Невольники большой стирки

В Таре, что на севере области, почти что случился коммунизм. Пока, правда, только в отдельно взятом доме, но все именно так, как и предрекалось классиками марксизма-ленинизма: люди получают услуги даром.
Восемь семей уже третью неделю без всяких затрат имеют возможность взамен грязного получать качественно прокипяченное и выстиранное белье. Услугу предоставляют в квартире семьи Ромашовых. Причем не просто предоставляют, а еще и благодарят, если кто "грязненького" подкинет. Чтоб читатель не подумал чего дурного про Ромашовых, сразу оговорюсь, что дело тут не в каком-то гипертрофированном альтруизме, а исключительно в практической целесообразности. Но если и теперь ничего не поняли, то поясню подробнее.

Дело тут такое. После посевной заслуженный механизатор Петр Завьялович Ромашов, как и все его уважающие труд коллеги, получил солидную премию за хороший намолот. Всегда ожидаемое с особым энтузиазмом событие товарищи по цеху отпраздновали традиционным образом: отправились "взлохматить деньгу" в город.

Супруги Ромашовы неуважительно отнестись к традиции также не посмели и, набив в воскресный денек честно заработанными купюрами свои карманы, поехали на "Москвиче" в Омск. Ехали не просто культурно провести время, а с определенной целью — купить стиральную машину-автомат, предмет давно и тайно вожделенный супругой комбайнера Анной Ивановной.

Заранее взяв адресок у "знающего человека", они отправились воплощать мечту в самый большой магазин бытовой техники, где в тот день к вящему удовольствию семейной пары товар продавали со скидками. Ромашовы долго выбирали подходящий агрегат, временами прислушиваясь к советам бойкого специалиста по продажам, временами к внутреннему голосу, но в целом придерживаясь того мнения, что добротность товара подтверждают лишь его великие габариты.

Закончив через час не без помощи словоохотливого менеджера мучительный процесс выбора, остановив его на самой большой и дорогой стиральной машине, супруги вздохнули с облегчением.

Как вспоминают Ромашовы нынче, из-за обилия обрушившейся на них из уст молодого специалиста информации в тот момент они уже окончательно потеряли способность вникать в тонкости функционирования дорогостоящего аппарата, о которых он им весьма подробно рассказывал. Окончательное же облегчение к ним пришло лишь тогда, когда купленный агрегат закрепили на крыше "Москвича".

Домой возвращались в приподнятом настроении. Перемигиваясь и улыбаясь, они украдкой посматривали на торчащую над головой часть коробки, соображая, кого можно пригласить на обмывку дорогостоящей штуковины.

Список был длинный и состоял в основном из соседей да родни, которые в тот же вечер и заявились, не дожидаясь особого приглашения. Вступительная часть длилась недолго. После вкушения крепких напитков душа застольщиков потребовала зрелищ, в предоставлении которых хозяин отказать никак не смог. Вместе с соседом они вытащили из коробки стиралку, прикрепили к ней шланг, воткнули штепсель в розетку, засунули в нутро автомата все имеющееся грязное белье, нажали на кнопку, на которую чаще, чем на остальные, показывал менеджер в магазине, и стали ждать. Ничего не произошло. Ни гудения, ни блеска лампочки, свидетельствующих о начале процесса, никаких иных признаков подчинения машины воле человека не обнаружилось.

Автомат оставался глух к требованиям собравшихся даже после серии обязательных в подобных случаях пинков и постукиваний сверху и с боков. Изготовленный умелой южнокорейской рукой из крепкого сплава корпус невозмутимо поблескивал, сохраняя полное молчание, и ничего кроме ушибов конечностей обозлившиеся мужчины из общения с ним извлечь, увы, не смогли. Не принесли желанного результата и попытка завести машину вручную: барабан с бельем крутился некоторое время, но "искры" по-прежнему не было. Нажимали на кнопочки, поочередно и на все разом — тишина. Тут стоит добавить, что каждую неудачную попытку привести стиралку в чувство товарищи по работе сопровождали поднятием чарок. А так как попыток таких было не счесть числом в тот вечер, то состояние гостей уже было недалеким от того, когда в голову приходят очень простые, гениальные, а главное, всеми одобряемые решения проблемы.

