Карта мира: КНР - базис, США - надстройка

В этом году планируется подписание документов о Зоне свободной торговли между США и ЕС. Потенциально это крупнейшее региональное соглашение о свободной торговле в истории, на которое придется 46 процентов от мирового ВВП. Об этом Pravda.Ru рассказывает доктор географических наук, главный специалист Международного института развития Алексей Скопин.

Фото: Источник фото: Splash/All Over

Доллар и Трансатлантическое партнерство

— Мы будем говорить о Трансатлантическом партнерстве, но есть еще и Транстихоокеанское партнерство.

— Я думаю, нужно говорить даже не о паре, а о тройке — вместе с еще одним соглашением, которое американцы очень активно сейчас продвигают, но о котором мы сейчас вообще не говорим. Это Американское соглашение о зоне свободной торговли, которое дополнит существующий договор между Канадой, США и Мексикой.

— Направлено против СЕЛАК? СЕЛАК — это соглашение тридцати трех латиноамериканских стран.

— Американцы достаточно разумно выстраивают стратегию своего взаимодействия с миром. Сейчас они выпускают главные свои продукты — это доллары, и в первую очередь благосостояние Америки будет зависеть оттого, насколько доллар будет успешно функционировать как резервная валюта, как средство обмена, как средство накопления и прочее.

То, что Россия и Китай создают внутри Евразии зону, свободную от доллара, где расчеты ведутся в национальных валютах, вызывает довольно серьезную обеспокоенность американцев, и они посредством этих больших трех соглашений хотят накрыть основные свои зоны торговых интересов.

— Как я понимаю, эти три партнерства касаются фискальной и таможенной, а не монетарной политики.

— Если мы говорим о долларе как о национальной валюте США, это одно, это монетарная политика. Если мы говорим о долларе, как неком продукте, который производит американская экономика, наряду с голливудскими фильмами и еще какими-то вещами, то это немножко другое.

Сейчас применимость или использование доллара в международных расчетах за пределами Штатов в десятки раз превышает использование доллара внутри США. Нужно сказать о еще одном пласте этой проблемы — Америка переходит преимущественно в развитие информационной экономики, в отличие от практически всего остального мира, который остается на стадиях индустриальной, аграрной экономики, в лучшем случае, сектора услуг.

И вот в информационной экономике становятся важны виртуальные вещи, которые не воспринимаются физически, но имеют огромное значение для быстрого и удобного функционирования экономики.

Что это за вещи? Это валюта, это стандарты, это права, это многие другие вещи, которые россиянин не привык воспринимать как что-то очень значимое. Если кто-то напишет, что все электрические приборы должны функционировать по стандарту, созданному в США, то для обывателя это ничего не значит. Но когда он купит прибор, созданный по другим стандартам, и не сможет использовать его в своей розетке, то он столкнется с большими проблемами.

То, что затеяли американцы, гораздо глубже, чем просто зона свободной торговли. Стандарты — очень важная вещь, которая проводится этими тремя соглашениями. На Америку, на Европу, и на Азию. В случае с Азией это уже решено.

— Китай ведь туда не входит?

— Не входит. В Транстихоокеанском партнерстве сейчас подобраны страны, которые изначально очень длительное время действовали как американские партнеры. Они не отвлекались ни на какие другие сообщества — Америка для них очевидный лидер. Именно поэтому американцам удалось подписать это соглашение.

США готовят еврозону к разрушению

— Транстихоокеанское подписано, а Трансатлантическое еще нет? Понятна ваша логика долларизации мировой экономики, но ведь у европейцев есть евро?

— То, что мы сейчас видим, — это фактически целенаправленная политика по разрушению зоны евро, потому что сначала европейцы вводят границы для мигрантов, потом вводят границы между собой, между странами, и потом следующий этап, если идти по логике экономического сотрудничества, — они должны отказаться от валютного союза. Потому что если прекращается обмен между странами, то тогда и смысл функционирования единой валюты тоже исчезает.

