Место захоронения неизвестно

Девяносто пять лет назад, 12 мая 1908 года, у знаменитого в Покровске гинеколога, прозванного бабьим богом, Абрама Григорьевича Кассиля и его супруги Анны Иосифовны родился второй сын, получивший имя Иосиф. Ну конечно же, многие читатели уже вспомнили: это тот самый Оська — "великий путаник, подражатель и фантаст" из книжки, которую они с радостью читали и перечитывали в детстве. Ее написал старший брат Иосифа, Лев, и назвал "Кондуит и Швамбрания".

Говорят, кто в мае родился, тому век маяться. Но какой же это век — и до тридцати не дожил Иосиф! Его убили. Дата зафиксирована точно и сомнений ныне не вызывает: 21 января 1938-го. Вот только место захоронения неизвестно. Полагали, что оно никому не понадобится, поскольку расстрелянный был "врагом народа" (последние два слова тогда писались без кавычек).

Антисоветская повесть
У саратовцев есть все основания помнить этого человека, сумевшего за свою до боли короткую жизнь сделать все-таки много. В момент ареста он заведовал литературным отделом газеты "Коммунист", был доцентом института механизации сельского хозяйства и секретарем областного отделения Союза писателей СССР.
Сначала предоставим слово дочери Иосифа Абрамовича, Наталии Новожиловой. Когда она родилась 8 апреля 1931 года, отец недолго выбирал имя. "Пусть будет такая же красивая, как пушкинская Натали", — сказал он. В свое время удалось отыскать адрес Наталии Иосифовны, проживающей в Джезказгане, и получить от нее несколько писем. Вот что она писала об отце:
"...Память у него была феноменальная, работал он по 18 часов в сутки и считал, что даже те 6 часов, которые он теряет на сон, непростительны. Был бессребреником, ненавидел мещанство и вещизм, дома у нас была более чем скромная обстановка...
Кроме всего прочего, это был светлый человек, жизнерадостный, живой, энергичный, любознательный, сердечный. Моя тетя, которая жила в то время в нашем доме, говорила о нем: "Когда Ося входил — солнце всходило, становилось светло, тепло и ясно!"
Так же тепло отзывались об И. Кассиле не только его близкие — все, кто его знал. "Иосиф всегда производил очень хорошее впечатление, — услышал я от писателя Григория Боровикова. — Это был доброжелательный, бесхитростный, честный, открытый человек, живой ум".
Наступил тридцать седьмой год. Многие ни в чем не повинные люди стали плохо спать по ночам. О том, что ждет Иосифа, мог с большой долей вероятности предположить каждый читатель газеты "Коммунист", раскрывший ее номер от 8 июня. Там была опубликована статья под весьма незамысловатым названием "Антисоветская повесть". Она "анализировала" недавно опубликованную в альманахе "Литературный Саратов" повесть И. Кассиля "Крутая ступень". Несколько фраз из данной рецензии:
"Единственно, что автору удалось — это... опорочить партийные органы, оклеветать советских студентов и коммунистов и замазать вредительскую деятельность врагов народа. Вместе с тем автор повести позволил себе ряд откровенных контрреволюционных выпадов". Завершилась же рецензия так: "Говорить о вредной и антихудожественной писанине Кассиля можно было бы и дальше, но и сказанного достаточно для того, чтобы писательская и читательская общественность нашей области заинтересовалась "творчеством" подобных писателей..."
В виду имелась совсем другая "общественность". И она прореагировала незамедлительно.