И когда уже брат Петра Завьяловича, Федор, отправился в кладовую за кувалдой, раздался пронзительный возглас. Гости притихли. Теща Ромашова, Лидия Сергеевна, грозила кулаком Петру Завьяловичу и показывала на паспорт машины.

- Сколько вы положила туда белья? — вопрошала она загробным голосом. Анна Ивановна ей назвала приблизительное количество вещей, однако Лидия Сергеевна потребовала в этом вопросе определенности. Дочка взвесила белье, и получилось у нее что-то около четырех килограммов.

- А здесь сказано, что надо семь! — сказала Лидия Сергеевна, посмотрев между прочим на Петра Завьяловича с особым смыслом. — А так работать не будет. Брат Петра Завьяловича раздумывать долго не стал и первым начал помогать родственникам: для пополнения масштабов грязного белья он снял с себя свою измазанную в салате рубашку и призвал всех присутствующих последовать примеру. Гости с восторгом бросились ему на помощь, и вскоре возле машины уже наблюдалась приличная горка белья. Нажать на кнопку попросили тещу как человека имеющего легкую руку и трезвую голову. Машина загудела. Радости не было конца. Сначала плясали просто, потом вокруг машины, а когда устали, расположились возле нее на корточках, точно индейцы у костра, принявшись услаждать свой слух мерным урчанием, доносящимся из ее безразмерного чрева, не пренебрегая, разумеется, известными напитками, которые лились нескончаемым потоком до самой ночи — сначала за здоровье южнокорейцев, потом за мир и дружбу, за машину-автомат и белье, и за все это вместе взятое...

На следующий день Анна Ивановна, успевшая позабыть о хитрой природе чудо-машины, решила застирать скатерть. Положила ее в барабан, нажала на кнопкуЙ Ничего. Барабан не крутился, машинка не урчала, лампочки не мигали. Не знал в чем дело и Петр Завьялович. Хотели уже ехать в город и возвращать некачественный товар, но вечером пришла теща, напомнив о вчерашнем открытии. Заслуженный механизатор, поглядев в глаза супруги, полные упрека и слез, ничего не сказал, оделся и вышел. Пришел обратно спустя час с ворохом чужого белья. Все это дело загрузили в машинку, и она загудела. Скатерть постирали. Но на следующий день понадобилось постирать занавески, чулки, распашонкиЙ В общем, история с чужим бельем повторилась. И пошло, и поехало. И пришел в отдельно взятый тарский дом коммунизм.

С Петром Завьяловичем Анна Ивановна не разговаривала после поездки в город две недели. Сейчас вроде ладят. Приноровились как-то. Заслуженный механизатор по соседям уже не бегает. Два раза в неделю они сами приносят все необходимое для включения машины, оставляя возле двери Ромашовых. А иначе нельзя. Не будешь ведь стирать вручную, имея под рукой такой агрегат — соседи засмеют. Впрочем, с тем, что они стали по сути заложниками необыкновенной конструкции заграничной машины, Ромашовы уже смирились. Единственное, чего не понимает Петр Завьялович, это того, как там, на ихнем Западе люди справляются с такой незадачей как недогруз? Неужто и они, чтобы постирать пару футболок, вынуждены с утра до вечера мыкаться по знакомым в поисках грязного тряпья?! Или у них машины другой системы? Вряд ли. Скорее головы их имеют менее сложное устройство. По крайней мере можно точно сказать, что такая деталь, как задний ум, в их в мозгах отсутствует. В этом они нам уступают. И вряд ли хоть когда-нибудь смогут догнать. Традиции не те.

Валерий ФИЛОНЕНКО
Источник: Русский курьер "> Русский курьер