Санкции не при чем, экономика России сама скатилась вниз

Ситуация в России развивается от плохого к худшему — такие выводы сделали авторы исследования, опубликованного на сайте CNN. Западные аналитики называют пять причин ухудшения состояния экономики РФ. В числе причин — санкции, инфляция, долги. Эксперт Института современного развития Никита Масленников специально для Pravda. Ru анализирует эти прогнозы.

— Авторы исследования, опубликованного в приложении "Деньги" к порталу CNN, пишут, что двойной удар по России — падение цен на нефть и санкции, введенные по Украине, привели к безудержной инфляции, резким колебаниям валютного курса, застойной экономике и потере доверия со стороны иностранных инвесторов. Какова ваша оценка причинно-следственной связи?

— Моя оценка причинно-следственной связи сводится к тому, что санкции и все последствия, с ними связанные, все-таки не играют решающего значения. Хотя санкции, сами по себе, выступили катализатором многих негативных процессов в нашей экономике, которые подспудно накапливались долгие годы. И при помощи этих режимов они вырвались наружу. Но, тем не менее, в основе — уже набранное замедление темпов экономического роста, нерешение структурных проблем экономики, достаточно противоречивое государственное регулирование, слабость конкуренции, наоборот, засилье государственного сектора и государственных корпораций. Потому что куда больше половины ВВП создается в госсекторе. Некий, так сказать, упор на чрезмерную накачку денежного дохода бюджетного сектора.

Вот это в совокупности и стало спусковым крючком для ухудшения ситуации в целом. Потому что мы все равно, и без санкций, были бы обречены на сползание темпов экономического роста примерно с тем же значением, что мы сейчас имеем. Может быть, чуть повыше. Но это непринципиально. Поскольку для того, чтобы выполнить все социальные и оборонные обязательства, которые государство примет на себя в интервале до 2018 года, нам нужны минимальные темпы роста в 3-3,5 процента. Поэтому здесь это все формировалось задолго до введения санкций.

— Выходит, санкции ситуацию просто усугубили?

— Санкции, безусловно, сыграли свою роль. Потому что они оказались таким последним камушком, который эту всю горную лавину сдвинул с места, ускорил ее продвижение. И действительно, они являются на сегодняшний день катализатором массы негативных процессов. Закрыты внешние рынки для рефинансирования, поэтому у нас и корпорации, и банки вынуждены реструктуризировать кредиты, не рефинансировать их, а платить по полной — и основное тело займа, и проценты по нему. Это, естественно, вызывает давление и на валюту, повышается спрос на доллары и евро, в итоге у нас на сегодняшний день образовался дефицит валютной ликвидности в финансовой системе, в смысле доступной для корпоративного сектора.

Отсюда у нас начинаются скачки с курсом рубля, изменение курсовой политики. В свою очередь, происходит изменение курсовой политики, и эти финансовые ограничения перекладываются в цены. Плюс еще сыграло свою роль не очень хорошо просчитанное и проработанное введение встречных санкций на продовольствие. Здесь мы должны признать, что, наверное, политически это было неизбежно и необходимо. Но с точки зрения экономических расчетов, расчетов последствий, не все было сделано корректно и взвешено. Поэтому это все дает ускорение инфляции на сегодняшний день.

То есть, допустим, 11 ноября этого года к 11 ноября прошлого года, очевидно, инфляция уже где-то около 8,5, может быть, уже и выше. К концу года инфляция может превысить 9, подобраться к 10 — это пик. И достаточно тяжелые обстоятельства будут и для внутреннего рынка, и для потребления населения. Пик будет где-то в феврале-марте, затем инфляция потихонечку начнет спадать, сойдет на нет, и, может быть, к концу года мы получим годовой инфляционный темп в 6,5 процентов. Это, естественно, если Центральному банку удастся в полном объеме реализовать тот замысел, который он сейчас предъявил, собственно, бизнесу и населению.

— Как можно решить наши внутренние структурные проблемы, тем более в условиях санкционного давления?

