Что творится в ивановском СИЗО после смены его начальника-2

В опубликованной недавно "Курсивом" статье "Что творится в ивановском СИЗО после смены его начальника" мы дали интерпретацию адвокатов на конфликт в следственном изоляторе. Сегодня мы рассказываем о событиях в СИЗО так, как они видятся глазами его руководства. Я встретился с новым начальником изолятора Леонидом Дейнекой и получил возможность осмотреть его ведомство, выбирая маршрут экскурсии самостоятельно.
Итак, с приходом в СИЗО Дейнеки изменились привычные для подследственных устои. Леонид Матвеевич, ярый сторонник порядка, сразу стал настаивать на неукоснительном соблюдении правил, прописанных в инструкциях.
В первую очередь в камерах были проведены обыски. После них было вывезено тринадцать машин хлама. По закону, каждый содержащийся в СИЗО имеет право хранить у себя до пятидесяти килограммов вещей. У "избранных" норма была значительно превышена, соответственно, излишки вынесли в кладовку.
При обысках были изъяты заточки, шприцы, мобильный телефон, зарядное устройство для них, карточки оплаты, значительные суммы денег (у одного из подследственных около шести тысяч рублей).
В инструкции сказано, что при передаче сигарет и папирос с воли, пачки должны вскрываться, а сами сигареты и папиросы, ломаться. Дейнека приказал соблюдать и этот параграф — сразу появились недовольные.
Леонид Матвеевич рассказывает, что как-то пришла к нему на прием бабушка-божий одуванчик и слезно упрашивала разрешить сделать для ее сына исключение и разрешить передать блок сигарет, не ломая. Дейнека разрешил, но как только бабуля передала сигареты охранникам, приказал провести проверку. В сигаретах оказалось четыре грамма наркоты.
Во время обысков были обнаружены между камерами дыры. За три месяца было замуровано 176 штук. Впрочем, все время появляются новые.
Теперь собственно к возникшему конфликту. Как мы уже рассказывали, подследственные начали повально писать письма в прокуратуру, уполномоченному по правам человека и т. д. Адвокаты начали рассказывать, что их подопечные подвергаются ежедневным избиениям. По словам руководства СИЗО, за всей этой кампанией стоит один "авторитет", ждущий суда по обвинению в вооруженном нападении.
По поводу слухов о том, что "авторитет" не выходит из карцера, Дейнека, улыбнувшись, сказал, что в карцер тот не попадет, даже если очень захочет: "Зачем ему рекламу создавать — в карцере будет гордиться, что, якобы, за своих страдал". Сейчас он содержится в двухместной камере один, сам за собой убирает, моет унитаз — не в грязи же жить.
Массовость кампании придало некоторое давление так называемой "отрицаловки": угрозами они вынуждают подследственных подписывать различные обращения и жалобы.
Сейчас обстановка в СИЗО нормальная.
Заканчивается ремонт камер, это снимет некоторую напряженность, возникающую из-за необходимости перемещений подследственных с места на место, и из-за переполненности некоторых камер.
Демонтированы с окон все "жалюзи", из-за которых в камеру не поступал ни свет, ни воздух. Кстати демонтаж "жалюзи" привел к тому, что подследственные получили возможность общаться через окна, но проблема эта будет решена. В камерах пресловутые "параши" заменили на унитазы.
В комнате передачи посылок недели через три появится что-то вроде магазина, где будут продавать все, что входит в список разрешенных вещей. Все купленное в магазине, который, кстати, будет торговать по оптовым ценам, досматриваться не будет — соответственно, не будут ломаться сигареты.
Строится еще один корпус на четыреста мест.
Сейчас в каждой камере стоит телевизор, подключенный к сети Интер-ТВ, еще штук сорок телевизоров есть на складе.
В заключение рассказа хочу привести несколько зарисовок из жизни СИЗО, увиденных собственными глазами.

Хозблок

Сразу за проходной, между клеток с собаками доброго вида, но, судя по лаю, неуживчивого характера, слева стоит одноэтажное здание. Видимой охраны нет, вход открыт.
Внутри на вид обыкновенная казарма человек на тридцать, причем весьма опрятная. На задней стене витражная мозаика, изображающее нечто не запомнившееся.
Здесь содержатся осужденные, попавшие "под статью" первый раз и по статье до пяти лет, отбывающие срок не в колонии, а в СИЗО. Обязательным условием является личное желание. Это, так называемая, "хозчасть" - повара, обслуживающий персонал.
Хочется на свободу.

Малолетки

В камере шесть человек лет пятнадцати-шестнадцати отроду. Двое лежат на верхнем ярусе лицом к стене, остальные по приказу контролера лениво построились в нестройную шеренгу. Чуть слышно бормочет телевизор.
Дейнека: — Дежурный, сколько человек в расположении?
Дежурный (крепкий, но только для своего возраста пацан): — Не знаю, считать не умею.
Дейнека: — Сколько классов закончил?
Пацан: — Девять.
Дейнека: — То есть, до девяти-то считать умеешь?
В ответ молчание, в глазах — вызов.

