Идеи свободы, равенства и братства не вполне универсальны

В связи с событиями на Ближнем Востоке, в Европе “еврейский вопрос” опять вышел на передний план мировой политической жизни. С другой стороны, в обществе всегда присутствует особый интерес к еврейской теме. Обозреватель ПРАВДЫ.Ру Анатолий Баранов задал свои “еврейские вопросы” президенту Евро-Азиатского еврейского конгресса, Александру Машкевичу.

  - На съезде недавно образованного Евро-Азиатского еврейского конгресса вы вдруг заговорили "о сбережении еврейского народа". Неожиданная формула. Я правильно понимаю, что речь идет о переложении фразы Трубецкого?

 - Трубецкого и его “команды”. И пользовался я, из вежливости, словом “сохранение”. О сбережении русского народа говорили евразийцы, подразумевая его жизнь, историю и судьбу в масштабах огромной Российской империи. А это, по сути, и есть евразийское пространство. По-моему, "сохранение народа" — очень удачная формула, которую можно приложить к любому этносу, живущему среди других народов. Вслед за Жаботинским хочу подчеркнуть эту нашу особенность: в диаспоре мы живем среди других, а не рядом с другими… такая уж у нас, евреев, история... впрочем, не только у нас.

  - Значит ли это, что Евро-Азиатский еврейский конгресс выделяет евреев, живущих на территории исторической России, теперь это СНГ и некоторые другие территории, в некое особое явление.

 - Хороший вопрос. Действительно так оно бы и было, если бы речь шла только о евразийском пространстве, но сейчас вопрос стоит и об Азиатско-Тихоокеанском регионе, который как бы “пристегнулся” к ЕАЕК со своей культурной и языковой спецификой и достаточно большим потенциалом. По крайней мере, австралийская еврейская община насчитывает не менее ста тысяч человек. С одной стороны, это обстоятельство радует, а с другой стороны, несколько размывает то исходное, исключительное, присущее евразийскому пространству. Зато теперь, с географической точки зрения, можно гораздо определеннее говорить о Евро-Азиатском конгрессе.

  - А с точки зрения сути дела?

 - Я готовил свой доклад для съезда, делегаты которого, в основном, представляли русскоязычные общины огромного постсоветского пространства. Именно они “вытащили” на себе финансовую, организационную, и идеологическую нагрузку. О “евразийском вкусе” можно говорить только с этой частью еврейского сообщества. Кроме того, в Казахстане, как и в России, в последнее время возрождаются идеи евразийства… Но мне бы не хотелось выступать просто одним из адептов этой весьма неоднозначной концепции. Учрежденный нами Евро-Азиатский еврейский конгресс – организация, прежде всего, еврейская. В нас не следует видеть новый еврейский ресурс для возрождения евразийства. Я вполне симпатизирую этому течению мысли, особенно в той его идейной части, которая обосновывает евразийскую многокультурность, разноязыкость и видит в евразийском пространстве уникальную и оптимальную почву для сосуществования разных народов и разных религий.

  - Большая Россия во времена Трубецкого была единым государством, а сейчас она раскололась на фрагменты, но, правильно ли я понимаю: еврейская община в СНГ все равно получается одна — мы говорим “русскоязычная еврейская община”, подразумевая не только евреев, живущих в России, но и евреев в Казахстане, Узбекистане, Молдавии…

 - То, что сегодня объединяет эти фрагменты еврейского народа бывшего Советского Союза — это общая судьба и язык.

  - И общая культура, наверно?

 - И в этом смысле общая советская культура, которая, так или иначе, является нашим единым достоянием. 70 лет развития нельзя просто так списать или вычеркнуть. И география в этой евразийской зоне, в которой оказалась большая часть СССР, только способствовала объединению и созданию чувства общности. Так уж устроен наш материк, так устроено евразийское пространство – равнинные зоны, ограниченные горами и океанами. Но Советский Союз давно преодолел эти границы, и наши кавказские еврейские общины, которые, казалось бы, и не должны органично вписываться в общую евразийскую картину, тем не менее, оказались в нашей зоне. Конечно, благодаря языку, благодаря культуре, благодаря общей судьбе.

