Спас мир от ядерной катастрофы

"Этот человек, Сергей Преминин, -один из самых храбрых в мире, он сделал все возможное, чтобы спасти мир от ядерной катастрофы, а затем умер самым ужасным и печальным образом. Я буду всегда благодарен ему за его подвиг". Эти слова написал в адрес Президента России Алан Пети из английского Статфорда.

Их я вспомнил, прочтя сообщение «Правды. Ру», что на Северном флоте и в Вологодской области прошли многочисленные памятные мероприятия в честь паренька из вологодской деревни Сергея Преминина. В заполярном Гаджиево состоялся митинг, в школах прошли уроки мужества. Многочисленные выступающие говорили о том, что матрос Северного флота совершил подвиг, спас мир от ядерной катастрофы.

Пять месяцев спустя после чернобыльской катастрофы в советских газетах появилось короткое сообщение ТАСС: «Утром 3 октября на советской атомной подводной лодке с баллистическими ракетами на борту в районе примерно 1000 км северо-восточнее Бермудских островов в одном из отсеков произошел пожар. Экипажем подводной лодки и подошедшими советскими кораблями производится ликвидация последствий пожара. На борту подводной лодки есть пострадавшие. Три человека погибли. Комиссией специалистов в Москве проанализирована сложившаяся ситуация. Комиссия пришла к выводу, что опасности несанкционированных действий оружия, ядерного взрыва и радиоактивного заражения окружающей среды нет».

Пожар произошел на ракетной подводной лодке стратегического назначения «К-219» в ракетной шахте №6. Лодкой командовал капитан 2 ранга Игорь Британов. «В мире не было опаснее корабля, чем тот, которым командовал Игорь Британов, - напишет чуть позже один из офицеров-подводников.- Это был престранный гибрид ракетодрома и подводной лодки, начиненной торпедами и ракетами, ядерными реакторами и атомными боеголовками. Помимо нескольких центнеров спрессованного тротила и оружейного плутония, а также урановых стержней, то есть веществ взрывающихся и радицирующих, он нес в себе тонны серной и азотной кислот, тонны жутчайшего по своей едкой силе окислителя ракетного топлива - гептила. Все, что было создано человеческой цивилизацией для устройства конца света, все это было плотно втиснуто, вбито в отсеки и запечатано в баки, перевито трубопроводами высокого давления, кабелями мощных электромоторов, магистралями перегретого пара да еще помещено с доброй сотней людей под многотонный пресс океана».

До 1984 года я служил на флотилии атомных подводных лодок, куда входила «К-219», хорошо знал ее командира, многих офицеров экипажа. Как потом выяснится, в ходе пожара часть личного состава отравилась парами топлива и продуктов горения (с парами гептила стали бороться также как с объемным пожаром). Капитан 2 ранга Британов дал команду покинуть четвертый отсек и перейти в пятый. К сожалению, матросов Игоря Харченко и Николая Смоглюка, которые несли в момент взрыва вахту в отсеке, от гибели не мог спасти и всевышний. Командир ракетной боевой части капитан 3 ранга Александр Петрачков, по свидетельству очевидцев, в состоянии аффекта сорвал с себя кислородную маску. Два три вдоха паров гептила – и офицер был мертв…

Через три дня, 7 октября 1986 года, ТАСС сообщило следующее: «В течение 3-6 октября экипажем нашей подводной лодки, на которой произошла авария, и личным составом подошедших советских кораблей велась борьба за обеспечение непотопляемости. Несмотря на предпринятые усилия, подводную лодку спасти не удалось. 6 октября в 11 часов 03 минуты она затонула на большой глубине. Экипаж эвакуирован на подошедшие советские корабли. Потерь в составе экипажа, кроме тех, о которых сообщалось 4 октября 1986 года, нет. Обстоятельства, приведшие к гибели лодки, продолжают выясняться, но непосредственной причиной является быстрое проникновение воды извне. Реактор заглушен. По заключению специалистов, возможность ядерного взрыва и радиоактивного заражения среды исключается».

«Реактор заглушен» Эти два слова из сообщения ТАСС оплачены жизнью матроса Сергея Анатольевича Преминина.

Несколько лет назад одна из центральных московских газет приписала себе первенство в обнародовании подвига матроса Северного флота. Но это не так. До поступления в университете на флотилии атомных подводных лодок, куда входила «К-219», служил срочную Володя Ермолин. Дипломированным журналистом он затем возвратился в газету Северного флота «На страже Заполярья». Трагедия на «К-219» нас, флотских журналистов, служивших ранее на этой флотилии, знавших подводников, со многими друживших, глубоко взволновала. И, хотя на причины и обстоятельства гибели «К-219» было наложено строгое табу, редакция приняла беспрецедентное по тем временам решение: рассказать о подвиге матроса, о его гибели, о которой умолчало даже ТАСС. Редколлегия поручила это начальнику отдела комсомольской жизни капитан-лейтенанту (ныне капитану 1 ранга запаса) Володе Ермолину. «Слово о матросе» - так называлась большая газетная публикация, увидевшая свет 8 мая 1987 года в газете «На страже Заполярья». Выступление это наделало много шума. Благодаря нему удалось добиться награждения Преминина орденом Красной Звезды (посмертно). Через десять лет матрос будет посмертно награжден Звездой Героя России.

Что касается других членов экипажа, то здесь все намного сложнее. Экипаж расформировали, многих офицеров и мичманов за утерю партийных билетов( они затонули вместе с лодкой) исключили из партии. Командира ракетоносца капитана 2 ранга Игоря Британова и командира электромеханической боевой части капитана 2 ранга Игоря Красильникова исключили из КПСС и уволили из Вооруженных Сил в запас по статье 59 пункт «д» - служебное несоответствие. Слава богу, не посадили. Уже после эвакуации с аварийной субмарины скончалось еще два офицера, вдохнувшие смертельную дозу ядовитой атмосферы подводного ракетоносца.

