Родина послала за «матерью»

Юные немецкие уголовники едут в Сибирь за самогоном, матом и сексом. На основании договора "об обмене учащимися"...

Около полудня из дверей своей избы на улицу далекого сибирского села выходит шестнадцатилетний Ганс. Широко улыбаясь односельчанам, Ганс неторопливо направляется к сельмагу — "Беломор" кончился, а в Сибири немцу без сигарет тяжело.

- Как дела, Ганс? — кричит с другой стороны улицы сельский голова.
- Зер гут, герр бургомистр, — радостно отвечает парень.

Это не цитата из фантастического романа про победу Третьего рейха, а каждодневная реальность села Седельниково Омской области. Сюда, во глубину сибирских руд, привозят из Германии юных правонарушителей. Немцы думают, что в суровых сибирских условиях подростки перековываются быстрее, чем за своей колючкой.
Но российская глубинка вносит свои коррективы: трудотерапия вязнет в снегах, а немцы в совершенстве осваивают русский мат и используют местных жителей не по назначению.

Бразилец, немец и дворняжка Юля
Место обитания ссыльных немцев — обычная деревенская изба — встречает громкой музыкой и настежь распахнутой дверью. Правда, попытку пройти незамеченной пресекает белая дворняга (как выясняется позже, немцы зовут ее Юля).

- Есть кто-нибудь? Войти можно?
- Да, да, — доносится из избы, и появляются две изрядно взлохмаченные головы. Несколько восторженных восклицаний на немецком — и мы уже внутри.

Ребята не говорят по-русски, я не знаю немецкого, общаться приходится на английском и языке жестов. Хенрик — социальный педагог, ему 25 лет.

Гили — правонарушитель из Баварии (хотя родился в Бразилии), ему всего 16. Небольшие сени и кухня настораживают: похоже, здесь не убирали не меньше месяца. В углах паутина, около печки на полу — груды немытой посуды, стол заставлен грязными чашками и пакетами с соком. Ребята в спешке убирают со стола, Гили ставит чайник на плиту, и только тут я замечаю, как, мягко говоря, странно он выглядит. Бейсболка набекрень и замусоленная толстовка, сползшие почти до колен брюки российской армии, а на ногах — теплые сапоги.

На стене — рисунок: в животное, похожее на козла, вписаны линии, кружки и какие-то названия.
- Это Гили рисовал, — говорит Хенрик, — карта Германии.
- А почему козел? — недоумеваю я.
- Это мой прошлый педагог, — поясняет Гили.
Он родился в Бразилии, родители его оставили, и когда мальчику исполнился год, его и его старшую сестру усыновила семейная пара из Баварии. В новой семье у Гили появилось еще три брата. Некоторое время все было хорошо, но потом у Гили начались проблемы с приемными родителями. Казалось, они уже жалели, что привезли упрямого маленького мулата в свой аккуратный дом. И однажды Гили сбежал. Жил на улице, пристал к какой-то компании и начал принимать наркотики. А потом и продавать. Разумеется, отчим и мачеха пытались его разыскать, но это было непросто. Лишь через несколько месяцев органы опеки обнаружили Гили в одной из ночлежек. Но он не хотел возвращаться в семью. Его пристроили в школу для проблемных детей, Гили стал убегать и оттуда. После третьего побега подростка задержала полиция с несколькими дозами наркотиков.Но вместо исправительного заведения он попал в психиатрическую лечебницу. А оттуда — в Сибирь. С первым социальным педагогом у Гили отношения не сложились, сейчас его перевоспитанием занимается Хенрик. В Седельникове Гили ходит в школу — правда, всего на два урока — немецкого языка и физкультуры. Да и то, как выясняется, нечасто.

- Сегодня утром прозвенел будильник, — говорит Хенрик, — я говорю: "Гили, подъем, пора в школу" - а он спит. Стащил его с кровати на пол, а он на полу в одеяло завернулся и спит. Пошел снега набрал во дворе (в конце апреля в Седельникове еще не весь снег сошел. — Авт.) и кидался в него снежками. И все равно он не пошел в школу.

