В Россию вот-вот хлынут дешевые деньги

Тяжелая ситуация с финансовой ликвидностью, то есть то, что у нас деньги сейчас можно занять только под очень высокий процент, и несуразная политика Банка России, который фактически не ставит перед собой задачи обеспечения экономического роста, а обеспокоен только инфляцией, заставляют нас как бы забывать о том, что в мире сейчас доминируют совершенно иные тенденции.

В глобальных финансах происходят воистину странные, беспрецедентные вещи, с которыми просто нечего сравнивать. Речь идет об отрицательных процентных ставках по финансированию центральными банками ЕС, США, Японии своих коммерческие банки. То есть, за то, чтобы кто-то мог пользоваться чужими деньгами, ему еще и доплачивали. Между тем сейчас Европейский центральный банк снизил ставку по депозитам до минус 0,1 процента в июне 2014 года, до минус 0,2 процента в сентябре 2014 года, до минус 0,3 процента в декабре 2015 года. И вот в марте 2016-го снизил еще больше — до минус 0,4 процента, и причем даже облегчил условия. Создан новый финансовый инструмент, дающий банкам возможность заимствовать по ставкам, которые могут достигать минус 0,4 процента при условии, что они кредитуют этими деньгами реальный сектор экономики.

В Японии ставки Центрального банка были около нуля начиная с середины 90-х годов. В США — с 2008-го по 2015 год. В Великобритании чуть выше нуля в течение семи лет. И, вообще говоря, центральные банки Швейцарии, Японии, Швеции снизили процентные ставки до отрицательных уровней. Правда только для определенных видов депозитов. Президент Европейского центрального банка Марио Драги говорит, что 18 процентов мировой экономики, если измерять по ВВП, работает в условиях отрицательных ставок центральных банков. А если учитывать страны с уровнем ставки от нуля до одного процента, то 40 процентов мировой экономики работают при таких крайне дешевых деньгах.

Конечно, это применяется только для сделкок хозяев жизни между собой и ни в коем случае не означает, что простые рабочие, трудящиеся в Европе или Японии, могут получать доплату от центральных банков, если они будут пользоваться банковскими кредитами.

Эффект отрицательных ставок, прежде всего, виден в том, что в некоторых европейских странах, таких как Германия, или, например, в Японии ставки по облигациям министерств финансов начинают выходить на отрицательный уровень.

Причина отрицательных процентных ставок очевидна: глобальный спад мировой экономики, который влечет за собой низкий уровень инвестиций. Богатеи во всем мире предпочитают не вкладываться в реальные активы, а держать свое богатство в наличных, даже не в виде коммерческих ценных бумаг. Но у этого есть побочный эффект. Например, в европейских странах, где пенсионные системы накопительные, замедляются темпы роста пенсионных накоплений у работающих и замедляется рост поступлений, из которых выплачиваются и будут выплачиваться пенсии пенсионерам.

Между тем Драги говорит, что отрицательные процентные ставки являются не причиной резкого замедления (можно уже говорить о депрессии) глобальной экономики, а симптомом глобального недостаточного инвестиционного спроса, не способного поглотить все сбережения, которые имеются в экономике. Мы это видим в Иране. Как только санкции были сняты, Иран стал буквально завален дешевыми предложениями денег из Европы да из США. Причем настолько, что экономическое руководство Исламской республики вынуждено говорить, что Ирану не нужны любые инвестиции, а только те, которые работают на развитие экономики.

В долгосрочной перспективе номинальная доходность облигаций снижалась в развитых странах начиная с конца 80-х годов. И по времени это совпало с началом доминирования в мировом экономическом дискурсе либеральных воззрений, так называемым "вашинтонским консенсусом". Это показывало своего рода эффективность денежно-кредитной политики в преодолении инфляции, которую тогда в рамках вашингтонского консенсуса считали главной целью монетарных мер.

Но дело в том, что кредитно-денежная или монетарная политика — в общем-то, это меры тонкой настройки экономического роста и они совершенно бесполезны, если падает глобальный инвестиционный спрос.

Раньше считалось в рамках доминирующей либеральной экономической теории, что инвестиции — это отложенный спрос. То есть либо растет потребление, либо накопления, которые перетекают в инвестиции. Сейчас достаточно очевидно, что это не совсем так. Причем это известно из опыта: падает инвестиционный спрос, и одновременно падают накопления и уровень жизни трудящихся. Так что это правило даже теоретически верно только в том случае, если в экономике нет неиспользуемых ресурсов.

