Финансовая модель не позволяет развивать производство

Как отразились санкции Запада на российском промышленном производстве? Чувствуют ли игроки сектора государственную поддержку? К чему приведет повышение ставки Центробанком? В прямом эфире видеостудии Pravda.Ru директор ЗАО "Петербургский тракторный завод" Сергей Серебряков заявил, что надо срочно менять всю губительную экономическую политику.

Наша модель экономики ведет к деградации. Наша модель экономики ведет к деградации

— В ноябре 2014 года в российской промышленности произошел спад. С чем это связано?

— Это связано с общей ситуацией в экономике. А весь реальный сектор экономики, так или иначе, в существующей экономической теории и методологии управления экономикой, которая сегодня доминирует в России, зависим от финансового сектора. Когда финансовый сектор начинает ограничивать выдачу ресурсов, то в этой среде промышленность, конечно, начинает показывать спад. Сейчас ситуация в сельском хозяйстве и промышленности, которая обслуживает сельское хозяйство, плохая. Сельское хозяйство живет в условиях непредсказуемости на среднесрочную и долгосрочную перспективу, туманность впереди.

Плюс еще сельское хозяйство фактически отрезают от ресурсов банковской системы. К примеру, глава Сбербанка дает команды ужесточить требования к кредитованию агропрома. То же самое делают другие крупные банки страны. Соответственно, платежеспособный спрос начинает сжиматься, что отражается на промышленности. Центральный банк повысил ключевую ставку. Насколько это сейчас правильная мера, покажет время. Но если говорить про стратегию, то, конечно, нужно будет откатывать это все обратно.

Потому что резко подорожавшие ресурсы убьют возможность развивать проекты по импортозамещению. Ведь для этого нужны инвестиции, нужны новые технологии, нужна расшивка узких мест в производственных цепочках, вообще в межотраслевых цепочках. Это не совсем удачное решение на долгосрочную перспективу. Если это решение будет краткосрочным, чтобы как-то обуздать разыгравшуюся панику, то влияние будет не столь значительно негативным. Все зависит от того, насколько долго будет действовать такая высокая ставка.

— Насколько мы зависимы от импорта?

— Очень сильно зависимы. К примеру, возьмем компоновку сельскохозяйственного трактора. В России не выпускается резина, она выпускается на Украине и в Белоруссии. У нас нет мощных двигателей мощностью 450-500 лошадиных сил, именно для сельхозтехники. Большие вопросы, связанные с гидросистемами машин. Еще есть достаточно много узлов, где мы не имеем в принципе никаких производственных мощностей. Даже, смешно сказать, передняя решетка трактора. В России последний завод, выпускавший ее, три месяца назад остановился. Мы даже решетку для трактора покупаем на Украине, как это ни странно. Вообще, по большому счету, политика последних десятилетий привела к сворачиванию промышленной активности. И сегодня надо действительно говорить о каких-то серьезных мерах — не полумерах, не каких-то тенденциях, а именно серьезных мерах для того, чтобы переломить ситуацию в промышленности. Пока этого мы не видим.

— Какие конкретно меры должно принять государство для этого?

— Говорят, надо менять закон о промышленности. Но прежде всего нужно посмотреть на экономическую теорию. Вообще, экономическая теория в стране есть? Какова она и насколько она адекватна жизни?

Потом обратить внимание на методологию реализации этой теории в практику. На мой взгляд, надо менять всю экономическую теорию, весь экономический уклад. Все остальные полумеры ни к чему не приведут.

Главный вопрос сегодня — кредитно-финансовая система страны. Она не позволит решить вопросы, связанные с индустриализацией, развитием промышленного производства сельского хозяйства. Кредитно-финансовая система России на это не направлена, она направлена на совсем другие задачи и цели. Промышленность в нынешней экономической среде из-за кредитно-финансовой системы развивать невозможно. Мы не будем конкурентоспособными по разным причинам: стоимости кредитов, правил в области финансирования, кредитования и т.д.