- Трудно с ним? — спрашиваю у Хенрика.
- Сначала были проблемы, — отвечает он, — теперь проще, но все равно...
По словам Хенрика, Гили так и не избавился от уличных привычек. Одежда в его комнате кучей свалена на полу, кровать не застилается никогда, а пол приходится мыть Хенрику. Но, похоже, педагог этим тоже не злоупотребляет — масштабы захламления избы таковы, что любой бомж позавидует. А вообще Хенрику в Сибири нравится, он считает, что нынешняя практика "будет полезной для будущей жизни", а бытовые неудобства — ерунда по сравнению с возможностью приобщиться к загадочной русской душе.

- Гили, а что ты собираешься делать, когда вернешься? — спрашиваю я напоследок.

- Хочу жить вместе со своей сестрой, — отвечает он. И показывает ее фотографию — та же белозубая улыбка и курчавые волосы. На вопросы о том, где он будет работать или учиться, Гили не отвечает. Об этом он еще не думал.

Чужие среди своих

- Вы их зимой не видели, — качает головой Людмила Петровна, жительница Седельникова. — Закутаются в десять тряпок, платки какие-то на голову надевают — точь-в-точь немцы во время войны.

У местных отношение к гостям противоречивое. Кто-то недоволен близостью "уголовников", кто-то, наоборот, жалеет подростков, но все сходятся в одном: немцы нужны руководителям села. Потому что за это хорошо платит Германия и, кроме того, есть возможность отправить в Европу "по обмену" собственных детей.

- Вот вы как думаете, почему их именно к нам привозят, в Седельниково? — спрашивает Людмила Петровна. — Да потому, что мы от Омска далеко, почти на границе с Томской областью. Сюда ни одна проверка не доедет, а то посмотрели бы, чем здесь эти дети занимаются.

Занятия у немцев и в самом деле нехитрые. Не работают, не учатся, но мужественно преодолевают трудности сибирского быта. Иногда пытаются приобщиться к сельскому хозяйству. Прошлой весной взяли цыплят, но птицеводческой фермы не получилось: через пару недель цыплята сдохли. Пытались заняться коневодством — лошадям повезло больше, чем цыплятам, их забрали местные жители. Говорят, немцы были даже рады избавиться от домашних животных — уж больно много с ними хлопот. Каждый год в мае сажают овощи, но огород зарастает сорняками в считанные дни. Пока удалось вырастить только картошку.

Еще один уроженец Бразилии и правонарушитель из Германии — 19-летний Седрик — прославился на всю деревню во время сбора урожая.

- Вышел в белой рубахе, вынес магнитофон и лег на траву, ноги задрал, — вспоминает Людмила Петровна. — Лежит музыку слушает, а трое девок ему картошку копают. Не знаю уж, чем он там с ними расплатился...

Кстати, у местных девушек немцы пользуются успехом. Причем крутить романы девочки предпочитают с правонарушителями (любимцы публики, разумеется, выходцы из Африки), а замуж выходят за педагогов. Больше всего сибирских невест удивляют неаккуратность и лень немецких женихов.

- Шляются по селу целыми днями, — рассказывает 26-летняя Инна. — В первую очередь учатся мату, ругаются не хуже наших мужиков. Неопрятные все, за собой не убирают. Вечером на дискотеку приходят, приглашают местных девушек, дерутся с нашими парнями. А преподаватели немецкие уже пятерых девчонок от нас увезли к себе в Германию. Не знаю точно зачем, вроде бы замуж...

По дороге в сельский отдел образования встречаю двух местных мужиков:
- А вам-то немецкие соседи нравятся?
- Ага, — хмуро кивает один. — Нравятся. Особенно негр.

Жития не святых

- Сначала, конечно, был эффект зоопарка, — говорит начальник Седельниковского РОНО Владимир Рядовой. — А потом — ничего, привыкли.