На самом деле американцы через Трансатлантическое партнерство готовят евро к тому, что еврозона рухнет, страны снова начнут пользоваться национальными валютами, а Америка получает трансатлантическую зону использования доллара.

— То есть, европейцев сломают?

— Сломают. То, как действуют европейские политики, однозначно показывает — Европа готова к тому, что она сломается. И Меркель, и Олланд сейчас начинают действовать немножко вразнобой — Олланд уже за операцию в Сирии, Меркель пока еще выжидает. По сути, то, что мы видим, — Греция в одну сторону, Германия в другую сторону, Франция в третью, Великобритания вообще хочет выйти — Евросоюз однозначно на грани краха.

— Вы зону евро имеете в виду?

— Не только зону евро, но и все экономические группировки, которые есть внутри Евросоюза, — и общий рынок, и таможенный союз все под угрозой распада.

Греции, Италии, Испании станет легче, если они выйдут из еврозоны?

— Но ведь главное преимущество евро — это возможность его печатать для французских и немецких банков. И если они избавятся от Греции, Испании и, может быть, Италии, то это будет не так страшно. Немецкая марка, если уберут евро, посильнее будет, чем нынешний евро.

— Это так, потому что Германия сейчас единственная страна в Европе, которая сохраняет положительные темпы экономического роста. И самое интересное, что для Греции, Италии, Испании тоже хорошо, если они выйдут из зоны евро. Потому что греческая экономика от сильного евро только страдает.

Сравним греческую экономику с турецкой. По секторам экономики — туризм, сельское хозяйство, логистика, транспорт — примерно одно и то же. Но турки зарабатывают на туризме огромные деньги, а греки на туризме зарабатывают мизерные деньги, по сравнению с турками. То же самое касается и Испании.

— Если мы говорим о двадцатилетнем отрезке, то вы, несомненно, правы — греческая экономика страдает. Но дело в том, что греческая промышленность уже убита, и им нельзя терять евро. Греки на последних выборах подтвердили мандат "Сиризы" именно потому, что "Сириза" категорически за евро, кстати, как и Коммунистическая партия Греции. Левые организации, которые выступают за выход из евро, потерпели полный провал. Греческий народ хочет евро, из-за туризма, прежде всего.

— Нет, здесь на самом деле не такая ситуация. Если греки вводят драхму, то они лишаются возможности получения кредитов от Евросоюза. Кредиты МВФ они получать тоже не смогут. Греки в момент проведения своих Олимпийских игр набрали кредитов, оказались в бюджетной дыре, эта бюджетная дыра потом увеличивалась с каждым годом.

Все греческие правительства популистские, им нужна была поддержка людей, а люди должны были получать высокие социальные пособия, высокие зарплаты и прочее. Сейчас они в абсолютно безвыходной ситуации, единственные, кто им может помочь, — это европейские страны.

Возвращаясь к идее распада общей Европы — весь вопрос в скорости этого развала. То есть, если Франция и Германия будут притормаживать распад Евросоюза, то он просуществует года два-три. Если они откажутся от этого, то тогда это произойдет в течение ближайшего года-двух.

— А кому выгоден сильный евро?

— Вы абсолютно правильно задали вопрос в самом начале — монетарная или фискальная политика. Зона доллара регулируется денежно-кредитной политикой ФРС, а зона евро регулируется европейскими центробанками, для которых главное — это не увеличение количества евро, а создание абсолютно стабильной валюты, которая не давала бы вообще никакого изменения цен, и даже создавала некоторую дефляцию, снижение цен.

В этом случае Европа, которая в качестве своего приоритета видит не богатство, а довольный средний класс, — она бы выиграла. Среднему классу крайне важна стабильная валюта. Собственно, такую функцию выполняет евро.

— Американцы всегда открыто проводили протекционистскую политику. Если они сейчас идут на свободную торговлю, означает ли это, что они открывают свои рынки?

— Возьмем, к примеру НАФТА (соглашение между США, Мексикой и Канадой о свободной торговле). Теперь, по сути, эта модель переходит в модели Транстихоокеанского, Трансатлантического и общеамериканского партнерства.

