Виктор Трошев: "Вы все еще не понимаете, какую страну потеряли!"

Он наблюдал через объектив, как республика строилась, развивалась и крепла, а потом ветшала и разваливалась

Мало кто из карельских фотографов может похвастаться таким архивом, как у Виктора Трошева. Тысячи его фотографий, на которых оживает история нашей маленькой республики, были напечатаны в самых разных советских и постсоветских газетах. На днях ему исполнилось 78 лет. А 15 января ему будет вручена премия Союза журналистов "За мастерство и достоинство". Накануне этого приятного события мы побывали у Виктора Васильевича в гостях. Наш разговор начался с признания любви фотожурналиста любимому городу.

То с пулеметом, то с минометом на горбу

— Я петрозаводчанин. Столице Карелии исполняется 300 лет, ровно четверть из них моя, хотя родился я не в самом Петрозаводске, а в Кондопожском районе. Отец мой был сплавщик. Ему приходилось ездить по всей республике. Вместе с ним кочевала и мама. Когда я был маленьким, семья переехала в Петрозаводск. И он стал для меня родным городом. Я покидал его лишь на время войны и службы в армии.

Когда вернулся сюда после войны, город был разрушен почти на сто процентов. Уцелела только тюрьма, вокруг которой раскинулся базар. А я ведь хорошо помню Петрозаводск довоенный. Какие были здесь соборы! Один взорвали еще до войны как очаг мракобесия. А зря взорвали — там были хорошая парашютная вышка и ресторан. Потом на его месте построили дом народного творчества, который тоже взорвали перед финской оккупацией.
После войны Петрозаводск стал медленно отстраиваться заново. И я залезал на крышу практически каждого нового дома и снимал, снимал, снимал.

— На Вашу долю выпала война. Сколько же Вам было лет, когда Вы пошли воевать?
— Я был совсем мальчишкой. Когда нас эвакуировали из Петрозаводска в Свердловскую область, мне исполнилось 16 лет. Но молодой человек во время войны за один год мог сделать сногсшибательную карьеру. Я сначала был грузчиком, потом возчиком, затем кочегаром, сушильщиком и, наконец, мастером. В августе 1942 года меня призвали в армию. Долго учился в училище, прежде чем попасть на фронт на Дон. Был два раза ранен.

— А в каких войсках Вы несли службу?
— Все время был в стрелковом батальоне в гвардейских частях. Первую половину войны я числился пулеметчиком, а вторую — минометчиком. Пулемет был очень тяжелым (74 килограмма). Я их три штуки потерял. Когда мне надоело таскать эту тяжесть, после ранения я не признался, что пулеметчик. Видел, что минометы возят, поэтому перешел в минометчики. Но до самого конца войны мне пришлось таскать на своем горбу и эту трубу.
На войне не убили — значит, удачник. Три ордена получил. А когда война закончилась, мне только 20 лет исполнилось.

— Война закончилась, а Ваша служба нет?
— Я служил в Прибалтике, где часть населения была за нас, а часть — за немцев. Сейчас пишут разное об этом периоде. Но, как и сама война, эти годы не оставили в моей жизни большого следа. Армия у нас была хорошая. Наголодавшись на Урале, я не понимал, почему люди боятся идти в армию. На службе я всегда был сыт, одет, обут.

Вообще к советской власти никаких претензий не имею. Мой отец умер в 35-м году. Всех наших соседей, начальников пересажали в 37-м, а выпустили только отца поэта Володи Морозова. Нашу же семью не тронули. Мы тогда очень бедно жили.

Все хорошо было, да дети кончились

— После службы в армии сразу в руки взяли фотоаппарат?
— Нужно было где-то работать, а в это время открывалась детская газета "Юный ленинец". Туда-то я и устроился заведующим редакцией. Купил фотоаппарат и начал снимать по мелочам. Потом стал работать в "Военной газете". Тогда республика называлась Карело-Финской, и у нас все было, как у больших: военный округ, пограничный округ, своя железная дорога. Я ездил всюду с командующим округа. Хорошее было время.

Потом меня пригласили в молодежную газету. Я не хотел идти, но мой начальник сказал: "Иди, Витя. Как только республику прикроют, так и нас прикроют. И это произойдет очень скоро".

— Большую часть своей жизни Вы отдали именно молодежке. Чем же отличалась эта газета от других?
— Молодежная газета — это была, пожалуй, самая интересная работа в моей жизни. Таких больших газет для молодежи было всего две в стране: в Карелии и Молдавии. В нашей работал удивительный коллектив. Многие потом заняли редакторские посты в газетах Ленинграда и Москвы. Я по редакционным заданиям ездил на поездах, летал на вертолетах и самолетах, ходил на кораблях. Советская страна тогда была богатой страной. Не то что сейчас.

— А с зарплатой не обижали в советских газетах?
— Фотокорреспондент — это рыночник при любой власти: сколько сдашь фотографий, столько и заработаешь. В то время нужно было быть все время среди трудящихся. Поэтому приходилось ужасно много ездить. Когда началось строительство железной дороги на Запад, в республику съехалось много молодежи со всей страны. Отец нынешнего министра экономического развития РК Шлямина был секретарем комсомола, и мы вместе с ним объездили всю эту комсомольскую стройку.

Когда у нас был большой траловый флот, я однажды сел на корабль и в редакцию вернулся только через 3,5 месяца. Пересаживали меня с корабля на корабль. Капитан судна утром передавал по рации: "На корабле 32 человека, корреспондент и собака".

