Эффект от девальвации прошел мимо экономики?

Успело ли государство воспользоваться положительным эффектом от девальвации рубля? Что было сделано для поддержки реального сектора экономики нашей страны? Об антикризисных мерах и прогнозах по экономике на ближайшее время в эфире Pravda.Ru рассуждал заместитель директора Института народнохозяйственного прогнозирования Академии наук РФ Дмитрий Кувалин.

Фото: Фотоархив Pravda.Ru

— Минэкономразвития опубликовала сценарные условия социально-экономического развития России до 2018 года. По большому счету, подобные прогнозы не спрогнозировали ни одного масштабного кризиса. Кризисы иногда вызываются внешними обстоятельствами или политическими факторами, довольно внезапными, о которых экономисты не знают. И, тем не менее, прогнозы эти принимаются стабильно, постоянно, в чем их практический смысл?

— В самом приземленном утилитарном смысле прогноз минэкономразвития служит основой для бюджетных проектировок министерства финансов, как на грядущий год, так и на трехлетнюю перспективу. Это самая главная, наверное, функция прогноза минэкономразвития. Второе — это сигнал отечественному бизнесу, иностранным инвесторам, сигнал о том, что в экономике ожидают власти страны. В принципе, насколько мне известно, и крупные предприятия тоже в какой-то мере учитывают эти прогнозы, когда свои планы развития составляют.

При этом прогноз минэкономразвития всегда достаточно осторожный. В большинстве случаев, исключая кризисные годы, прогнозы минэкономики оказываются хуже, чем реальное развитие событий.

— Россия, как известно, живет по бюджетному правилу, согласно которому четко определяется доля расходов, доходов, которую правительство в праве включить в расходную часть бюджета. Но это именно четкая доля, а остальное обязаны направить в стабилизационный фонд. Подобной стратегии придерживаются многие страны, но в некоторых эта стратегия гибче. Связано ли наличие бюджетного правила с сырьевой направленностью нашей экономики? И почему Россия до сих пор не придерживалась более гибкой стратегии?

— Действительно, возникновение этого бюджетного правила в большей степени связано с сырьевым характером наших доходов, доходов нашего бюджета. Да, конечно, надо сглаживать колебания в этих доходах, которые связаны с колебаниями мировых цен на нефть. И определенный резон существования бюджетного правила есть. Другое дело, что я с вами соглашусь в том, что это бюджетное правило в настоящее время представляется излишне жестким. Все-таки есть такое понятие, как антициклическое регулирование, сглаживать надо не только ценовые колебания, но и колебания в темпах роста, в доходах населения и других макроэкономических параметрах. И для этого, когда наступают кризисные периоды, затраты, расходы бюджета увеличиваются, предпринимаются другие меры, стимулирующие расходы в экономике с тем, чтобы компенсировать кризисные потери.

А ограничения на расходы, как раз наоборот, стараются закладывать в так называемые "тучные годы" и таким образом сглаживают колебания. Почему мы этого не делаем, для меня некоторая загадка.

— После принятия этого хорошего прогноза обсуждали бюджет на предстоящие годы. И там закладывается урезание социальных расходов на 30-40 процентов. В частности, на здравоохранение и образование. В то же время у некоторых стран в кризис была политика не урезания расходов, а делался упор на инфраструктурные проекты. У нас этот прием применяется в должной мере?

— В данной сфере у нас все неоднозначно и достаточно противоречиво развивается. В целом, я полностью с вами согласен, компенсировать кризисные прорывы надо как за счет расширения инвестиций, прежде всего в инфраструктурное строительство, так и за счет увеличения социальных расходов. Напомню, что в кризис 2008-2009 годов мы, возможно, оказались единственной в мире страной, в которой доходы населения не упали. Это было сделано осознанно и за счет резкого увеличения дохода бюджетников. И это действительно оказало довольно заметный антикризисный эффект. Как помните, из того кризиса мы начали выходить довольно быстро.

Инфраструктурное строительство — хорошая идея. Но тут тоже нельзя сказать, что у нас уж совсем ничего не делается. Все-таки, насколько я помню, сумма инвестиций, которые в "Силу Сибири" собираются вложить, а это и есть классическое инфраструктурное строительство, совершенно сумасшедшая. Это строительство резко улучшит инвестиционную ситуацию на всем нашем Дальнем Востоке. Но вы правы, Дальним Востоком-то страна не ограничивается. У нас страшно недоинвестированная страна, в том числе и в части инфраструктуры, и в части жилищного сектора, нам строить и строить: и дороги, и порты, и дома. Потому что у нас квадратных метров на душу населения гораздо меньше, чем в той же Европе. И у меня вызывает искреннее недоумение, почему когда у нас есть очевидное пространство для развития, для инвестиций, мы этим пространством пользуемся так редко.

— В прогнозе также сказано, что в 2015 году на фоне существенного падения инвестиций, сокращения расходов домашних хозяйств ВВП в реальном выражении снижается на 2,8 процента. При этом уже в конце текущего года предполагается возобновление экономического роста до 2,3 процента в 2016 году, в 2017-м и 2018-м. То есть прогнозируется рост. Какими могут быть основные драйверы этого роста?