Седельниковскую школу жизни прошли дети самых разных народов: село видело и немцев, и итальянцев, и французов, и бразильцев. Самому маленькому гражданину Германии было 10 лет, он провел в Сибири полтора года. Больше остальных селянам запомнился тот самый Седрик, который организовал местных дам копать картошку. На одной из дискотек Седрик остался без цепочки: то ли потерял, то ли сняли с шеи деревенские умельцы. С истинно африканской страстью немец ругался русским матом и умело работал правой. Но победило количество: семеро местных справились с одним приезжим. Седрика даже отвезли в больницу, а там он изрядно перепугал врачей криками: "Седельниково капут!".

- Есть среди них подростки со всякими отклонениями, в том числе психическими, — говорит Рядовой. — Одного я лично забирал прямо из колонии.

Были и побеги: 14-летний Майкл попытался убежать из села, не прожив здесь и двух месяцев. Сел в автобус, доехал до Омска. Там его задержала милиция. Сначала решили, что попался немецкий шпион, потом разобрались и вернули"шпиона" в седельниковские пенаты.

- У него сложная история была, — вспоминает Рядовой. — Семья в Германии распалась, мать работала, а перед уходом на работу привязывала его к креслу, чтобы ничего не случилось, ставила еду и уходила. А еще был у нас Пауль, шестнадцати лет, угонщик. На его счету было 114 угонов, а первый мотоцикл он угнал в семь лет.

В голосе начальника РОНО — чуть ли не гордость. Не удивлюсь, если в Седельникове со временем появится Доска почета — "наши немецкие передовики". Кстати, этот самый Пауль тоже сбежал.

Еще один угонщик со стажем поставил местное начальство в затруднительное положение — его приговорили к шести месяцам исправительных работ, и он во что бы то ни стало хотел трудиться. Как только ни отговаривали, как ни упрашивали! Все зря. Пришлось посадить бывалого угонщика за руль — развозить продукты по детским садам и школам района.

Среди несовершеннолетних преступников были и девочки. Фурор произвела Оля, 15 лет. Она родилась и жила в России, потом родители выехали в Германию и там развелись. Видимо, на этой почве у Оли и начались проблемы: несколько десятков раз немецкие полисмены вытаскивали ее из борделей. Потом, по всей видимости, решили: "Хватит разврата!" - и отправили девушку в Сибирь. В Седельникове Оля прижилась быстро: у нее языкового барьера, как и никаких других, не было, так что сойтись с односельчанами — проще простого. Но через пару месяцев администрация Седельникова подумала то же, что и полицейские Германии, позвонила немецким партнерам и вежливо, но твердо попросила увезти девочку обратно. Местные жители уверяют, что к тому моменту Оля успела заразить разными болезнями не меньше пяти седельниковских мужиков. Исправление вне закона Обустройство немцев в Сибири началось в 1997 году. Гражданин Германии Франк Кернер, директор общества "Путь в жизнь", предложил администрации села нестандартный "обмен": мы вам своих малолетних преступников и деньги, а вы нам — своих, но нормальных. Администрация согласилась: подумаешь, юные наркоманы, воры и угонщики — с нашими же справляемся. К тому же у каждого правонарушителя будет свой надсмотрщик — социальный педагог из Германии. Так родился проект с громким названием "Адаптационная педагогика: сопереживание в Сибири" и договор между администрацией Седельникова и обществом "Путь в жизнь". Правда, как вскоре выяснилось, "Путь в жизнь"
- вовсе не государственная организация или фонд, а частная фирма. Но и это никого не смутило. В Седельниковском районе быстро нашлись пустые избы: четыре дома в райцентре, один в деревне Евлантьевка и три в деревне Кизес. Схема "реабилитации" и "сопереживания" была разработана быстро. К правонарушителю прикрепляют социального педагога. Теоретически несовершеннолетний преступник не должен появляться на деревенских улицах без надзирателя.

Но этот режимный момент нарушается на каждом шагу. Социальный педагог — вообще существо бесправное: по условиям контракта он не должен заставлять своего подопечного делать то, что тому не нравится. Поэтому грязная посуда может копиться на столе неделями, а правонарушители — свободно разгуливать где придется. Если же колонист пожалуется на своего педагога, то последнего могут и заменить. На другого, более покладистого и менее принципиального. Чтобы попасть в Сибирь, от немецкого подростка требуется немного: во-первых, быть "трудным" или, на крайняк, психически неуравновешенным; во-вторых, решиться на добровольную ссылку.

