Почему капитализм губит экономику?

В середине 2013 года Всемирный банк объявил, что российская экономика является первой в Европе. Однако к концу года российская экономика докатилась до весьма опасного состояния — рецессии или стагнации. Доктор экономических наук, профессор МГУ и эксперт МЭФ Александр Бузгалин объяснил в эфире видеоканала "Правды.Ру" причины этого упадка.

Фото:  

— Александр Владимирович, что происходило и происходит с нашей экономикой в 2013 и 2014 годах? Рецессия, стагнация или что? В чем причины замедления? Внутренние они или внешние? Какие альтернативы?

— Вы знаете, я редко соглашаюсь с лидерами нашего экономического блока и правительства в целом, но в данном случае на Гайдаровском форуме сказали интересные слова, что причины нашего не самого лучшего положения (там было как-то очень мягко это сказано) не внешние и не лежащие в прошлом. Если я не ошибаюсь, это из речи Медведева.

— То есть внутренние и сиюминутные?

— Получается, внутренние, но не сиюминутные, не идущие, так сказать, от Советского Союза или лихих 90-х. О чем идет речь? Вот, опять-таки, к сожалению, когда мы в марте говорили о том, что экономику ждет стагнация, нам все говорили "вы каркаете, все будет хорошо, сколько можно, вы вечные пессимисты". Ну, если честно, я уже устал давать пессимистические прогнозы. Я боюсь их давать, потому что они почти всегда сбываются.

— То есть, алармизм нужен?

— Это не алармизм. Это спокойное и, к сожалению, достаточно выверенное экспертное заключение. Накануне распада СССР на одном из пленумов ЦК, буквально за полгода, ваш покорный слуга выступал и сказал, что если такая же политика будет продолжаться руководством партии, партия и страна развалятся. Это был пленум, посвященный будущему Советского Союза. Потом меня очень многие упрекали "вот ты сказал, вот мы и развалились", да. Если говорить серьезно, каковы же все-таки причины? Причины внутренние. Причины состоят в том, что страна живет в условиях концентрации основных властных полномочий, экономических полномочий, про собственность, если говорить на профессиональном языке, в руках узкого круга корпоративно-бюрократической номенклатуры, я не боюсь этого слова.

— Не буржуазии?

— Это очень специфическая разновидность буржуазии-бюрократии. Понимаете, это выросшие на использовании общенародных ресурсов.

— Александр Владимирович, от вас, как от политэкономиста, ждут анализа соотношения бюрократии и буржуазии.

— Давайте два слова сначала о том, что получилось. На общенародных ресурсах и их эксплуатации выросли и государственные, и частные корпорации и связанные с ними структуры. Парадокс состоит в том, что, если говорить на старом марксистском языке, это ненормальная эксплуатация частным собственником наемного рабочего, да и присвоение части его труда. Или когда рабочий получает зарплату, хозяин капитала получает прибыль. Это ситуация, когда инсайдеры или те, кто контролирует корпорации, все равно, кстати, частные или государственные, стригут шерсть со всех. Они стригут шерсть с наемных рабочих, которые недополучают зарплату (она у нас в России занижена), они стригут шерсть с акционеров, которые практически ничего не получают с дивидендов, они стригут шерсть с государственного бюджета и они проедят капитал своей собственной корпорации, у нас основные фонды безумно старые. Вот эти люди на самом деле паразитируют на общественном богатстве, благодаря этому у нас возникло несколько сот крупнейших олигархов, вокруг них олигархи поменьше и так далее. Это специфический слой, это не классическая буржуазия, хотя вокруг них очень много классической посреднической буржуазии, которая паразитирует вот на этом состоянии.

— Вы знамениты тем, что вы всегда защищали роль государства или, как политэкономист, роль общества в экономике. А сейчас вы выступаете против.

— Вы абсолютно правы, что ловите меня на этом, но я защищал государство как институт, представляющий общество. Государство — оно трояко, оно может представлять интересы самого себя, меня любимого, бюрократический аппарат: хочу больше денег, больше власти, больше ресурсов. За счет кого, мне наплевать, да, я вот сам по себе государство, я себя люблю. Оно может представлять совокупный интерес крупнейших собственников и тех, кто контролирует главные экономические ресурсы (в данном случае это олигархические структуры). Вот в России оно представляет интересы прежде всего самого себя, любимого бюрократией, и вот этих олигархических крупнейших собственников. А интересы общества оно представляет в очень маленькой степени. Регулирование государственное очень нужно, но важна еще одна предпосылка — поставить государство под контроль общества, иначе это регулирование будет в пользу тех же самых людей.

— Но я вспоминаю, как вы в прошлом году очень интересно объясняли и подчеркивали замечательный феномен, что наиболее быстро развиваются как раз те страны, где в перераспределении национального дохода решающую роль играет общество. Причем приводили примеры, что самые разные формы этого дают максимально динамичный рост. Вы говорили про Китай, где одна форма, и заканчивали Финляндией, Скандинавией, где другая. А почему в России-то не так?

— По двум причинам. Причина номер один — не реализуется эта экономическая модель. То есть государство не играет активной роли, как легальный, открытый, серьезно программируемо действующий субъект. Если говорить проще, в Китае есть программа поддержания крупных высокотехнологичных корпораций, чтобы прорываться в мировой бизнес, есть программа создания скоростных дорог — не одной дороги, купив два паровоза у "Сименса", а сеть, построив завод по производству скоростных заводов и купив технологию производства скоростных поездов. То же самое касается всего остального. Вот такая стратегическая большая программа, под нее государственные ресурсы, под нее низкие налоги, под нее кредиты.

