На Московщине выстраивают свою вертикаль власти

Обязанность общественного старосты – заставлять чиновников работать
Жизнь в деревнях Иркутской области не сахар: молодежь в деревню не едет, засуха, а потом наводнения губят урожай, денег за работу не платят. Как выживать? В деревне Московщине, Иркутского района, работает общественный староста, который обивает пороги различных инстанций и заставляет чиновников решать важные для деревни вопросы.

Евгений Рюмин приехал в деревню Московщина из Якутии, где прожил свои 50 лет.

– Я вырастил двоих дочерей и решил, что вторую часть жизни нужно прожить в деревне, – рассказывает Евгений Евгеньевич. – В Якутии суровый климат, и мы решили переехать южнее, в Иркутскую область. На севере сложные условия, но люди там живут по четким законам. В любом улусе выстроена вертикаль власти, всегда известно, кто за что отвечает. А иначе нельзя – замерзнешь. В Иркутской области я поразился крайне низкому уровню жизни. За свои 50 лет я ни разу не видел бомжей, на Севере их просто нет. Здесь же в каждой деревне – беспризорные дети у пьющих родителей. Я был в шоке.

– Как вы – новенький в деревне – вдруг стали ее старостой?

– Полтора года назад мэр Иркутского района Сергей Зубарев приехал в Московщину, и на встрече с жителями я задал ему вопрос. Почему в этой деревне нет старосты, к которому я бы мог обратиться за помощью? Мне объяснили, что здесь, в отличие от Якутии, старост никогда и не было, но идея хорошая и ее стоит поддержать. Прошло время, я как-то уехал в тайгу, возвращаюсь домой и узнаю, что меня большинством голосов деревни назначили старостой Московщины. В Якутии я работал во власти и знаю, что человека нельзя выбрать на тот или иной пост в его отсутствие. Но с этим назначением решил не спорить, тем более что должность – общественная.

– С решения какой проблемы вы начали свою работу?

– В Московщине никогда не было телефона. Случись что, и скорую, и пожарных вызвать нет возможности. Я предложил поставить на деревню хоть один радиотелефон, если невозможно провести обычный. И начались мои бесконечные походы по эшелонам сельской власти. Мне говорили: "Бумаги в работе", я спрашивал: "Какие нужны бумаги, чтобы купить деревне один телефон?" Я давно понял – чиновник должен для себя уяснить, что я буду приходить к нему до тех пор, пока он не ответит по делу. Утверждаю на полном серьезе, главная обязанность общественного старосты – ходить по высоким кабинетам и выбивать для своей деревни необходимые вещи.

– Что еще сделано в Московщине с вашей подачи?

– Я очень удивился, что местные пацаны совсем не умеют плавать – просто негде. Мы вместе сделали запруду на речушке Мшанке, и получился пруд. Нас поддержали строители, которые работали рядом, – без вопросов подарили машину щебня. Все это лето молодежь отдыхала возле пруда, многие научились плавать. Лично я так и не представляю себя без плавания, особенно летом. Что еще? Недавно приезжали телевизионщики, снимали мои качели возле дома. Я был в Петергофе и увидел там качели, на которых можно запросто делать "солнышко". Я загорелся сделать их в Московщине, и теперь дети катаются на них даже зимой – в тулупах и валенках.

Евгений Рюмин окликнул соседских девчонок, которые шли по улице, и попросил продемонстрировать перед корреспондентом высокий класс своего катания. Девчонки без вопросов сделали "солнышко" и так же спокойно отправились восвояси.

– В Московщине сегодня живет чуть больше двухсот человек, – продолжает общественный староста этой деревни. – На постоянное место жительства молодые сюда не едут. Но здесь живут хозяйственные мужики, и с ними можно договариваться о серьезных делах. Московщине уже триста лет, но у этой деревни никогда не было своего кладбища. Горжусь, что мне удалось договориться о месте кладбища возле самой деревни – там высокий пригорок, лес, очень светло. Я собираюсь доживать здесь свой век, поэтому мне не безразлично, где меня похоронят.

– Привыкли ли односельчане к вашей общественной должности?

– В начале старики почему-то путали меня с участковым. Ходили и жаловались, что пьяницы украли у них дрова. Я объяснил им, что занимаюсь проблемами деревни как энтузиаст и никакую государственную власть здесь не представляю. А вот договариваться, чтобы участковый из Урика приезжал хоть раз в неделю в Московщину и принимал население в местной школе, – это мне по силам.

– Возможно ли, что ваше занятие общественной работой выльется в политическую деятельность?

– Все может быть. У меня давно созрели два пункта программы. Первое – разогнать 80процентов чиновников, которые за наши с вами деньги превратили себя в "тефалей" и больше ничем не занимаются.

– Кто такие "тефали"?

– Это от названия чайника Tefal, наши чиновники давно превратились в вечных чаевников. Удивляюсь, когда они работают, если постоянно пьют чай? Мне приходилось убеждать чиновника, что он закрывается от меня не в своем кабинете, а в моем – построенном на мои налоги. А второй важнейший пункт – добиться зарплаты для деревенских жителей. В Московщине всего девять рабочих мест, на которых платят гроши. Но в каждом дворе ежедневно встают в шесть часов утра и трудятся до поздней ночи – в деревне иначе нельзя! Если бы я занимался политикой, то в первую очередь думал бы об этих вещах. Но, слава богу, меня устраивает роль общественного старосты. Просто обидно за деревню...

Андрей Колганов
Пятница