Комната для девочек

Камера на четверых, в ней конопатая рыжая девочка, на вид лед двенадцати (в СИЗО могут содержаться лица, достигшие четырнадцати лет, потому впечатление обманчиво), читающая иронический детектив, судя по надписи на книге. Телевизора нет.
Я: — Леонид Матвеевич, а почему в камере телевизора нет?
Дейнека: — Начальник воспитательного отдела, почему нет телевизора?
Начальник воспитательного отдела: — Вчера хулиганили, в наказание лишились.
Дейнека: — Одна ведь девчонка осталась. Вернуть срочно.
Через пару минут вижу начальника по воспитанию, несущего телевизор, прекрасно понимаю, что если бы не мой вопрос, сидеть бы девчушке без благ цивилизации. Между тем, осознаю, что меры воздействия на непослушных должны быть. Решая сию морально-этическую дилемму, иду дальше.
Впоследствии Дейнека рассказал, что сокамерницы девчушки предыдущим вечером отправились "по этапу" и на прощание устроили что-то типа пионерлагерной "королевской ночи" (это когда пастой мажут), только во взрослых условиях. Напарницы-то отправились, а рыжая осталась. Ждет приговора по статье за грабеж.

Аншлаг

По моей просьбе, начальник СИЗО устроил экскурсию в переполненную камеру. Проблема жилищного пространства в следственных изоляторах известна давно, и стали притчей во языцех истории про то, что в изоляторах спят по очереди, а иногда и стоя.
Новый Уголовно-процессуальный кодекс внес свои коррективы. Если на момент ввода нового УПК в действие в СИЗО содержалось чуть более тысячи человек, то на первое мая 2001 года контингент составлял 894 человека.
В качестве лирического отступления стоит отметить, что, начиная с декабря прошлого года, началась положительная, если применима эта формулировка, динамика — количество содержащихся в следственном изоляторе начало плавно, но неуклонно расти. По всей видимости, силовые структуры, а во многом и суды, начали приспосабливаться к объективной реальности.
Итак, переполненная камера. В ней человек пятнадцать, койки сдвинуты так тесно, что прохода между ними практически нет. Есть пятачок, на котором умещается небольшой столик, пара табуреток и пара человек стоя.
Дейнека: — Ну, как? Не жарко еще?
Все, нестройным хором: — Да, жарковато, начальник.
Дейнека: — Так, кто штукатурить умеет?
Подследственный с портретом кого-то, вытатуированным на груди: — Начальник, я же уже говорил...
Дейнека: — Да, помню. Давайте, наберите человек пять, отремонтируйте камеру, там и останетесь. Просторнее будет. Инструмент и спецовки найдем.
Другой подследственный: — Так месяца три назад обещали то же самое. Отремонтировали, а сидим здесь до сих пор.
Дейнека: — Не знаю что было — меня тогда не было. Сейчас обещаю, отремонтируете — переселитесь туда.
Очень хочется на свободу.

Лазарет

В лазарете человек десять в разном состоянии здоровья и местоположения в пространстве. Кто сидит, кто лежит, некоторые бродят по достаточно просторной по меркам СИЗО комнате.
Дейнека ко всем: — Ну, как вы здесь, проблемы, пожелания?
Все: — Все нормально.
Дейнека: — Лечат, лекарства дают?
Все: — Да все нормально
Дейнека, обращаясь к человеку без ног, лежащему на спине: — Что там с тобой?
Больной: — Да вот, ног нет.
Начальник лазарета: — Травматическая ампутация.

Прогулочные коридоры

Десяток бетонных мешков два на пять метров с решеткой вместо потолка. В одном на стене баскетбольное кольцо.
Невыносимо хочется на свободу.

Кухня

На обед щи со свининой и ячневая каша с маргарином. Каша на вид ужасна, но щи пробуждают аппетит. Одна из контролерш, простите за вольности в определении контролера СИЗО женского пола, зачерпывает из бака огромным половником — в половнике весьма нехилые куски мяса.
На предложение попробовать отвечаю отказом, — наслышан про туберкулез, так распространенный в местах лишения свободы. Впрочем, потом пожалел, — на вид вполне прилично, а сотрудники СИЗО тоже не отказались бы продегустировать щи вместе со мной.
На свободу с чистой совестью.

P. S. В прошлом году сотрудники ивановского УИНа практиковали интересный метод профилактики подростковой преступности. Особо неблагополучных подростков водили на экскурсию в следственный изолятор. Думаю, не зря — наглядность, знаете ли.

Алексей Котляр
"Курсив Иваново"