Обжалованию не подлежит
Секретаря парткома института механизации сельского хозяйства Дмитрия Георгиевича Вадивасова разбудили в два часа ночи. У дома стояла машина, в которой уже сидел руководитель вуза. Их повезли в райком партии. Первый секретарь райкома с ходу спрашивает:
-Читал "Крутую ступень"?
-Читал, — ответил Вадивасов.
-Что понял?
-Хорошая книга.
-Ни хрена ты не понял! Эта книга на руку врагам и написана врагом народа.
До пяти утра шло совещание. На него привели и И. Кассиля.
-Положи партбилет, — сказали ему. — Можешь быть свободен.
Больше Вадивасов никогда не видел Иосифа Абрамовича. Не мудрено... Без малого полгода провел в казематах арестованный 4 августа Кассиль. Шесть месяцев мучений и издевательств. Это, увы, не домыслы. Попавшая в застенки НКВД вскоре после своего друга начинающая тогда писательница Валентина Мухина (Мухина — Петринская) точно знала (ведь стены имеют уши даже в таких местах), что порой Иосифа после допросов в камеру вносили, ибо он не мог передвигаться самостоятельно. Очевидцы утверждали: за эти полгода Кассиль стал весь седой.
21 января 1938 года в Саратове проходило закрытое судебное заседание выездной сессии военной коллегии Верховного суда СССР. Рассматривалось, как водится, сразу много дел. Судьба Кассиля решилась в течение пятнадцати минут, с 11 часов 15 минут до половины двенадцатого. Цитирую вердикт данного заседания:
"Предварительным судебным следствием установлено, что Кассиль с 1933 года является активным участником антисоветской террористической диверсионно-вредительской организации правых, действовавших в Саратовской области, и входил в группу, созданную Касперским, по заданию последнего проводил вредительскую работу на литературном фронте путем протаскивания в литературу антисоветских троцкистских установок и клеветнических измышлений в отношении руководителей ВКП(б) и советского правительства..." (Владимир Владимирович Касперский — бывший редактор газеты "Коммунист", арестованный на два с небольшим месяца ранее Кассиля).
Приговор: высшая мера уголовного наказания с конфискацией всего принадлежащего ему имущества. Он окончательный, обжалованию не подлежит и на основании постановления ЦИК СССР от 12 января 1934 года должен быть приведен в исполнение немедленно.

Семнадцать ступенек
Как же сложилась дальнейшая судьба родственников И. Кассиля? Его супруге, Зинаиде Петровне, студентке последнего курса института механизации сельского хозяйства, предложили отречься от мужа — "предателя народа, шпиона" и т.д. Она отказалась, заявив (вновь цитирую письмо дочери Иосифа Абрамовича), что "ее муж — честнейший коммунист, и в клевету на него она не поверит никогда". После этого ей дали возможность "защитить диплом" в местах не столь отдаленных, куда направили на 8 лет. И она отсидела их от "звонка до звонка". Кстати сказать, в 1943 году Зинаида Петровна получила извещение, что ее муж якобы скончался в Норильске.
Шестилетнюю Нату отвезли в детский приемник. По счастью, ее вскоре взяла на попечение тетя, а затем она жила у бабушки.
Старший брат пытался хлопотать об Иосифе, ведь родственникам не сказали о его расстреле, а объявили: осужден на десять лет без права переписки. Вот что рассказала однажды вдова Льва Абрамовича, Светлана Леонидовна Собинова-Кассиль:
"Арест брата и его гибель в сталинских лагерях Лев Абрамович переживал мучительно. Он редко говорил об этом. Держал внутри себя, не хотел меня тревожить. Но как-то проговорился, что предчувствовал несчастье, просил Оську, приехавшего в Москву, повременить с возвращением в Саратов, где начались аресты. Но Иосиф отвечал: "Нет у меня причин бояться ареста". Причин-то действительно не было, но... А потом Лев Абрамович сам стал ждать ареста: из журнала "Мурзилка" его выставили, печатать перестали. Он посчитал ступеньки в своем доме на Таганке и ночами, когда кто-то поднимался по лестнице, считал шаги. Больше семнадцати — значит, не к нему".

Приближавший будущее
Сколько бы он еще сделал, если бы не пуля в затылок той темной январской ночью! В статьях Иосифа Абрамовича и повести "Крутая ступень" никакой антисоветчины и близко не было. Кассиль верил в будущее горячо любимой родины, не жалел сил, чтобы это будущее приблизить. Правда для него была мерилом всего.
Следовало бы за принципиальность, настойчивость в достижении цели и вклад в журналистику учредить областную премию имени И. Кассиля и вручать ее ежегодно в день его рождения.
Перед арестом Иосиф Абрамович проживал на улице Цыганской в доме N77. Ныне эта улица носит имя Кутякова. Дом не сохранился. Наша память, будем надеяться, покрепче любых домов, даже каменных.

Виталий Азеф, "Саратовские вести".