— Для это нужно перезагружать, по большому счету, весь инвестиционный климат. Потому что он у нас резко континентальный. А когда в стране практически все конкурентоспособные производственные мощности уже заняты до предела, то надо создавать новые. Значит, для нас первоочередная задача, приоритет — это оживление инвестиционных процессов. Очевидно, они могут включиться всерьез где-то со второй половины следующего года, когда стабилизируется и курсовая политика, и будут предприняты шаги по снижению ключевой ставки Центрального банка.

Второе направление — это, конечно, повышение бюджетной стабильности. Когда мы говорим о структурных изменениях, мы в первую очередь имеем в виду перестройку тех секторов, которые поглощают наибольшее количество государственных расходов и не являются при этом сильно эффективными. Вот это важно, то есть повышение эффективности государственных расходов, государственного сектора в экономике — тоже приоритет. Потому что все-таки он достаточно неэффективный, и бесконечные заявки в том числе нефтедобывающих и нефтегазодобывающих компаний на средства из Фонда национального благосостояния, являются прямым доказательством частичной неэффективности ведения бизнеса в этих корпорациях.

И наконец, принципиально важное направление, потому что без этого никакие структурные реформы тоже не получатся: нам нужно все время сохранять доверие к той политике, которую проводит правительство, президент и так далее. А это как минимум не ухудшение существенных условий жизни населения. В следующем году и в этом году это уже актуально, потому что реальные доходы населения падают. Реальная заработная плата тоже в третьем квартале сократилась, пусть незначительно, но тем не менее. А реальные доходы сократились в сентябре на 2,9 процентов. И этот тренд к торможению, или, по меньшей мере, не усилению, реальных доходов и заработной платы будет продолжаться и в следующем году.

Это повод еще раз всерьез задуматься над тем, что структурные реформы важны не только в финансовой системе, но и в тех сферах, которые непосредственно гарантируют нам накопление человеческого капитала — это образование, здравоохранение, в том числе, культура, спорт, здоровый образ жизни. Здесь еще очень много остается несделанного. И несмотря на то, что это является приоритетным в государственной, социальной и экономической политике, но в реальной жизни все это выглядит еще достаточно скромно. Вот если мы распределим все усилия правильно по этим направлениям, я думаю, что тогда, уже к концу следующего года, страна будет чувствовать себя более-менее уверенно. Хотя год будет чрезвычайно тяжелым по всем признакам.

— Российские банки накопили около 192 миллиардов иностранных долгов в долларах, но активов в долларах мало, это приведет большим трудностям в погашении долга и может привести к снижению ВВП на 1 процент. Как вы оцениваете эту угрозу?

— ВВП у нас снижается, прежде всего, по другим причинам. И здесь еще надо отметить вклад падения нефтяных цен, это чувствительно для бюджета и для темпов экономического роста. А что касается угрозы со стороны банков, я думаю, что она сильно преувеличена. Такие выводы, скорее всего, связаны с тем, что считаются наиболее эффективными среди санкций те, которые приняты против финансового сектора. И вот лишний раз доказательства приводятся всему мировому сообществу о том, что в России достаточно все серьезно, что еще немножко поднажать, и они там посыплются. Пускай это будет на совести тех, кто такие выводы делает и предлагает под политические действия своих руководителей.

Но я думаю, что все-таки неустойчивость банковского сектора сильно преувеличена. Там есть немало своих проблем, нельзя исключить, что будут какие-то сложности у отдельных, даже системообразующих банков. Но, тем не менее, пока риски, связанные с уровнем долговой нагрузки, более-менее регулируемы. Потому что ЦБ все-таки пошел навстречу бизнес-сообществу и ввел инструмент валютного рефинансирования, который как раз и нужен для того, чтобы приобрести валюту для погашения вот этих долгов.

В частности, 17 ноября пройдет первый аукцион по предоставлению 12-месячной долгосрочной валютной ликвидности. Лимит там установлен, между прочим, в 10 миллиардов долларов. Это достаточно серьезно. Общий лимит на все операции валютного рефинансирования до конца года — 13,5 миллиардов долларов. И весь корпоративный долг, который нам нужно будет погасить к декабрю, — это порядка 34 миллиардов долларов. ЦБ высказался, что в случае необходимости он увеличит лимит. При этом ставка тоже понижена. Это еще один шаг в сторону бизнеса. Если раньше это был либор плюс два процента, плюс 2,5 процента, то сейчас на все валютные репо установлена ставка либор плюс 1,5 процента, может быть, даже и будет снижен в будущем. 17 ноября это покажет.

