С натуры: "невиртуально", под северным сиянием...

Тот очухивается, оттопыривает ухо: “Что покуп…? Ай?”

--…ай. Покупай, в смысле. Процедура у нас такая при поездке. Ан не слыхивал?

-- Проце… Чо гришь-то? Глуховат я малость.

-- …дура. Процедура. Заколебал, тетеря глухая.

-- Ась? Закол… чаво?

-- …е… Заколебал!!! И хорош меня тут при исполнении оскорблять!

-- Оскор… А? Как дальше-то, не слышу. Дай-ка встану.

-- Оскор… э-э-э... блять. Да отвянь ты от меня. Навис, как небоскреб…

-- Небоскр… Чаво я делал-то? Это ты об чем?

-- Да не об чем, а об ком. О тебе, глухаре.

-- Глу… харе? Это мне-то по харе? Нельзя меня. У меня страховки нету. Медицинской.

-- Щас я как автобус остановлю посреди дороги-то, да как тебя застрахуем!..

-- Застра… чем-чем ты меня собралась-то, милая?

Автобус вдруг начинает опасно вилять по скользкому шоссе. Водилу за рулем сотрясает. Пассажиры корчатся, держась за животы. Кондукторша тоже ржет минут пять без перерыва. Наконец, вдохнув, озвучивает:

-- Да ну тебя, мужик. На линии контроль.

-- Ишь ты… роль. Да уж, роль-то у меня хорошая.

-- Хорош придуриваться. С тебя сорок рублей.

-- Чего… лей? А, налей? Ну, наливай.

У кого-то из развеселившихся пассажиров находится непочатый пузырек прозрачной, у кого-то немудреный закусончик, у кого-то даже несколько пластиковых стаканчиков. Автобус останавливается на обочине, народ, похахатывая, выползает на снег. “За бортом” темень уже. Лихая кондукторша вместе с “глухим” руководят процессом: “Ну, за Новый год!” Непьющие дивятся на небо: там мощное, небывалое северное сияние. На елках за кюветом играют огоньки. Минут через пять, уже в автобусе, “глухой” протягивает четыре десятки вдруг помолодевшей до девичества кондукторше.

-- Билет-то мне дай. А не то это… фуют меня… В смысле --- оштра.

До Архангельска доехали раньше расписания, как будто и не было сказочной остановки в зимнем лесу под северным сиянием.