Что получилось в НАФТА. Америка стала освобождаться от экологических вредных производств, от производств, которые требуют большого количества дешевой рабочей силы. Все эти производства перетекли на территорию Мексики. Мексика получила всплеск экономического развития, а Штаты получили избавление от ненужных отраслей экономики. То есть, массовое производство — оно в Штатах не нужно. В Штатах не собирают высокотехнологичные гаджеты, их собирают в Китае, на Тайване, в Штатах их продают и используют.

Что делает сейчас Америка — свои ресурсы максимально сохраняет, а все, что связано с материальным производством, переводит в Юго-Восточную Азию, в Латинскую Америку, частично в Европу. Себе же оставляет самое вкусное, что дает самый большой доход, — это услуги, особенно информационные, и производство информации.

Информационная экономика

— Но американцев триста пятьдесят миллионов, из которых половина безработные и бедные.

— Доходы от информационного бизнеса настолько велики, что они могут шестидесяти миллионам своих безработных просто давать ежемесячные пособия.

Если мы берем азиатскую модель жизни, то это все-таки в первую очередь взаимопомощь в семье. Главное для азиата — благосостояние семьи. Если мы берем американскую модель жизни, то главное — эгоистичный человек, который думает только о своем доходе.

Если кто-то в эту модель не вписывается, ради бога, я могу ему давать какие-то деньги, чтобы он не умер с голоду, пусть он меня не трогает, я бегу вперед. Я не должен думать об отстающих.

Европа попыталась две модели эти как-то совместить, у них бизнес довольно значим, но и очень сильное государственное регулирование. В этом я вижу сложность европейско-американского и азиатско-американского взаимодействия — переходя на другую цивилизационную модель, люди должны понимать, что они получают.

— А мы-то кто? Мы самые западные из восточных народов, или самые восточные из западных?

— Мне кажется, все-таки больше азиаты. Европейский компонент у нас есть, но он сосредоточен в городах, А вся остальная территория, все остальное пространство, конечно, азиатская часть.

— А будущее за кем?

— Сейчас самые продвинутые семьи в Москве своих детей учат английскому и китайскому языкам.

В чем я вижу опасность больших зон торговых соглашений? Это попытка получить одностороннее преимущество для того, чтобы весь мир подгонять под свои стандарты.

— Как соотносятся Трансатлантическое и Транстихоокеанское соглашения с ВТО, с Дохийским раундом переговоров, с ЮНКТАД?

— ЮНКТАД и ЮНИДО занимаются в основном промышленным развитием. Это то, что нужно Африке, Латинской Америке и немножко Азии, но Европе и Северной Америке это уже не нужно. ВТО договорилось о торговле товарами, но не может окончательно договориться о торговле услугами.

Транстихоокеанское и Трансатлантическое соглашения как раз пытаются опередить ВТО в торговле услугами. То есть, сначала доллар, потом стандарты, а потом торговля услугами, в первую очередь, электронная коммерция. Стандарты электронной коммерции будут задаваться американцами.

— Как китайцы относятся к Транстихоокеанскому партнерству?

— Из двенадцати стран АСЕАН не все входят в Транстихоокеанское партнерство, только самые экономически развитые. И для них США всегда были и есть защитой от китайского влияния. Потому что Юго-Восточная Азия пытается играть роль регионального лидера в экономическом развитии, но с севера ее поддавливает Китай, с юга у нее быстро развивающаяся динамичная Австралия.

Получается, что американское влияние уравновешивает влияние Китая в этом регионе, поскольку страны АСЕАН понимают, что их суммарный потенциал раза в два уступает потенциалу Китая.

КНР понимает, что необходимо предлагать какую-то альтернативу. Но у Китая сейчас индустриальная экономика, поэтому на самом деле между ними нет серьезной конкуренции, они дополняют друг друга. Америка — это надстройка, Китай — это тело.

Интервью к публикации подготовил Владимир Беляев

Беседовал