Орган нужен не мертвым, орган нужен живым

В России делается 500 трансплантаций почек в год, в США — 50000.

Вы бы хотели, чтоб после вашей смерти у вас забрали сердце или почки для спасения других людей, поинтересовалась я у знакомых. Одни, не раздумывая, ответили «да». Другие категорически заявили «нет». Третьи сказали, что не пожалели бы органов для близких, по крайней мере, для хороших людей, а то еще, дескать, кто-нибудь моими руками воровать начнет...

Но почти никто из тех, кого я опросила, не знает, что у нас в стране действует презумпция согласия на изъятие органов после смерти. Это означает, что если сам человек при жизни или его родственники не написали заявления о том, что органы у него изымать нельзя, то их изымать можно. Для чего? Для пересадки их другим, больным людям. «Трансплантация является средством спасения жизни и восстановления здоровья в соответствии с гуманными принципами», — сказано в федеральном законе «О трансплантации органов и тканей».

А вот в «продвинутых» и насквозь демократических США, наоборот, действует презумпция несогласия на изъятие органов. Там человек и после смерти остается хозяином своего тела. Поэтому американцам, согласным на изъятие, приходится постоянно носить с собой специальные карточки: в случае моей смерти разрешаю изъять у меня органы для трансплантации или какой-нибудь один орган (нужное помечают галочкой)... А для того, чтобы были желающие носить такие карточки, в Штатах действует мощная пропаганда: нет ничего прекраснее, чем спасти человеку жизнь, хотя бы после своей собственной жизни. Разве не приятно представить, что твое сердце будет биться после тебя в другом человеке? Али мы не гуманисты? Словом, трансплантация нужна и важна!

Так почему, если мы вроде по закону «согласные», а они «несогласные», в России делается 500 трансплантаций почек в год, в США — 50000? Ответ решили поискать у практиков.

Выяснилось, что их в республике немного, точнее, один. Пересаживают, правда, кусочки тканей, нервы... Но «трансплантация органов в Татарстане» представлена в единственном числе и лице — лице профессора Казанской медакадемии Рината Галеева. Уролог-трансплантолог Галеев пересадил уже больше полусотни почек. Звания заслуженного врача РТ у Галеева нет, не заслужил пока. А вот в тюрьме побывал, за колонопластику — сделал пациенту из кусочка кишки мочевой пузырь... Сейчас колонопластика уже вовсю применяется в хирургии, а тогда операцию сочли за «членовредительство».

Первый раз Галеев пересадил почку пятнадцать лет назад. Это была не донорская, а собственная почка 16-летнего мальчика, которую повредили при удалении аппендикса. Галеев почку у мальчика изъял, «подремонтировал» и вернул на место. Мальчишка тот стал учителем и отцом троих детей. А хирург Галеев с тех пор почки пересаживает. На днях к нему приезжала молодая женщина с донорской почкой, спрашивала разрешения родить. Он разрешил.

— Почему у нас мало пересадок? Во-первых, пересадка делается не всем больным с почечной недостаточностью, а только тем, кто находится на гемодиализе. Гемодиализ — очистка крови на специальном аппарате, «искусственной почке», — объясняет профессор Галеев. — И у нас в стране нет возможности обеспечить «искусственную почку» всем, кому она нужна. Не дождавшись очереди на гемодиализ, люди, у которых отказали почки, просто умирают... У нас в Татарстане на «искусственной почке» около 200 человек. По российским меркам — это много, по мировым — мало, у них проблем с гемодиализом нет.

В Парагвае действует закон, запрещающий дуэли. Но если дуэлянты завещают свои органы для трансплантации — могут стреляться.

Ну а нехватка донорских органов — это проблема всей мировой трансплантологии. Ведь далеко не каждый, извините, свежий труп — это потенциальный донор, существуют определенные критерии отбора. А уж подобрать почку, подходящую реципиенту — почти то же самое, что двойника человеку найти. Поэтому все европейские страны объединились в организацию «Евротрансплантант». Где-нибудь в Англии появится донор, тут же через базу данных выясняется, что его почка подходит реципиенту из Франции, и все быстренько «проворачивается». Ведь с момента забора органа до его пересадки должно пройти не больше 24 часов. Сам же забор должен осуществиться после смерти мозга, но... при бьющемся сердце донора.

Определить, когда она наступает, эта смерть мозга, — для заграницы уже не проблема. А для нас — проблема. Ну если нет у врача под рукой электронного энцефалографа и прочей компьютерной томографии, как он определит, умер у человека мозг или еще нет? А вдруг человек еще оживет, а у него органы вырезали? И вообще, как можно вырезать органы у человека с бьющимся сердцем? Такой ли уж он труп?.. Вот поэтому-то в тех казанских медучреждениях, где разрешено производить забор органов, не очень-то любят хирурга-трансплантолога Рината Галеева и не очень-то хотят давать ему органы для пересадки. «В год в Казани не меньше ста человек погибают от черепно-мозговых травм, от той самой смерти мозга, а мне бы хоть десять почек! У меня ведь 18-летние на гемодиализе!» — сетует Галеев.

Не очень-то хотят отдавать для трансплантации свои почки и живые — родственники больных. Чему Галеев не перестает удивляться: ведь орган-то парный, можно нормально жить и с одной почкой, почему бы не помочь близкому человеку. Тем более что родственная почка и подходит лучше, и приживается. В Скандинавских странах 80 процентов пересаженных почек — родственные, в Японии — 90, в России — только 5-7. Из 52 почек, пересаженных Галеевым, родственных — 5.

Уже десять лет главный уролог-трансплантолог республики Ринат Галеев не может добиться открытия при РКБ отделения гемодиализа, трансплантологии и операционной нефрологии, чтобы все было вместе, «в кучке», как положено. Уже даже и соответствующий приказ Минздрава РТ был, но все равно не открыли отделение. А вот в Набережных Челнах такое отделение есть, есть условия для пересадки. Поэтому Галеев сейчас пересаживает почки в Челнах. На открытие же отделения в РКБ хирург уже и не рассчитывает: в республике ведь то грипп, то СПИД, то еще какая-нибудь холера, разве тут до трансплантации?

Операции по пересадке почки трансплантолог Галеев делает бесплатно. Другие российские центры трансплантации приноровились брать деньги (за операции, не за органы) хотя бы с приезжих пациентов. Галеев не берет принципиально, говорит, там, где деньги, там сразу и грязь. А грязь в трансплантации не нужна.

В 1999 году в Японии печень, сердце и почки одного донора пересадили сразу четырем реципиентам. Труп, что называется, разобрали на запчасти. Правительство Японии вынесло благодарность родственникам покойного.

Нелепый случай в Австралии: донорская почка потерялась по дороге в операционную. Курьер перепутал контейнеры и... унес почку домой. Операция, которую больной ждал два года, сорвалась.

Ольга Мачнева

«Вечерняя Казань»