Но как руководитель ЕАЕК, я прекрасно понимаю условность этой концепции. Если бы кто-то попытался меня убедить, что конгресс должен называться евразийским, я бы с удовольствием, может быть, поиграл в эту игру как интеллектуал, но как организатор не согласился бы.

  - Очень важен вопрос о перспективах. Скажем, в советский период выезд из страны был несколько затруднен, и еврейские организации ориентировались “на выезд”. Сегодня они по-прежнему ориентируются на выезд, или все же на жизнь там, где существует та или иная община?

 - Очень хороший и непростой вопрос, который я как президент ЕАЕК предпочту препарировать и отвечать по частям. Жизнь показывает, что мы не выбираем между двумя возможностями. Для нас существование в диаспоре и существование в еврейском государстве, в государстве Израиль — это две стороны одного и того же естественного еврейского права на жизнь. И мы никогда не видели смысла в противопоставлении между теми, кто уезжает и теми, кто остается. Я воспитывался на опыте Независимого еврейского движения, где все это уже было четко сформулировано, и считаю, что на сегодняшний день мы не пересматриваем это принципиальное положение: для нас будущее еврейского народа — это сильное еврейское государство и сильная еврейская диаспора.

  - Имеет ли смысл сегодня выделять еврейский народ? Я поясню вопрос: еще недавно была единая общность людей – “советский народ”, которая, правда, не завершила своего этногенеза. Но процесс был обозначен. И сегодня, когда все это распалось на национальные государства, мы без всяких кавычек произносим слова “национальные меньшинства”, возникшие там, где еще недавно была “единая общность”, и в том числе встал вопрос выделения евреев как особого, отдельного народа на всем этом пространстве. Как это соотносится с привычным ощущением советского еврея как части единого советского народа?

 - Сложный вопрос, содержит в себе как бы два. Прежде всего, бывшие советские евреи всегда были довольно интегрированной и ассимилированной частью советского общества, и по своему социальному составу соответствовали тому, что происходило с советским народом в целом. Несмотря на притеснения бытовые и политические, еврейство оставалось той каплей воды, в которой отражались все социальные процессы, которые происходили в бывшем советском обществе. С другой стороны, если вы посмотрите на то, что произошло с политической картой СССР, то он распался по границам национально-территориальных образований. Национально-территориальная разделение было конституировано в СССР, и, видимо, у народов была серьезная неудовлетворенность своим положением. Советский Союз, как наднациональная общность, распадается на ряд национальных образований, претендующих на что-то большее, чем территориальная автономия с тем или иным статусом.

  - Распались не на национальные государства, а на маленькие советские союзы — на такие “маленькие гиганты”.

 - Совершенно справедливо. Союз независимых государств представляет собой осколки империи с характерными и неизбежными противоречиями. Это очень напоминает то, что мы наблюдаем сегодня в Европе, где много веков шла борьба за становление национальных государств, и там это тоже не выдержало исторической критики. Конфликтуют две доктрины: доктрина открытого демократического государства, с его гражданскими свободами, и доктрина национального государства, с его традиционными ценностями. Какую бы страну Европы мы не взяли, сегодняшнее проявление нетерпимости и насилия, которое там происходит, объективно отражает эту ситуацию. С одной стороны, лэпеновская Франция только для французов, с другой стороны: “Нет,— говорит Ширак,— я должен быть президентом для каждого гражданина”. В ХХ веке опыт Франции не раз брался “на прокат” русскими революционерами, и сегодня и мы, и французы являемся свидетелями того, как непросто реализуется идеи свободы, равенства и братства… мы видим, что эти ценности не вполне универсальны, не совсем всеобщие.

Развитие темы:

  Forum.msk.ru Александр Машкевич: Еврейское дело