— А на данный момент как обстоит ситуация с возвратом долгов?

— ЦБ всячески стимулирует использование этого "жирка" в виде иностранных активов, которые есть и у наших корпораций, и у наших банков, и здесь мы можем сколько угодно соглашаться или не соглашаться с авторами этого исследования, которое вы назвали. Но мы-то сами знаем, что "жирок" есть, поэтому сентябрьский пик, локальный пик погашения внешнего долга в 20 миллиардов, был пройден более-менее спокойно, что нельзя сравнить с курсовыми колебаниями октября. И это во многом связано с тем, что банки сократили свои иностранные активы примерно от 13 до 16 миллиардов долларов.

То есть они нашли деньги у себя и расплатились и по долгам клиентов, и по долгам своим собственным. Поэтому здесь этот резерв еще остался. Скажем, если брать капитал, который вывезен из России, и капитал, который в нее пришел, пока Россия является чистым экспортером капитала. Есть и другие, конечно, процессы. И не хватает залоговой массы на обеспечение кредитов Центрального банка. Достаточно непростая ситуация с вкладами населения. Сегодня, в конце первой декады ноября, максимальная ставка у десяти ведущих банков на этом рынке составляет практически 9,8 процентов годовых. Тем не менее, если сравнить темпы прироста вкладов населения текущего года и прошлого года, то в этом году эти темпы сократились примерно в пять раз. Проблемы есть, но не настолько они связаны с нехваткой валютной ликвидности.

Это было, действительно, острой ситуацией практически весь октябрь, когда сам по себе фактор дефицита спровоцировал серьезное курсовое падение рубля. Плюс еще на любом основательном падении включаются спекулянты, и рынок просто не может такой лакомый кусок не скушать. Но, тем не менее, мне кажется, что принятый сегодня отпуск рубля в свободное плавание и одновременно введение новых инструментов валютного рефинансирования остроту этой проблемы в значительной степени поможет снизить. А дальше уже будем смотреть на фундаментальные факторы, влияющие на курс рубля, — цены на нефть и собственно динамика нашей российской экономики. Пока оба они не слишком положительны с точки зрения влияния на рубль.

— Согласно исследованию, опубликованному в CNN, в следующем году в российском бюджете образуется дыра, так как в 2015–2017 годах в него заложена цена на нефть в 100 долларов за баррель, при этом ЦБ прогнозирует нулевой рост в следующем году, и бюджет рассчитан на цене 95 долларов за баррель. Оба варианта гораздо выше складывающейся цены в 85 долларов. При этом авторы цитируют слова российского министра финансов Антона Силуанова о том, что правительству необходимо сократить расходы на 10 процентов, чтобы компенсировать разницу. Согласны ли вы с этим утверждением?

— Действительно, ситуация достаточно тяжелая, потому что все прогнозы корректировались, и международные прогнозы, и наши прогнозы на следующий год указывали на то, что это будет либо ноль, либо слабая рецессия. Поэтому тот запасной вариант, который предлагает минфин и министр Силуанов, заключается в том, что в 2016–2017 годах, если не произойдет разворота в ценах на нефть, то тогда целесообразно проводить сокращение расходов, но с запасом, то есть сократить расходы примерно на 10 процентов.

В общем-то, это справедливое заключение. Потому что, по расчетам Счетной палаты, у нас по многим государственным программам, из которых теперь состоит бюджет, эти воздушные пузыри в виде заявленных расходов превышают планку в 10 процентов, в некоторых это 20, в некоторых даже 40. Поэтому эта идея абсолютно справедлива, потому что будут ли сокращены расходы или не будут с 2016 года — это мы поживем-увидим, это надо дожить. Но то, что сама по себе идея запасного бюджета заставит гораздо более интенсивно прорабатывать вопросы повышения эффективности государственных расходов с 2015 года — это очевидно и правильно. Здесь должен быть толчок, первоначальный стимул, без которого в России, как правило, ничего никогда не происходит.

— По мнению авторов исследования, санкции будут ужесточаться и продляться до 2017 года, что будет способствовать оттоку капитала в этом году на сумму в 128 миллиардов долларов, а в следующем — на 150 миллиардов. Вы согласны с этим?