Итак, взрыв в ракетной шахте (о его причине спорят и сегодня) и пожар произошел 3 октября 1986 года. Подводная лодка всплыла. В четвертом отсеке пожар не стихал, несмотря на поступление воды. Более того, произошло короткое замыкание, и сработала аварийная защита реактора правого борта. Главная энергетическая установка левого борта продолжала работать. Согласно сигнализации, выведенной на пульт, две компенсирующие решетки не дошли до требуемого нижнего положения. Следовательно, нужно было попытаться опустить решетку вручную, иначе реактор мог в любую минуту запуститься. В реакторный отсек они пошли вдвоем – старший лейтенант Николай Беликов и матрос Сергей Преминин. В адской парилке нашли необходимый ключ, необходимое место, куда его вставить, сделали несколько поворотов..

Не хватило воздуха, и обратно дошли на пределе сознания. Перевалили через комингс, упали на руки товарищей. Их долго приводили в чувство, растирали виски, плескали в лицо теплой водой. В отсеке, где уже несколько часов температура не опускалась ниже 50 градусов, холодной воды найти было невозможно. Но офицер и матрос сделали лишь половину дела. Необходимо было идти в отсек еще раз. Из двоих, что вышли несколько минут назад из реакторного отсека, смог подняться только второй. Тот, что пониже ростом, не очень-то крепкий в плечах, с худой мальчишеской шей, с подбородком, не знавшем еще бритвы…

Командир подводной лодки капитан 2 ранга Игорь Британов вскоре после аварии рассказывал моему коллеге:

- Так получилось, что в какой-то момент все наши надежды, все наши мысли сошлись на одном человеке. От его воли, от его мужества, от его мастерства зависело многое. В том числе и жизнь людей. Как опытный подводник, Сергей не мог не знать, что подвергает себя смертельной опасности. Но знал он и другое, что как специалиста его в тот момент уже никто не мог заменить…

О чем думал в задымленном, загазованном отсеке матрос Преминин, оставшись один на один с черной, давящей, обжигающей неизвестностью? Нам того знать не дано. Но известно, что прошел он весь путь от начала до конца. Известно, что спустился по крутому трапу аппаратной и запредельными усилиями крутил, согнувшись в три погибели, тяжелую рукоятку. У него еще хватило сил подняться из аппаратной, дойти до переговорного устройства, доложить в центральный пост: «Приказ выполнен». Все на лодке облегченно вздохнули: худшего не случилось.

Однако в результате пожара произошел разрыв системы воздуха высокого давления, и этот воздух проник во все отсеки. Подводники, боровшиеся с пожаром, почувствовали себя так, как в снижающемся самолете. Само по себе это не представляло опасности – достаточно было продуть уши. Но так как давление в соседних отсеках повысилось, ни один из выходных люков реакторного отсека не открывался. Дело в том, что в этом единственном необитаемом отсеке давление оставалось на уровне одной атмосферы. Силы одного человека не хватало, чтобы открыть выходной люк.

Последние переговоры с Сергеем предельно лаконичны:

-Сергей, как себя чувствуешь?

- Нормально.

- Что случилось?

- Не могу открыть переборку. Не идет.

Командир подсказывает, что и как надо сделать. Несколько минут молчания. Потом доклад:

- Не получилось. Заклинило…

А в это время старший мичман Ежов с двумя матросами отчаянно штурмовали из соседнего отсека переборочную дверь, так неожиданно замурованную подскочившим давлением. Они до последнего дрались с проклятым металлом. Уже был приказ покинуть отсек. Уже выворачивало легкие рвотным кашлем, и черные круги стояли перед глазами. А они все пытались отдраить замурованного в отсеке сослуживца…

Лодка медленно увеличивала осадку на ровном киле. Экипаж был эвакуирован, в рубке остался только командир. Постепенно лодка начала зарываться носом, оголив винты. Рубку стало захлестывать водой. Капитан 2 ранга Британов покинул тонущий корабль. Лишь матрос Преминин остался в реакторном отсеке.

Каким он был Сергей Преминин? Думаю, стоит привести с разрешения автора публикации «Слово о матросе»несколько фигурировавших там воспоминаний.

Валентина Егоровна Преминина, мать Сережи:

- Он рос домашним мальчишкой. Братья – те побойчее, а он какой-то смешной – доверчивый. Хитростей никаких не знал, честный парнишка был. Ему что поручишь: «Сережка, сделай!», он тут же подхватится, глядишь, ты уже и забыл, а он - «Мам, готово».

Надежда Владимировна Беричевская, учительница Сережи:

- Что в нем лично для меня было важно – это способность к сопереживанию. Он добр был и честен как-то природно, словно от рождения…

Старший матрос Юрий Меньшиков, сослуживец:

- Сергея почему-то мало отмечали, даже когда заслужит. Он редкую минуту так посидит, а все хлопочет – то не сделал, другое. У него всегда все как часы работало. А обходили его почему - не знаю. Он, смотрю, ждет – похвалят, нет. Не похвалят, посмеется над собой, махнет рукой: «Ну и ладно». И дальше выкладывается.

18 октября у Сергея Преминина день рождения. В Вологде в этот день открыли памятную доску с изображением Героя России матроса Преминина. На ее открытии прозвучало стихотворение местного поэта Василия Шумихина. Есть в нем такие строки:

Пусть помнят живущие ныне –

За них отдал жизнь подводник Преминин.

Такие ребята и будут России оплотом.

Вечная память матросу Российского флота.