Экономика Дагестана перед крахом

Вопреки победным реляциям и мнению отдельных "специалистов", экономика Дагестана серьезно больна

Так называемая федеральная поддержка дагестанского бюджета составляет более трети производимого в республике ВРП (без учета пенсий, пособий и иных выплат, поступающих из центра, минуя республиканский бюджет). В результате этого в Дагестане сформировалась экономика-паразит, полностью ориентированная на проедание природных ресурсов и российских дотаций. Она структурно не создана для того, чтобы произвести продукцию, которую можно эквивалентно обменять на внешнем рынке. Основные отрасли дагестанской экономики — обслуживающие, помогающие не зарабатывать, а тратить деньги (торговля, общественное питание, сервис, строительство, транспорт, связь и т. д.). Пока идет денежный дождь, эта экономическая машина вертится: продаются автомобили, элитная одежда и обувь, мебель, дорогая бытовая техника, строятся и ремонтируются дома, звучит музыка в ресторанах и клубится пар в саунах. Но все это будет продолжаться только до тех пор, пока идет денежный дождь, а он, увы, не вечен.
Война в Ираке практически закончилась, а это значит, что колоссальные запасы иракской нефти, замороженные в 90-х годах ХХ века, хлынут на мировой рынок. США получит реальные рычаги для существенного снижения мировых цен на нефть. Для российской экономики это будет иметь катастрофические последствия. Низкие цены на нефть означают для Дагестана две очень неприятные вещи: во-первых, в топливной промышленности, секторе, дающем более 35% промышленного производства республики, начнется спад, вызванный ценовым фактором, во-вторых, российский бюджет лишится основной статьи своих сверхдоходов. Российским министром финансов уже озвучен курс на сокращение бюджетных расходов, в том числе расходов на поддержку регионов. Так что Дагестану, формирующему бюджет почти на 90% за счет дотаций из центра, объемы помощи срежут в первую очередь. К тому же, последние два года дагестанские СМИ буквально захлебываются слюной, рассказывая о наших великих победах в экономической сфере, невероятных темпах роста производства и уровня жизни. В условиях дефицита денег в российском бюджете и призрака секвестра бюджета вопрос: "Зачем такому процветающему региону, как Дагестан, выделять так много денег из федерального бюджета?" - просто не может не возникнуть.
Анализ развития региона, показателем которого является валовый региональный продукт (ВРП), показывает, что более 50% ВРП приходится на производство услуг, большинство из которых — нерыночные услуги государства, финансируемые за счет бюджета. Дагестанская промышленность дает в среднем 15-20% ВРП, сельское хозяйство — около 25%, торговля и общественное питание — около 15%. Более половины промышленного производства приходится на топливно-энергетический комплекс (его доля в структуре промышленного производства выросла с 5,3% в 1990 году до 48% в 2000-м). Примерно 25-30% приходится на долю пищевой промышленности. Дагестан экспортирует 90% сырой нефти, и лишь 8-9% приходится на дизели, сепараторы, ковры и т. д. А импортирует в основном продовольствие и потребительские товары. Говоря проще, мы отдаем свои невосполнимые природные ресурсы, съедая то, что получаем взамен.
Так что, только два этих фактора (падение доходов от экспорта и уменьшение дотаций) способны вызвать в условиях феномена паразитирующей дагестанской экономики эффект падающего домино. Все сферы дагестанской экономики, выстроенные не для производства продукции, конкурентоспособной на внешнем рынке, а для обслуживания бюджетно-нефтяного денежного дождя, неизбежно окажутся в состоянии стагнации. Это системный кризис, и затронет он буквально всех. Снизятся и макроэкономические показатели региона, и уровень жизни его населения.
Несколько масштабных федеральных целевых программ, финансируемых из бюджета, результатами похвалиться не могут. Инвестиционная политика органов государственной власти Республики Дагестан имеет больше недостатков, чем достоинств. Государство очень смутно понимает, что и зачем нужно делать в инвестиционной политике. Часто деньги вкладываются в изначально "мертвые" проекты, предполагающие выпуск не пользующейся спросом продукции или основанные на неверных расчетах емкости рынка. Никто точно не знает, какие результаты принесут инвестиционные вложения. Расчеты эффективности в бизнес-планах предприятий представляют собой что-то из области плохой ненаучной фантастики.
Государственные инвестиции в мощности и пополнение оборотных средств неконкурентоспособных предприятий — само по себе явление вредное. Это все равно, что делать переливание крови трупу. Инвестиции — кровь экономики, труп переливанием не реанимировать, а кровь нужна живым. Такие предприятия не умеют работать с инвесторами, банками, но зато хорошо научились находить общий язык с государственными чиновниками. В здоровом рынке подобные фирмы разоряются и уходят, освобождая место более эффективным. У же нас государство искусственно содержит коматозные предприятия, подключая их к механизмам искусственного жизнеобеспечения — федеральным инвестиционным программам, бюджету развития, перекрестному субсидированию.
Экономическая наука предлагает решения, которые витают в воздухе еще с середины 90-х годов и всем хорошо известны, но они так и не находят отклика во власти. Это снижение государственного давления на экономику, переход к более гибким методам управления, создание института "эффективного собственника", уход от субсидирования предприятий (транспортников, энергетиков, ЖКХ) к адресным дотациям населению, перенесение налогового бремени на имущество и землю, снижение ставок налогов на доход и прибыль и упрощение механизмов их взимания. "Приватизировал" завод за бесценок — замечательно, плати налог на имущество и владей на здоровье. Купил совхозные земли по цене бутылки минералки — тоже неплохо, но земельный налог — в казну. Построил при зарплате 700 рублей в месяц десять домов стоимостью в 20 млн. долларов — гений бережливости, но плати имущественный налог или избавляйся от недвижимости, если налоги не по карману.
Налоговики утверждают, что имущественные налоги хуже всего собираются. Это происходит потому, что долги практически не обращаются на имущество, не запускается механизм банкротства неплательщиков. Очень выгодная сфера для бизнесменов и чиновников. Часто говорят, что у предприятий нет денег, чтобы заплатить за громадные земельные участки в центре города, за свои неработающие мощности, за земли сельхозназначения. Поэтому мы и ставим во главу угла то, что собственник должен быть эффективным. Если кому-то удалось "приватизировать" кусок собственности, но управлять им он так и не научился, то нужно эту собственность на законной основе продать другому. Бюджет получит деньги, а экономика повысит свою эффективность.
Государство не должно финансировать производство бутылок и пробок, а должно создавать инфраструктуры и условия для бизнеса. Если к этому добавить честность и компетентность государственных чиновников, то успех практически неминуем.
Последние четыре года, когда мировая конъюнктура позволяла нам стабильно существовать и создавать резервы на будущее, мы фактически потеряли. Тогда экономике были необходимы быстрые и коренные реформы и решительная структурная перестройка. Это касается и дагестанской, и российской экономики в целом. Но на сытый желудок работается неохотно, и мы проспали эту возможность, усыпляя самих себя громогласными реляциями о нашем успешном развитии. Сейчас все идет к тому, что нас заставят проснуться, потуже затянуть пояса и вкалывать до седьмого пота, пытаясь наверстать упущенное.

Михаил ЧЕРНЫШЕВ,
доцент кафедры "Менеджмент" ДГУ,
кандидат экономических наук,
"Северный Кавказ".