— Я думаю, что это завышенные оценки. Потому что в этом году максимальная оценка, которую можно предвидеть, это 120, рабочая — это где-то около 100. В будущем году предполагалось, что это немного сократится, хотя бы на 1/3, но все возможно. Что касается того, что санкции сохранены будут до 2017 года, это не очевидно. Это просто, я бы так сказал, авторы исследования проболтались. На самом деле, взаимные ущербы начинают быть чувствительными и для другой стороны. Поэтому здесь все будет зависеть, естественно, от политиков, политической воли, урегулирования конфликта на юго-востоке Украине.

Что касается Крыма, здесь уже определенный сдвиг в политическом истеблишменте Запада произошел. Скажем, Генри Киссинджер, известнейший дипломат и государственный деятель, опубликовал статью, в которой сказал, что Крым — это особый случай, и здесь надо тщательно разбираться. Реакция была избыточной и нервозной. Поэтому, по большому счету, это приглашение к некой большой международной конференции по вопросам безопасности Европы с учетом крымского фактора. Но, тем не менее, это не снимает опасности, риски юго-востока существенны. Поэтому, естественно, мы сегодня видим все возможные версии ужесточения санкций в наш адрес, потому что пока прогресса, некой договоренности не видим ни мы, ни Донбасс с Луганском, ни Запад, ни Киев. Нет прогресса. Есть во многом имитация каких-то действий. Но это не повод для какой-то вселенской паники. Просто это приглашение к тому, чтобы еще раз посмотреть на то, что уже сделано, попытаться произвести перезагрузку этих соглашений.

Потому что без мирного урегулирования здесь, конечно, не обойтись никаким образом. Но, тем не менее, то, что сегодня происходит, добавляет немало соли и перца к картинке ситуации. И поэтому многие исследовательские центры и западные аналитики исходят из того, что санкции будут продолжены. Но это, по-моему, очень смелое предположение.

— Еще одной причиной западные аналитики называют тот факт, что "Владимир Путин отрицает вышеуказанные факторы и, кажется, не понимает, о чем говорит". "Эти события на валютном рынке, которые мы видим сейчас в России, вовсе не связаны с фундаментальными экономическими причинами и факторами," — сказал Путин. Как вы считаете, понимает ли Владимир Путин сложность ситуации в российской экономике?

— Я думаю, что упреки в адрес президента не совсем справедливы. Каждый, естественно, слышит то, что он хочет услышать, но президент Путин сконцентрировал внимание своих слушателей на том, что сейчас, на сегодняшний день задача номер один — отключить спекулятивный спрос на валюту. Вот, собственно, на чем он концентрировал внимание. Поэтому, естественно, кто-то сделал вывод, что президент не видит фундаментальных причин. Да нет, я думаю, он прекрасно понимает. Наоборот, мне как-то представляется, что Центробанк начал впервые за многие годы столь необходимую для всей нашей экономики крупную реформу в финансовой системе. Потому что свободный курс рубля — это перспектива совершено другой инфляции, гораздо более низкой. Кроме того, это совершенно другие механизмы отношений Центробанка с сектором в целом. Гораздо более понятные и прозрачные.

И, собственно, вопрос с дефицитом ликвидности снимается. Но раз уже одну реформу начали, собственно, президент совершенно однозначно выступил в ее поддержку и одобрил ее, то очередь за другими. Я думаю, что он, как системный политик, прекрасно отдает себе отчет, что должны последовать и следующие шаги. И самый главный риск — что, допустим, действия Центробанка оторвутся от действий правительства. И что хвосты увязнут, а голова будет парить где-то там в небе. Поэтому я думаю, у него сейчас задача, судя по некоторым косвенным признакам и высказываниям, как раз синхронизировать эти процессы и привести ситуацию к тому, чтобы больше внимания уделялось решению структурных, застарелых проблем нашей экономики.

Читайте также:

Санкции: Нас давят, мы крепнем

Хитрый способ обойти санкции Запада

Страшны не санкции, а их отмена

Скважина в Арктике поглотит все санкции

Санкции вгоняют ЕС в Великую депрессию

Санкции спрессовали время: ждать больше нельзя