Второе. Нам придется, конечно, изменять сам подход. Вообще, экономика для общества или общество для экономики? Если экономика для общества, тогда возникает целый спектр фундаментальных вопросов, которые придется пересматривать. От налоговой системы до методологии управления различными государственными инструментами — все это надо пересматривать.

Но начать надо с экономической теории. Вот такой маленький пример налоговой системы, если мы говорим про экономику для общества. Почему ставка на прибыль у винно-водочного завода и частного детского садика одинаковая? Или почему стриптиз-клуб платит такие же налоги, как частная школа или поликлиника? Вряд ли это социально правильно для стратегии развития общества.

— Правительство постоянно говорит о намерениях поддерживать, развивать промышленность…

— Да, лет двадцать уже говорит.

— А в последнее время, после начала санкционной войны, кризиса, какие-то реальные изменения произошли?

— Нет. Ничего не произошло. Только то, что начали говорить. Но никто не рассматривает фундаментальных проблем данного состояния, никто не может сказать, что практика — критерий истины, поэтому мы находимся сегодня в таком положении. Потому что управление экономикой, промышленная политика были дефектны в своей основе, и это привело к такому результату.

Пока эти выводы не будут сделаны, не будут оглашены, не будут из них реализованы какие-то корректирующие мероприятия, именно в этой политике, в этой теории, ничего не произойдет, будут только слова. Существующая модель ведет к деградации в промышленности. Это факт. Надо честно в этом признаться и сказать, что раньше мы работали на неправильной теории и, соответственно, неправильной практике.

— Петербургский тракторный завод — дочернее предприятие Кировского завода. Несколько месяцев назад руководство Кировского завода вынуждено было закрыть какие-то активы, в том числе "Кировстанкомаш", где производились станки. Почему такое решение было принято? Ведь станкостроения у нас сейчас вообще практически не осталось.

— Да, это все так. Вопрос, на самом деле, надо рассматривать в комплексе. Во время тучных лет руководство и акционеры завода приняли решение по какому-то варианту развития - стратегию предприятия, которая в себя включала элементы расширения за счет приобретения новых бизнесов и расширение существующих бизнесов. Ситуация поменялась, и было принято новое решение. Оно было оглашено на сайте Кировского завода. Пришло время сосредоточиться на традиционных направлениях, где мы сильны, где нас помнят и знают.

Наш Петербургский тракторный завод достиг роста производства и продаж более чем в два раза в 2013 году. Мы вышли на первое место в России по объемам производства и продаж тракторов мощностью свыше 300 лошадиных сил, обогнав компанию John Deere. В нашем тяговом классе отрасли тракторостроения мы вышли на новые рынки сбыта и стали лидерами.

— Какие это рынки сбыта?

— Восточная Европа. Сейчас у нас есть неплохие проработки в Африке. Надеюсь, они тоже выльются в хорошие контракты.

Важно, что мы вернули себе домашние рынки сбыта. Потому что в целом рынок показывает снижение, а мы показываем значительный рост. Мы хорошо поработали над качеством продукта, изменили трактор, вывели новые модели. Вот это очень важно. Все это мы показывали на выставках строительно-дорожной техники и сельхозтехники в "Крокус-сити". Петербургский тракторный завод действительно напряженно и успешно поработал.

По всей группе "Кировский завод" принята стратегия сосредоточиться на своих традиционных направлениях. Какие-то предприятия надо переформатировать. "Кировстанкомаш" попал в такую ситуацию, ведь в стране объективно кризис. Да, он есть. Он был задолго до того, как начали о нем говорить. Сегодня это стало очевидно всем. А станкостроение само по себе — инвестиционный продукт, еще и направлен на инвестиционные возможности компаний, которые пользуются этой продукцией. Поэтому, как правило, такие продукты, как станки, получают двойной удар в кризисное время. Очень сильно упали продажи, и для сбалансирования экономики группы компаний в целом принято решение переформатировать это направление. Это не значит, что мы отказываемся от станкостроения. Мы будем искать какие-то новые формы и структуру для этого направления. Как только это решение будет найдено и принято, то мы об этом известим.

