Воспоминания о Бабеле, которых нет

Советского писателя, автора легендарной "Конармии" Исаака Бабеля репрессировали в 1939 году по сфальсифицированному обвинению в контрреволюционной троцкистской деятельности. Через 50 лет центральная пресса вернулась к делу Бабеля и, помусолив добытые в КГБ справки о его реабилитации, с горьким удовлетворением констатировала: "Да, безвинно осужден и расстрелян, правда, где — неизвестно". В 1995 году снова вышла книжка о Бабеле с красноречивым названием "Причина смерти — расстрел", где даже цитируется акт о приведении в исполнение приговора над 17 осужденными, в том числе и Бабелем. Казалось бы, тема закрыта навсегда.

Но ни в 80-х, ни в 90-х годах никто из исследователей почему-то не упомянул об изданной в то время книге вдовы Бабеля, Антонины Пирожковой "Воспоминания о Бабеле". В этих воспоминаниях впервые появляется одна странность, которую никто не может объяснить до сих пор. На заключении прокурора в Военную коллегию Верховного суда СССР написано: "Приговор в отношении Бабеля приведен в исполнение 27 января 1940 года". А Пирожковой в Военной коллегии официально сообщили, что Бабель умер от паралича сердца 17 марта 1941 года во время отбывания наказания. Но если так, то выходит, что год с лишним после своего расстрела Бабель где-то сидел. Где?

Да, разумеется, родственникам репрессированных нередко лгали об истинной судьбе несчастных. Существовала даже секретная инструкция тогдашнего шефа КГБ Семичастного о том, как лгать, я ее читал. Лгали не только служители советской Фемиды и не только родственникам, секретарь советского посольства в Вашингтоне в 1953 году на вопрос о Бабеле ответил, что тот жив-здоров и живет в Крыму. Константин Симонов в Белграде на аналогичный вопрос ответил, что Бабель сидит в Сибири, но его скоро амнистируют. И вообще, можно свалить эту путаницу в датах на подлое время, на попытки замести следы — чем, кстати, заканчивались все публикации о судьбе Бабеля. Журналистов можно понять: журналистам показывали бумажки из дела — те их послушно цитировали. А что им оставалось?

Но Антонина Пирожкова в своей книге цитировала не только эти двусмысленные справки. Она поведала совершенно невероятную историю, которую, тем не менее, невозможно придумать. Историю, в которой фигурировали реальные адреса, живые свидетели и которую я приведу здесь полностью. Вот что она написала в своей книге.

"Однажды мне сказали, что писатель К. рассказывал Евгению Рыссу о том, как умер Бабель где-то в лагере под городом Канском Красноярской области (так в книге — В. К.). Я попыталась разыскать Евгения Рысса, но он жил в Ленинграде, и мне это не удалось. А в 1955 году, уже после реабилитации Бабеля, мне вдруг позвонил сам К. и спросил, не хотела ли бы я узнать подробности о смерти Бабеля, и предложил с ним встретиться. Встреча произошла на Тверском бульваре, напротив дома Герцена. К. мне рассказал, что его отец был начальником лагеря под Канском. Там была пошивочная мастерская, где работали заключенные. Бабелю сшили там плащ из брезента темно-зеленого цвета, и он в нем ходил. Этот плащ, говорил К., и сейчас хранится у его матери, живущей где-то в Сибири, и, если я хочу, он может этот плащ мне привезти. У Бабеля в этом лагере была своя маленькая рабочая комнатка; работать его не заставляли, он много писал.

- Сам я работал тогда во Владивостоке, — рассказывал К. — И присылал ему бумагу. Отец мой хорошо относился к Бабелю. Он и сообщил мне, что Бабелю нужна бумага — вот я и прислал. Однажды Бабель пошел гулять во двор лагеря в этом своем плаще и долго не возвращался. Все обеспокоились и стали его искать. Во дворе стояло одинокое дерево, а возле него скамья. Бабеля нашли сидящим на этой скамье, прислонившимся к дереву. Он был мертв.

Итак, лагерь под Канском и пошивочная мастерская. Я не настояла на том, чтобы К. привез мне плащ — не потому, что я тогда сразу поверила ему, а потому, что мне страшно было иметь его в доме и хранить.

Наверно, через год или два после свидания с К. я на майские праздники поехала с приятельницей отдохнуть в Дом композиторов под Рузу. Гуляя, мы зашли в Дом творчества писателей и там встретили Евгения Рысса. Когда нас познакомили, я попросила рассказать, что говорил ему К. о смерти Бабеля.

К. рассказал Рыссу, что его отец был начальником тюрьмы в городе Канске, где содержался Бабель. Квартира начальника тюрьмы находилась рядом с камерой Бабеля и имела общий с ней балкон. И Бабель по этому балкону часто приходил к родителям, и мать кормила его пирогами. Именно у них в доме на черном клеенчатом диване Бабель однажды умер от разрыва сердца. Тоже говорилось, что Бабель много писал, что К. присылал ему бумагу. Добавлено было, что все написанное Бабелем после его смерти забрал в Москву какой-то сотрудник Центрального НКВД".

Что можно добавить к этому рассказу? Только одно: за время, прошедшее со дня издания книжки, ни одна живая душа не сделала попытки разыскать литераторов, которых упоминала Пирожкова, или проверить факты, касающиеся пребывания Бабеля в Канске. Мы ленивы и нелюбопытны, как заметил некогда классик. Поэтому история о Бабеле так и осталась в числе других удивительных сибирских легенд, о которых я в свое время надеюсь рассказать читателю.

Валерий КУЗНЕЦОВ