— Я даже чуть более оптимистично настроен — возврат к положительным темпам экономического роста к концу 2015 года вполне возможен. Тут есть самые разные факторы. Во-первых, эффект девальвации, эффект импортозамещения, связанный с санкциями. И есть еще фактор, который не упоминается в прогнозных проектировках, но который, на мой взгляд, совершенно можно и нужно использовать, — это активизация действий государства, прежде всего в реальном секторе и в социальной сфере через увеличение расходов за счет различных источников, как бюджетных, так и заемных.

Второй вопрос — какие темпы экономического роста нужны России? Вы считаете, что прогноз выглядит оптимистично, мне так не кажется. Потому что темпы в 2,5 процента прироста ВВП в год — это совершенно недостаточно для России. По нашим оценкам, это только те повышенные затраты, которые мы обязаны нести на поддержание всей инженерной структуры страны в порядке. Мы 20 лет не инвестировали, нормально не содержали ни трубопроводы, ни ЛЭП, ни дороги, ни мосты, ни стены зданий. Значит, два процента роста ВВП в год — это необходимый минимум только для того, чтобы мы оставались на прежнем уровне. А мы хотим одновременно увеличивать доходы населения, увеличивать качество жизни, развивать импортозамещение. Потом есть важный момент — это большое количество структурных диспропорций в стране: развитый сырьевой сектор есть, а развитого машиностроения у нас уже на данный момент почти нет. И это очень нехорошо с точки зрения долгосрочного развития, эту диспропорцию мы должны исправлять. В общем, по нашим оценкам, нормально Россия может развиваться при темпах прироста ВВП не менее пяти-шести процентов в год.

— Представляет ли корпоративный долг опасность для страны, притом что суверенный долг, внешний наш долг, на хорошем уровне, а корпоративный - довольно высокий?

— Это тонкий очень вопрос, на самом деле, потому что там надо смотреть структуру долга, его срок. Это рассрочка довольно длительная во времени, самые разные проценты, есть возможность и перекредитоваться. А самое главное, есть поток доходов, который заведомо будет превышать поток долгов, которые потом надо будет отдавать.

Здесь беда в другом — в утечке капитала и в корпоративной задолженности. Это ненормально. Это плохо для экономики страны. В чем причина утечки капитала? У нас любят говорить только об одной стороне этого вопроса — дескать, частный бизнес боится за сохранность своих капиталов в России, поэтому выводит их за границу. Но это не так. Это даже сильно не так. Это не только не единственный фактор, но, мне кажется, он не преобладающий. Если бы бизнес видел возможность вложения этого капитала внутри страны с гораздо более высокой доходностью, чем на Западе, он бы плюнул на все риски и вложил бы их здесь.

Я согласен, ненормально, когда столь велик уровень внешней задолженности. А куда деваться? Они бы с удовольствием прокредитовались внутри страны. Но наша кредитно-финансовая система устроена таким образом, что здесь проценты по кредиту гораздо выше, им просто элементарно выгоднее, дешевле было заимствовать за рубежом. Почему у нас не выстроена система, которая позволяла бы дешево кредитоваться внутри страны, - это вопрос к финансовым властям, это недостаток их политики.

— Много говорилось об ожидаемом эффекте девальвации рубля. В то же время некоторые экономисты уже месяца два выражают опасение, что этот эффект не бесконечен. И что наше государство время, благоприятное для развития собственной промышленности, уже упустило, девальвация уже постепенно исчерпывается. Ваше мнение каково?

— Я в целом согласен. Но это сложный и неоднозначный вопрос. У нас эффект девальвации в 1998 году сработал через три месяца максимум, в 2008-2009-м — месяцев через пять он сработал. И в этот раз была надежда, что он сработает достаточно быстро. Сказать, что совсем ничего не было, было бы неправильно. У нас есть сектора, которые совершенно отчетливо выиграли и от девальвации, и от роста импортозамещения. Например, производство мяса, производство молочных продуктов, кое-какая другая "пищевка" подскочила, в хорошем смысле, до десяти и более процентов по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Это чистой воды импортозамещение и девальвационный эффект. Надо отдать должное тем, кто занимался этими бизнесами. В химии, в производстве некоторых стройматериалов эффект девальвации и импортозамещения виден отчетливо.

Но есть отрасли, где эффект девальвации не может сказаться быстро, - то же машиностроение. Там же весь цикл, от проектирования до реализации в железе, продажи, - это очень долго. Это годы, многие годы порой. Как в судостроении, например. Какой тут быстрый эффект от девальвации?

— А что следует государству делать в нынешней экономической ситуации, чтобы увеличить темпы экономического роста?

— Я бы не постеснялся еще раз посмотреть на налоговую нагрузку и подумать над тем, чтобы, может быть, осуществить временные послабления в налогообложении предприятий по тем или иным направлениям, прежде всего по направлениям, стимулирующим инвестиции. Вроде бы стандартная экономическая связка — уменьшаем налоги, увеличиваем темпы экономического роста. Да, сбоку остается бюджет, который тоже надо пополнять. Но, мне кажется, компромиссы тут возможны, учитывая особенно размер наших резервных фондов.

Читайте также:

Инфляция: худшее осталось позади

Как выиграть битву с инфляцией

Экономический кризис страшнее катаклизмов

Рубль стабильный, а инфляция растет

"С таким правительством мы всегда будем ведомые"

Интервью к публикации подготовила Мария Сныткова

Беседовала