— Возродится у вас это направление?

— Я думаю, да. По крайней мере, мы попытаемся приложить все усилия, чтобы это произошло. Во-первых, у нас есть внутренний спрос — внутри группы компаний. Непосредственно на нашем тракторном заводе сегодня 80 процентов механообработки Кировского завода. Плюс у Кировского завода есть тематики, связанные с оборонно-промышленным комплексом. Там достаточно стабильный заказ сегодня.

Радует, что есть предсказуемость. Если не будет никаких шараханий в сторону снижения, пересмотра программ, то это, конечно, даст очень хороший технологический рывок для многих предприятий. Гособоронзаказ финансируется, и это здорово. Неплохо работает "Экспортвоооружение". Я думаю, что это хорошая возможность для многих предприятий наладить свои технологические потоки и цепочки.

— А вы собираетесь выходить с тракторами и прочей техникой на азиатские рынки?

— Собираемся. Это действительно перспективное направление. Мы подтянули уровень продукта: технические характеристики и надежность ресурса машин. Но с точки зрения глобального экспорта важна опять же поддержка. Потому что в мире сейчас конкурирует не столько продукт, сколько условия его реализации. Вот компания John Deere приходит на какой-то рынок и говорит: "Купите тракторы или комбайны". Им отвечают: "У нас денег нет, мы урожай соберем, тогда они у нас появятся, но тоже мало". Для John Deere это не вопрос, у них есть лизинг под 1,5 процента на сколько-то лет. Пожалуйста, берите.

Они имеют такую возможность и этим финансовым инструментом пользуются, то есть продвижение продукта подкреплено некими инструментами. А мы приходим и говорим: "Купите — либо деньги сразу, либо ставка у нас в России 20-25 процентов". Опять же, без решения вопросов, связанных со стоимостью ресурсов, никакой серьезной экспансии российской промышленности на зарубежные рынки не будет. У нас вообще центральная проблема в экономике — кредитно-финансовая система во всех своих аспектах. Без решения этой проблемы все остальное будет делать очень проблематично.

— Все-таки хоть как-то государство помогает?

— Некие программы в министерстве промышленности существуют, и какие-то ресурсы они выделяют. Вопрос — масштаб программ и ресурсов. Этого, конечно, для индустриализации и импортозамещения явно не хватает. Поэтому и эффект, на мой взгляд, незначителен в масштабах страны.

— Будут в ближайшее время какие-то кардинальные изменения?

— Я не знаю. Я очень надеюсь, что сегодняшняя ситуация откроет глаза и люди все-таки скажут, что старая методология, старая экономическая теория потерпели крах и мы должны выработать новые. И в выработке новых будут принимать участие не те эксперты, которые поддерживали старые. Появятся какие-то новые люди, новые кадры, новые идеи. Они будут приняты, осмыслены и реализованы. Надо делать хорошую программу, делать ее осмысленно, вдумчиво, с определенным доверием друг к другу и потом реализовывать.

Все равно, в том или ином виде, требуется государственное управление промышленной политикой, экономикой. Рынок сам в полной мере решить такие вопросы не может. Может решить только на последних этапах, частично. И эта частичка, исходя из последних тенденций, все время уменьшается. Роль государства должна значительно вырасти. Значит, нужна другая кадровая база, уровень квалификации этих людей, подготовленных на новой методологической основе, которые будут способны выполнять эти задачи. А это все упирается в мировоззрение.

Беседовала Мария Сныткова

Читайте также:

Почему немец трясется за долги России?

Дмитрий Абзалов: время простых решений ушло

США консультируют ЦБ, как душить Россию

Слабый юань — хорошо, а слабый рубль — плохо?

В попытках спасти банки ЦБ опрокинет экономику