Память. "Погибая, мы будем жить…" - 4 октября 2002 г.

"…Дай Бог из нас однажды

 хоть кому-то

 сказать, взглянув на прошлое свое:

 - Мы были современниками Смуты,

 и мы спасли Россию от нее".

 Станислав Золотцев

  Исполнилось ровно 9 лет с момента трагических событий октября 1993-го, расстрела парламента в самом центре Москвы.

 Указом президента России Б.Ельцина о разгоне Верховного Совета РФ и съезда народных депутатов попрана действующая Конституция страны... Президиум Верховного Совета России констатирует государственный переворот... Сессия Верховного Совета России прекращает полномочия Ельцина... На защиту Дома Советов собираются тысячи москвичей… К президентской присяге приведен Александр Руцкой... Конституционный суд РФ подтверждает законность отстранения Ельцина от управления государством... Ельцинская охрана блокирует автопарк Верховного Совета, в самом здании отключена правительственная и междугородняя связь... Телевидение взято под охрану Ериным и ОМОНОМ... У самого Дома Советов идет непрерывный митинг москвичей, формируются народные отряды самообороны, возводятся баррикады... В городах и районах России Советы заявляют о нераспространении указа Ельцина на их территории... Черномырдин поддерживает переворот Ельцина... Группа депутатов Верховного Совета задержана при попытке войти в телецентр…

  "Погибая, мы будем жить…"

  Завещание несдавшихся защитников Дома Советов

 Братья, когда вы прочтете эти строки, нас уже не будет в живых. Наши тела, простреленные, догорят в этих стенах. Мы обращаемся к вам, кому повезло выйти живым из этой кровавой бойни.

 Мы любили Россию. Мы хотели, чтобы на этой земле восстановился, наконец, тот порядок, который Богом ей определен. Имя ему - соборность; внутри ее всякий человек имеет равные права и обязанности, а преступать закон не позволено никому, в каком бы высоком чине он ни был.

 Конечно, мы были наивными простаками, за свою доверчивость мы наказаны, нас расстреливают и в конце концов предадут. Мы были лишь пешками в чьей-то хорошо продуманной игре. Но дух наш не сломлен. Да, умирать страшно. Однако что-то поддерживает, кто-то невидимый говорит: "Вы кровью очищаете свою душу, и теперь сатана ее не достанет. И погибнув, вы будете гораздо сильнее живых".

 В наши последние минуты мы обращаемся к вам, граждане России. Запомните эти дни. Не отводите взгляда, когда наши обезображенные тела будут смеясь демонстрировать по телевидению. Запомните все и не попадайтесь в те же ловушки, в которые угодили мы.

 Простите нас. Мы же прощаем и тех, кто послан нас убить. Они не виноваты… Но не прощаем, проклинаем бесовскую шайку, севшую России на шею.

 Не дайте затоптать великую православную веру, не дайте затоптать Россию.

 Наши души с вами.

 Россия непобедима.

  Дом Советов,

 04.10.93

  "Пленных не брали"

 ...Когда на Дом Советов пошли танки, нас, больше сотни безоружных, укрыли в подвале. Потом пришли военные, не омоновцы, вывели нас, осмотрели, положили ничком в вестибюле 20-го подъезда. Раненых мы вынесли на носилках. Лежа ничком, я краем глаза видел, как носилки уплывают в комнату дежурных охраны (вход в нее рядом с КПП и входом в вестибюль). Военные бешено палили в потолок. Среди нас были священники. Они встали во весь рост, закрестились, закричали: "Не стреляйте, не стреляйте!" Перестали.

 В тишине я услышал голос врача: "Тяжелораненым нужна кровь". И показал рукой на стеклянные двери комнаты дежурных. И тут же - выстрелы, частые, глухие и, как мне показалось, шли они из-за этих дверей. Я пополз к комнате дежурных. Надеялся на Бога да полутьму. На полпути получил удар в лицо сапогом: "Куда, тварь?" - "Да кровь, кровь сдавать". Уже в двух метрах от дверей, так и не встав на четвереньки - боялся пальбы, - почувствовал, что ствол уперся мне в шею. "В туалет, невмоготу, пустите". - "Ладно, иди". И, отодвинув меня плечом, военный сам туда прошел.