— Но в Финляндии все по-другому?

— В Финляндии точно так же. В Финляндии тоже большие программы, где университеты, там очень велика роль университетов, где часть бизнеса, и государство делает программы перехода от сырьевой экономики (у них была сырьевая экономика, живущая на сельском хозяйстве, лесе и еще чуть-чуть на чем-то другом) к высокотехнологичной. Сейчас эта страна занимает первое, второе места по инновациям в мире. Маленькая Финляндия. И у них действительно активная большая роль государства, у них трех-пятилетние программы государственного развития, у них больше половины валового продукта проходит через руки государственных органов всех уровней, от маленького муниципалитета деревни, заканчивая уровнем страны в целом.

— Так что у нас не так? Почему у нас не так?

— У нас не так, потому что есть вторая причина. Значит, первая причина — делаем, реализуем не ту модель. Вторая причина — не те реализуют не ту модель. У нас сегодня и правящий экономический, и правящий политический классы реализуют модель, которая выгодна им и невыгодна стране в целом. Они не дураки, они профессионалы во многом, они действуют правильно, исходя из своих узколокальных интересов, но это не интересы большинства граждан нашей с вами страны и не интересы ее будущего.

— В Китае по-другому?

— В Китае компромисс. В Китае правящая команда партийно-государственная и капиталистическая понимает, что ей надо богатеть вместе со страной, но в меру. Знаете, вот в Китае они воруют, они кладут себе в карман, но не все, большую часть они тратят на развитие страны в целом. Потому что они понимают, что если страна в целом станет за 25 лет второй сверхдержавой мира, они выиграют в конечном итоге больше. Они не стремятся получить сейчас кусочек, хапнуть и забыть, или сбежать на Багамы или в какие-то другие офшорные зоны. Они хотят, чтобы через 25 лет они вместе с Китаем были самыми уважаемыми людьми или вторыми уважаемыми людьми в мире. В Скандинавии другая ситуация. Там сильное гражданское общество, там люди участвуют в управлении, там прозрачный бизнес и прозрачное государство в некоторой степени. И там хозяин делится со всеми остальными. Он не перестает быть хозяином, которому хочется много прибыли, он не перестает быть капиталистом, но он хотя бы частично делится. Если он перестает делиться, на него давят.

— Это вы про норвежских рыболовов?

— Они, как и все остальные, естественно, живут в капиталистическом мире, во-первых, и паразитируют на третьем мире, во-вторых. Это другая сторона медали, про которую надо говорить специально. Это уже тема альтерглобализма, где всех вместе, включая скандинавов, надо ограничивать и очень сильно.

— А то, о чем говорил Дмитрий Медведев во время президентства, раньше говорил Владимир Путин, о чем сейчас перестали говорить — единая Европа от Лиссабона до Владивостока — она может помочь?

— Вы знаете, я не уверен, что это была хорошая тема, да, единая Европа до Владивостока, тем более, что географически она кончается на Урале, Европа. Что может быть действительно важного? Европейский союз — это очень жесткая структура, где есть свой первый мир и третий мир. Если мы посмотрим на социальную дифференциацию Финляндии, она невысокая, в шесть раз между 10 процентами богатейших и беднейших. Но если мы посмотрим на дифференциацию между богатейшими странами Евросоюза и беднейшими странами Евросоюза и возьмем 10 процентов богатейших в Евросоюзе и беднейших в Евросоюзе, то у них разрыв будет примерно как в России, в 13-15 раз, ну, чуть меньше, чем в России. В Евросоюзе есть центр периферии. Если Россия пойдет в Евросоюз как сырьевой придаток, мы будем периферией, на нас будут паразитировать и ничего особенно хорошего для нас не будет. Туда надо приходить с хорошими ресурсами, с хорошими мозгами, с хорошими технологиями, с хорошей возможностью быть одним из ключевых игроков. Иначе от интеграции мы скорее проиграем.

— Александр Владимирович, скажите еще несколько слов про всемирное антиглобалистское движение.

— Очень коротко. Есть те, кто говорит "не надо глобализации, сидим каждый в своей стране и минимальные экономические связи". Это антиглобализм и, как правило, он консервативный, тяготеющей к феодальной раздробленности. Альтерглобалисты говорят по-другому: надо менять правила игры, надо, чтобы прогрессивный подоходный налог был во всем мире, надо, чтобы бесплатное образование было во всем мире и разрыв богатых и бедных во всем мире был небольшим. Это можно делать на разном уровне. Потому что в России сейчас реализовать альтерглобалистскую модель мы с вами сразу сейчас сможем, просто за счет правильного использования ресурсов и ограничения чрезмерной роскоши паразитического слоя, образование будет развиваться в два раза быстрее.

— То есть альтернатива есть?

— Есть.

Новости: "Наш народ" в Европе не даст пропасть России

А что вы думаете о последних новостях о росте авторитета и рейтинга президента России Владимира Владимировича Путина? А сегодня вам заметна "помощь" со стороны Барака Обамы в росте уважения к Владимиру Путину в мировом сообществе?