Сейчас ситуация с экономическим ростом крайне тяжелая, и переломить тенденцию за счет сокращения глобального совокупного спроса можно, только заставив центральные банки косвенно или напрямую кредитовать государство в их социальных программах. Но это именно то, против чего категорически выступает и нынешнее руководство Европейского центрального банка, и вашингтонский консенсус в целом. Они говорят, что главное — это не допустить бюджетного дефицита. И, таким образом, лучше пускай гибнет реальная экономика, лишь бы не допустить роста долга, не допустить инфляции.

Это очень опасная позиция. Мы можем говорить уже, что идет кризис глобальной капиталистической экономической системы в целом. Причем имеется отчетливое понимание этого у хозяев жизни и их приказчиков из центральных банков. Марио Драги, судя по его интонации, близок к панике. Он уже говорит вещи, против которых он категорически выступал три года назад, что повышать совокупный инвестиционный спрос возможно только путем согласования кредитно-денежной и налоговой бюджетной политики, так как даже в условиях отрицательных процентных ставок ЕЦБ не может ожидать выхода глобальной экономики из рецессии.

Нелепо думать, что сейчас существует огромное количество инвестиционных проектов в Европе, которым до запуска не хватает только снижения ставок по депозитам ЕЦБ, скажем, с минус 0,4 процента до минус 0,5. Конечно, они даже в этом случае не будут запущены.

Больше того, эти откровенно паникерские методы, когда доплачивают за пользование чужими деньгами, только оттеняют мрачные экономические сценарии будущего и показывают предпринимателям, что именно думают о перспективах глобальной экономики инвестиционные и эмиссионные банкиры.

Отрицательные процентные ставки фактически могут означать только легкое снижение существующих задолженностей компаний в рамках их портфелей, но ни в коем случае не расширение совокупного инвестиционного капитала и, с другой стороны, не роста совокупных общественных расходов, которые могли бы подстегнуть развитие экономики. Знаменитый индийский экономист Прабхат Патнаик говорит, что снижение ставок до отрицательного уровня в условиях глобального кризиса подобно очередной дозе для наркомана в период ломки, потому что его потребность в наркотиках растет с каждой новой дозой.

Есть ли выход? В течение очень долгого периода после Второй мировой войны экономический рост подстегивался именно вмешательством государств в управление совокупным спросом, а меры монетарной политики, то есть политики центральных банков, были методами тонкой настройки. Они только помогали, чуть-чуть сглаживая проблемы, внося небольшие изменения. Основы экономического роста обеспечивала налогово-бюджетная и долговая политика.

Но глобализация капитала привела к тому, что доминирует вашингтонский консенсус, который запрещает увеличение государственного долга, с одной стороны, и требует в качестве основной цели монетарной политики недопущение инфляции, с другой. Мы видим из опыта, что это остановило глобальный экономический рост. И, больше того, в странах, где вашингтонский консенсус не доминирует, в Китае или Вьетнаме, экономический рост продолжается.

В прошлом страны могли экспортировать избыточный капитал в государства, которые были готовы занимать по более высоким ставкам. Но сейчас в мире реальные доходы по инвестициям низкие везде и просто не хватает спроса на капитал в других странах, чтобы поглотить совокупный избыток сбережений. В Европейском центральном банке убеждены, что долгосрочный ответ на повышение реальных ставок доходности должен состоять в структурном изменении баланса мировых сбережений и инвестиций. А если еще учесть демографические факторы, то есть пенсионные накопления, то единственная остающаяся возможность — повышение спроса на капитал. Однако это с неизбежностью породит конфликт внутри глобальных элит, между совокупными кредиторами и совокупными должниками.

В Европейском центральном банке говорят, что меры кредитно-денежной политики исчерпали себя и единственный потенциальный запас для маневра состоит в комплексности мер экономической политики, то есть полного согласования монетарной и фискальной политики. Но в объединенной Европе кредитно-денежная политика отдана, да и то не во всех странах, Европейскому центральному банку, в то время как налогово-бюджетная остается у национальных государств. В огромном большинстве из них парламентарии, принимая бюджет, не хотят действовать в согласии с ЕЦБ. И не понятно, какие могут быть запланированы структурные реформы, которые должны изменить баланс сбережений и инвестиций.

Нас ждет очень интересное время, и мы должны понимать, что после того, как мы справились с санкциями, как только их снимут, а это произойдет уже очень скоро, деньги к нам хлынут потоком, и они будут очень дешевыми.