 За дверью - коридор, в нем двери. Нашел туалет. Там аккуратно, штабелем, лежат трупы "в гражданке". Пригляделся: сверху те, кого мы вынесли из подвала. Крови - по щиколотку. Я вышел в коридор. На том его конце, в темноте, стоят какие-то, видны огоньки сигарет. Спасло меня только то, что Бог надоумил встать на четвереньки и ползти по коридору, по липкому. Потому что мне вслед стали стрелять. Я услышал: "Ну что, посмотрел?" Свеча у них потухла, и я, изрезав руки об осколки стеклянных дверей, выполз в вестибюль и лег. Вжался в пол. Военные меня не искали. Через час трупы стали выносить…

  Свидетельство Н.Мисина, инженера.

  ***

 Конец сентября. Десять дней русской свободы и десять дней мрака, сырости, сквозняков.

 Четвертого октября - расстрел русских людей, убой, умерщвление, а небо ясное, солнце пригревает. Господи! С кем ты?

 Спустя три дня на похоронах друга-боевика желтые листья кленов увиделись бумажными погребальными цветами. А голубое небо - приимчиво распахнутыми вратами для святых душ.

 Нет, Бог был с нами! И неожиданная лучезарность октябрьская означала его светлую скорбь по убиенному русскому воинству.

 ***

 Шли дни. Душа города понемногу вливалась в свое вместилище. Неделю спустя после расстрела оппозиции впервые попалась на глаза надпись мелом на бетонной стене в районе метро "Бабушкинская": "Нас не убить!" В тот же день в автобусе услышал громкие слова о "победителях": "Это же фашисты!"

 Дошло. Сами додумались. Не свалишь на "тлетворное влияние оппозиционной пропаганды": все русские газеты закрыты.

 ***

 Страна русского благоденствия открылась вдруг на Пресне 21 сентября 1993 года.

 Смутные чаяния народа, горняя музыка души созвали всех, кто был не чужд этих чаяний и не глух к этой музыке.

 Людской водоворот на площади перед Домом Советов свивался в воронку, смерчеподобно возносился ввысь.

 По большому кругу медленно шел крестный ход. Рыжий поп во главе торжественно нес картонный образ Спаса. За ним шли вдовы и вдовцы, калеки и слепые, больные, нищие и убогие. Шагали, не в ногу и нестройно, воины с дубинами, прутьями и булыжниками.

 Рядом вращался круг вагонных говорунов, уличных мудрецов, домашних философов. Слышались обрывки фраз: "Сначала они хапнули дачи и служебные машины. Теперь - заводы и фабрики. А нам - по бумажке, по ваучеру. Не пойдет!" "Хасбулатов и есть самый русский…" "Этническая чистота, милый мой, даже у "баркашовцев" не обязательна".

 Какая-то бабенка закричала про "жидов". На нее зашикали со всех сторон, от нее отвернулись, болезненно морщась.

 А в самом центре этого русского толковища женщина втолковывала прыткому южанину: "Мы - на своей земле. На своей исторической родине. А вы у нас в гостях. Гостям всегда почет и уважение, только они должны видеть в хозяине хозяина".

 Тихие ее слова воплем возносились ввысь, взывали к Богу.

 …На русском сходе у Дома Советов в течение всей осады говорили и резче, и грубее, и прямее. Воров называли ворами, хамов хамами. Говорили, что преступники изнасиловали Родину и только трусы могут терпеть такое…

 Вот этих людей и убивали.

 И еще их убивали за то, что они не хотели сидеть в "комках".

 Их убивали за то, что они не хотели играть на биржах.