Кроме этого необходимо согласие обоих родителей и немецкого муниципалитета. И, разумеется, деньги. Финансирование полностью взяла на себя немецкая сторона, но тоже весьма странно: за пребывание немцев в Седельникове, аренду избы, содержание подростков платит вовсе не фирма г-на Кернера, а власти немецкого муниципального образования, где живет "трудный подросток". Визы для преступников оформляет российское консульство в Лейпциге. Причем, по словам седельниковских чиновников, "реабилитацию" немецких правонарушителей не регламентирует никакое специальное межгосударственное соглашение или программа Министерства юстиции.

- Если подросток в Германии осужден условно, то он может выезжать из страны, — говорит завотделом зарубежного законодательства Института законодательства и сравнительного правоведения Илья Власов. — Реально осужденные — совсем другое дело. Они не могут покидать территорию Германии. Для реализации таких поездок необходимо спецсоглашение на уровне министерств. Я не думаю, чтобы власти субъекта Федерации пошли на это без ведома Минюста. Однако, если верить представителям субъекта Федерации, Минюст не только не участвует в программе, но и не знает о ней. Звонок в Германию и разговор с г-ном Кернером ясности не добавил.

- Г-н Кернер, нет ли у вас проблем с получением виз, ведь, насколько я понимаю, все подростки являются осужденными?
- Нет, никаких проблем до сих пор не возникало. У нас очень хорошие связи с теми, кто выдает визы. Они целиком поддерживают наше дело. Скажем, если кому-то приходится ждать визу месяцами, то нам ее делают за сутки. Могу только сказать "спасибо" вашему консульству.
- Много ли среди ваших подопечных тех, кто должен сидеть в тюрьме?
- Не слишком много, в Германии мягко относятся к преступникам. Большинство детей имеют условные сроки, но есть и реально осужденные. В основном мы работаем с теми детьми, от которых отказываются даже специальные учреждения.
- В какую сумму обходится содержание ребенка в Сибири?
- Точно не могу сказать. На питание выделяется 5 евро в день, на проживание
- около 30 тысяч рублей. В общем, на эти деньги в Москве семью не прокормишь. Не говоря уже о Германии. Напишите так: у наших детей нет денег даже на телевизор.
- В чем интерес немецкой стороны в работе с этой программой?
- Все на энтузиазме. Интерес в том, чтобы помочь детям. Кроме того, немецким властям все равно придется содержать этого ребенка в детдоме или в тюрьме, если он останется в Германии. А мы все делаем официально. У нас есть договор с администрацией Омской области. Мне удалось раздобыть копию этого документа, на основании которого юные немецкие преступники мотают срок в российской глубинке. Но вот парадокс: в договоре "о сотрудничестве" между Управлением образования Омской области и немецкой фирмой "Путь в жизнь" нет ни слова не только о правонарушителях, но даже о трудных подростках. Речь идет лишь об "образовательном обмене учащимися". И ни в одной строке не уточняется, что эти учащиеся осуждены немецким судом. Как ни смешно это звучит, но о деньгах тоже ни слова. Зато финансовая сторона очень подробно изложена в справке, предоставленной администрацией Седельникова Управлению образования области. Оказывается, скрывать малолетних преступников в России весьма выгодно. Так, на нужды Седельникова за время "сопереживания в Сибири" немцы истратили около 90 тысяч рублей и более 30 тысяч немецких марок. Итак, общая линия опуса ясна насквозь. Из Германии в Сибирь вывозят малолетних преступников по договору об "образовательном обмене". Частная немецкая фирма имеет настолько тесные связи с нашим консульством, что получает визы для осужденных в течение суток. Администрация Седельникова доверяет правонарушителям ведомственный транспорт и ни в чем не повинных животных, получая взамен незапланированную материальную помощь. А сами немецкие подростки осваивают русский мат и прочие народные забавы типа пития самогона. И всем хорошо. Немецкая сказка в сибирских снегах. Дас ист фантастиш.

Светлана Метелева, Омск — Москва,
Московский комсомолец