Где я только не побывал, чего я только не видел! Я был на перекрытии всех рек Карелии. Костомукша выросла на моих глазах: меня опускали с вертолета на веревке в эти болота, где проводилась геологическая разведка. Свою первую фотовыставку я сделал в новеньком клубе города горняков.

— Но потом Вам пришлось расстаться с любимой газетой...
— Старый стал — перешел в газету на карельском языке. За последние 10 лет побывал во всех карельских деревнях: и тех, которые еще живут, и тех, которые уже на ладан дышат. Так что на моих глазах все строилось, развивалось, а потом постепенно ветшало и разваливалось. Одна карелка про свою деревню рассказывала: "Все хорошо было, но потом дети кончились: школа закрылась, молодежь в город уехала". Мне эта фраза очень понравилась и запомнилась. Действительно, без детей все заканчивается.

— Говорят, что дети и в Вашей жизни сыграли большую роль...
— Я женился поздно — в 39 лет. Так что рождение детей было для меня счастливым событием. Они никогда не доставляли проблем, учились хорошо. Но сейчас дети уже выросли. У меня уже куча внуков: пять душ.

— Не слишком ли долго ждали своего семейного счастья?
— Да мне одному хорошо было. Я жил с мамой. А время совсем другое было. Например, идешь нетрезвый от девушки из одного конца города в другой, и никто тебя пальцем не тронет.

— А с женой как познакомились?
— В командировке. Она у меня молодая: на 13 лет младше.

— Семье пришлось пострадать от Ваших бесконечных командировок?
— Две недели из трех меня дома не было. С детьми оставалась жена, которая работала экономистом. Но фотокорреспонденты тогда были поставлены в такие условия: хочешь заработать, работай. Зато я мог позволить себе каждый год с семьей отправиться на юг, где проводил по 45 дней. Вообще я раз 40 был на Черном море. Мы ездили в дома отдыха для журналистов в Венгрию, Болгарию, Абхазию, Прибалтику. Детям путевки покупали в разные лагеря. Вдвоем с супругой постоянно отдыхали в Евпатории. Так что денег много тратили на отдых.

Творческие люди право имеют...

— Наверняка Вы запечатлели всех "великих" как карельского, так и российского масштаба?
— Я ведь снимал всех, кому присваивали звание Героя Социалистического Труда. Именно я первым говорил им об этом. Представляете, как они меня встречали! Я снимал всех больших начальников: Хрущева, Андропова, Косыгина. Когда Андропов был руководителем КГБ СССР, я делал ему альбом. Вместе с ним поездил по республике.

— И каким был Юрий Владимирович?
— Очень скромным и интеллигентным человеком. Его сын тоже был простым в общении. Когда он приезжал в Петрозаводск (отец его был уже генсеком), останавливался у своей няни, спал там на полу. Никаких сверхусловий для себя не требовал.

— Многие среди Ваших коллег трепетно относились и относятся к славе. А Вы, кажется, не стремились к завоеванию признания "великих"?
— Понимаете, вся пресса была партийная. Командовали нами первые люди республики. Но мне были до лампочки все министры. Мне от них никогда ничего не было надо. Однажды мне должны были присвоить звание, а кто-то заявил, что якобы видел меня пьяным. На что Сенькин сказал: "Это нам, партийным, нельзя пить, а творческие личности имеют право. Лишь бы делали хорошо свое дело".

— А Вы близко общались с первыми лицами Карелии? За одним столом сиживали?
— Конечно. Море мероприятий, накрытые столы... Общался со многими, но дружбы ни с кем из "первых" не водил. Хорошие отношения были с Владимиром Степановым, послом в Финляндии. Он был родом из одной деревни с моей мамой. После окончания МГИМО его, референта по Франции, как и многих тогдашних выпускников престижного вуза, поставили председателем колхоза. Мы ездили к нему, сено помогали косить.

— Сейчас многие старики, всю свою жизнь отдавшие этой стране, бедствуют. А Вы не в обиде на свою родину?
— Мои потребности сформировались в советское время. Каких-то особых условий мне никогда не требовалось. А пенсией я как участник войны не обижен. Я больше всего боялся, как буду жить без работы. Поэтому, наверное, и трудился до 76 лет. Только последние два года я на заслуженном отдыхе.

— Есть ли секрет у Вашего долголетия и "долготворчества"?
— Не знаю. Я в 40 лет получил инфаркт. Врачи говорили, что проживу только 10 — 15 лет. Они уже умерли, а я вот пока не собираюсь. Думаю, что у каждого человека должно быть чувство ответственности перед семьей, перед людьми. Я никогда никого не обижал, никогда не участвовал в каких-то интригах. Мог поспорить только по каким-то творческим вопросам на выставках. То, что сейчас мне дали премию Союза журналистов "За мастерство и достоинство", наверное, подтверждает, что у меня нет врагов.

— Окинув взглядом Вашу яркую, кипучую жизнь, Вы о чем-нибудь сейчас жалеете?
— Нам, старикам, уже ничего не надо. У нас с супругой теплая квартира, захотим отправиться к морю — поедем. Но боимся далеко от дома уезжать — здоровье не то.
А вот вы все еще не понимаете, какую страну потеряли. Я не тоскую по тем дням, но жалею, что у вас их не будет.

Наталья Витива,
Петрозаводск