 Их убивали за то, что они не хотели спекулировать.

 Их убивали за то, что они не хотели разворовывать заводы и фабрики.

 Их убивали за то, что они не хотели продавать русскую землю.

 Их убивали за то, что Свобода для них была - неделание того, чего не хочу.

 Их убили.

 А нас, оставшихся в живых, под дулами автоматов погнали в светлое будущее капитализма.

  Александр Синцов,

 "Благословенные дни"

  Реквием-93

 Блажен, кто погиб

 В наши Смутные дни

 За Сербию и Приднестровье.

 Блажен, кто гасил

 Роковые огни

 Своей негасимою кровью.

 Но трижды бессмертен

 И трижды блажен,

 Кто, грозных не слыша запретов,

 Погиб в октябре у пылающих стен

 Российского Дома Советов.

 Из пуль и снарядов

 Терновый венец

 Рукою, в убийстве умелой,

 Возложен на черный,

 Сгоревший дворец,

 Вчера еще мраморно-белый…

 У этих, расстрелянных пушками стен,

 Под кровлей Державного Дома

 Распяты они на свинцовом кресте

 За верность народу родному.

 За верность России, за веру в нее,

 За то, чтоб Отчизна не стала

 Землей, где заморское правит ворье,

 Толпою, тупой и усталой…

 За это стояли они и дрались,

 А не за дворцовые своды.

 И танки вдавили в кровавую слизь

 Отважную совесть народа.

 Не армией русской - самим Сатаной

 Расстреляны судьбы людские.

 И угольно-черный дворец над страной -

 Как символ распятой России.

 Как черные угли - в московских церквах

 Одежды и облики вдовьи.

 Затихла, в немотный опущена страх,

 Столица, умытая кровью.

 И только за толщей Кремлевской стены,

 Облизан холуйскою стаей,

 Блаженствует сивый посол Сатаны,

 Кровавый триумф обмывая.

 В блаженстве - палач.

 Но блаженны - они,

 Кто пал на октябрьской Пресне.

 И каждый из павших -

 В грядущие дни

 Для битв за Россию - воскреснет!

  Станислав Золотцев

 октябрь 1993

  Свидетельство отца Леонида (И-ва),

 одного из священников Дома Советов:

 3 октября к вечеру я пришел по зову долга к месту брани русских против русских. Уже была тогда в Доме Советов церковь, отец Алексей (Злобин), сам народный депутат России, иеромонах отец Никон из Свято-Данилова монастыря, другие исповедовали, причащали, крестили.

 Когда 4 октября с утра разгорелась брань, мы на пятом этаже завершали утреннюю службу. У меня текли слезы: довел же Бог увидеть - русские на русских!

 Несколько часов, раздув кадило с молитвой, обходили дымящиеся коридоры, пели: "Богородица дева, радуйся, благодатная…" Потом, в момент передышки от стрельбы вышел из 20-го подъезда, обходя эти машины железные, чтоб хоть не оскверниться, постеил бывшую приемную ВС в сквере, где вчера исповедовал. На этот раз исповедовал смертельно раненого. Пуля в голове. Исповедь перетекла в предсмертный бред. Как сейчас помню: "Этот дом (он имел в виду Дом Советов - Л.И.) - моя белая аллея. Была белая, стала черная. Это моя Россия, пойми… Полюби ее вот такой, черненькой, а беленькой ее…" Умолк, отлетела душа.

 Скорбны были мои мысли. Так и светились в происходящем священные глаголы Иеремии: "Ибо между народом Моим находятся нечестивые; сторожат, как птицеловы, припадают к земле, ставят ловушки и уловляют людей… Слушай, земля: вот, Я приведу на народ сей пагубу, плод помыслов их…" И еще: "Ты сокрушил ярмо деревянное - и сделаешь из него ярмо железное". За высоким подвальным окном так и громыхало оно смертью, новое железное ярмо.

