны создавать новую добавленную стоимость внутри страны. Это программа экономики роста.

— То есть нужно построить новое? Провести новую индустриализацию?

— Да, новое построить нужно. Сегодня у нас есть большие возможности и ниши для того, чтобы развивалась экономика, уже не очень ориентирующаяся на нефть. У нас есть малый и средний бизнес, хотя говорят, что его мало. Да ничего подобного! У нас мало легального малого и среднего бизнеса, — такого, который рискнул и обелил свои отношения с государством, вышел на свет и теперь получает за это по полной программе. Потому что у нас контрольный надзор и высокие налоги, коррупционное давление. И именно поэтому такого официального бизнеса у нас и мало.

А вообще бизнеса — много. У нас 20 миллионов человек вообще никак не оформили свои отношения с государством. Они не платят налогов, пенсионных и прочих отчислений, ничего. Эти 20 миллионов и есть малые предприниматели либо люди, которые работают на малых предпринимателей.

Есть уже термин "гаражная экономика". Даже Путин об этом говорил. Мы ему представили целый ряд интересных фактов на президиуме Экономического совета, где мы боролись с Кудриным за то, чья программа будет принята. Рассказали и о "гаражной экономике", которая производит очень простые, но нужные вещи, какой-то инвентарь, изделия из камня и дерева, мебель. Но порой "гаражники" производят и очень серьезные вещи, например, трактора, которые собираются из старых, уже использованных частей. Или электротехнические приборы для военной техники. В Челябинске есть такой гаражный кооператив.

СССР, а после какое-то время и Россия продавали большое количество военной техники за рубеж. Но сейчас централизованных поставок запчастей, спидометров, электротехнических приборов нет. Эти приборы, запчасти для нашей техники сейчас делаются в гаражах и потом в чемоданах развозятся по всему миру. Вот такие очень необычные формы теневой экономики у нас сегодня развиваются. Конечно, их надо вывести в свет, привлечь к легальной нормальной работе. Там уже есть огромный потенциал.

— Для этого надо создать условия. Может, надо начинать с законов?

— Правильно. Это должно быть, прежде всего, им выгодно, поэтому должны быть низкие налоги, стимулирующие рост. Это должно быть удобно, чтобы не было слишком большой отчетности и постоянного контроля со стороны наших проверяющих инспекций. В прошлом году было, по данным Минэкономразвития, 2,3 миллиона проверок, а по нашим данным — не менее восьми миллионов. Это огромное давление. Огромная армия надзирателей, которые в основном кормятся с бизнеса.

Кроме этого, вести такой бизнес должно быть безопасно. Нельзя допускать трений, которые сегодня происходят с правоохранительными органами. Президент даже говорил, что возбуждается более 200 тысяч уголовных дел в год по экономике.

В первой половине 2016 года на 25 процентов увеличилось количество дел по 159-й статье ("Мошенничество"). Ситуация ухудшается. Это надо прекратить и прекратить очень просто — и законодательно, и правоприменительно. Путин дал поручение разработать проект, который усиливает ответственность правоохранительных органов за незаконное возбуждение уголовных дел не только против бизнесменов, а вообще любых уголовных дел. Кроме этого, также ужесточается ответственность за нарушения в ходе процессуальных действий.

— Вы предлагаете по ряду важных моментов использовать мировой опыт. Но многие западные программы у нас не работают.

— Не надо сразу отвергать опыт, который прошли эти страны за многие-многие годы. Конечно, есть специфика, но я вас могу уверить, что проблему крыс в ресторанах проходили все рестораны и сумели с ней справиться. У нас реально есть бизнесы, которые нарушают закон. Это правда. Но чаще всего это происходит от избыточной проверочной деятельности и очень сложных законов.

Вообще выполнить законы у нас часто нельзя. Потому что один закон противоречит другому. Если ты выполнишь один закон, получишь штраф по другому. Сейчас все направлено не на улучшение ситуации в бизнесе или на повышение эффективности и качества, безопасности продуктов питания, — это направлено на то, чтобы вытягивать из бизнеса дополнительные средства.

Подготовил к публикации Юрий Кондратьев

Беседовала