 Около 17:00 нас вывели через окно. Я свободно прошел по Девятинскому переулку. Ударили откуда-то из пулеметов. Присел за тумбу. Гляжу - рядом люди сидят, знакомцы, пастырские души мои. "Знаете, отец Леонид, - говорят, - знамя-то наше русское на Горбатом мосту - вон. Мы хотели выручить. Нашего убило. Полдороги до знамени не дошел. Миша, седой такой, химик он, кажется, помните? Вот его".

 Какой уж я там храбрец… А вот встал и пошел к мосту. Пальба, мимо бронемашина проехала. Иду и пою: "Святый Боже, святый крепкий…" Полез через баррикаду. Трупов сколько и как изуродованы, Господи! Пошел к знамени. Возился с кронштейном. Страшны, страшны эти звуки, царапающие душу, особенно когда стреляют по тебе. Взял имперский стяг и иду с ним обратно. Ударили пули в бетонную тумбу; ими выбитая каменная пыль ослепила меня. Стою, в одной руке знамя, другой глаза тру. Схватили меня друзья, свалили на асфальт.

 Пока пережидали пальбу, рассказали мне друзья, что один из священников, отец Виктор (окормлял он, кажется, один из приходов Зарубежной православной церкви в России), когда подъехали танки, вытянул руку с крестом и пошел по ступеням к набережной им навстречу. На втором пролете упал, прислонился к бордюру. И за отошедшей, упавшей его скуфьей, вкруг его склоняющейся на грудь головы и мертвеющих волос видели сияние…

  Октябрь 1993

  Владимир Виноградов:

 …Лично я не видел в Доме Советов пьяных, какой-либо шпаны. В такие моменты зрение обостряется, а чутье редко подводит. Нельзя, конечно, исключить провокаторов, засылаемых в любой - по эту или ту сторону - лагерь. А в грозовой атмосфере, напрягшей город, малейшая искра - в пороховую бочку. Ни одно следствие не способно выявить конкретного стрелка-убийцу, который первым нажал на спусковой крючок. Однако Высший судия видел, а История назовет истинных виновников пролитой россиянами крови в братоубийственной схватке.

  По материалам газет "День", "Согласие", "Мы и время", "Литературная Россия", "Завтра"

 подготовил Сергей СТЕФАНОВ

Ссылки по теме:

  ПРАВДА.Ру:

  ВАДИМ ГОРШЕНИН. ВЗГЛЯД ИЗ 1993-ГО

  ВЗГЛЯД ИЗ 1993-ГО. ЛЕОНИД ФИЛАТОВ: КАК МЕРЗКО БЫТЬ ИНТЕЛЛИГЕНТОМ

  ВЗГЛЯД ИЗ 1993-ГО. ОН САМ СЕБЯ НАЗНАЧИЛ ПАРЛАМЕНТЕРОМ

  ВЗГЛЯД ИЗ 93-ГО. ПЕРВЫЙ СНЕГ В МОСКВЕ ПАХНЕТ "ЧЕРЕМУХОЙ" И КРОВЬЮ

  ВЗГЛЯД ИЗ 1993-ГО. АЛЕКСАНДР КРАСНОВ: «ВЛАСТЬ ЗАХВАТИЛА ПАРТИЯ КЛАДОВЩИКОВ»

  ВЗГЛЯД ИЗ 93-ГО. ХРОНИКА СОБЫТИЙ НЕДЕЛИ

  ВЗГЛЯД ИЗ 93-ГО. ПОВЕСТКА УБИТОМУ ПРИЗЫВНИКУ. НА 40-Й ДЕНЬ ПОСЛЕ ГИБЕЛИ ЕГО ВЫЗВАЛИ В ВОЕНКОМАТ

  ВЗГЛЯД ИЗ 1993-ГО. ГЕННАДИЙ СЕЛЕЗНЕВ: ДЕМОКРАТИЯ ВКУСА ТИРАНИИ

Поиск материалов на эту тему в проекте "Яндекс.Новости":