«Мама! Как я не хочу умирать…»

Петр Чагин: 10 апреля 1945 года в Мингеттене мы вошли в здание, где размещался немецкий госпиталь. Там держали советских детишек, вывезенных в оккупацию, и брали у них кровь для немецких офицеров...

Валерий Громак:   Стремление замалчивания исторической правды событий второй мировой войны - тема отдельного разговора. Давайте мы с вами сегодня возвратимся в апрель 1945 года. Расскажите, пожалуйста, как вы вообще оказались на войне, где были во время штурма Кенигсберга, что запомнилось из того далекого времени.

Зоя Лукьяненко:   В 1941 году я, приписав себе несколько лет, добровольно ушла на фронт. Чуть раньше, в июне, на фронт ушли три моих брата. Попала я в Московско-Минскую дивизию, определили меня в санроту. Прибыли мы под Москву 18 октября, и дивизия сразу вступила в бой. Там же я случайно познакомилась и с Георгием Константиновичем Жуковым. Узнав, что мне всего 17 лет, командир хотел отправить меня домой. Я в плач. Вдруг смотрю, какой-то начальник идет. Я к нему, и волнуясь, по-украински прошу меня никуда не отправлять. Он спрашивает: “Ты воевать хочешь?”. “Хочу”. “Ну, оставайся”.

Лейтенант наш потом у меня спрашивает: “Зоя, ты знаешь, с кем разговаривала? Это сам Жуков”. Вот так я и познакомилась с Жуковым.

Борис Устименко:   Жуков в то время был уже генералом армии. Четыре ромба в петлицах носил.

Зоя Лукьяненко: На четвертый день боев старшина нас построил, говорит (я на всю жизнь его слова запомнила): “Враг рвется к сердцу нашей родины - Москве. При санроте организуется взвод носильщиков. Желающие есть? Что это за взвод, я понятия не имела, но вместе с мужиками вышла из строя. Я ведь комсомолка, должна быть в первых рядах. Мне выдали плащ-палатку - и вперед, на передовую, вытаскивать раненых. Крови я не боялась, но мне почему- то все время было так жалко раненых. Втихаря оплакивала каждого. На передовой встретила я и Лену Ковальчук. Она воевала во втором батальоне 169 полка. Мы на фронте дружили. Ее я похоронила в 1944 году в литовском Алитусе. В Калининграде именем Лены названа улица, на мемориале 1200 гвардейцам есть бюст.

Борис Пирожков: В вашей дивизии воевала и Клава Назарова. Ее именем тоже названа улица в Калининграде

Зоя Лукьяненко: В марте 1945 года наш полк штурмовал форт в районе Понарта. Немцы там сидели плотно. Пришлось взрывать бронированные двери, чтобы их выбить. Дальше мы пошли на Шпандин,наступали с 6 апреля по нынешней улице Суворова и в районе нынешней Киевской. Командиром полка 4 апреля к нам пришел Иванников, Герой Советского Союза. К восьмому апреля полк вышел в район нынешнего трамвайно-троллейбусного управления. Отсюда и пошли на штурм южного вокзала. Раненых было очень много. Я их оттягивала в сторонку, даже перевязывать было некогда. В ночь на 9 апреля вокзал мы взяли...

Борис Устименко: А я в этот день лежал в госпитале в Сызрани c тремя тяжелейшими ранениями. Наша 2 -я ударная армия в начале января стремительно вела наступление вслед за 5 танковой армией на города Торунь, Эльбинг, Мариенбург, вышли к Балтийскому морю севернее Эльбинга. Гитлеровцы не смирились с отсечением крупной группировки своих войск и попытались сильными встречными контрударами выбить нас из района Эльбинга. В одном из боев мне разрывной пулей разворотило тазобедренный сустав, прострелили голеностопный сустав...

А войну начал я в 1941-ом. 16 июня 1941 года мне исполнилось 18 лет, 17 - го у нас был выпускной, а 31- го июля уже сражался в истребительном батальоне. Затем был два года в партизанском отряде. Всю Восточную Пруссию я прошел комсоргом роты 330 стрелкового полка 86 добровольческой дивизии, 2- ой ударной армии. После излечения в госпитале осенью 1945-го вновь попал под Кенигсберг, в 334 отдельный пулеметно-артиллерийский батальон. После его расформирования был 98 гвардейский танковый полк 1 танковой дивизии. В этой дивизии я прослужил ровно 30 лет.

Иван Медведев:   Во время штурма Кенигсберга я, если так можно сказать, был уже опытным воякой. После окончания пехотного училища командиром пулеметного взвода попал под Великие Луки. Первый бой никогда не забуду. Пошел утром проверять огневые точки, а тут немцы начали артналет. Грохот, шум, земля летит, я на дне окопа. Когда огонь перенесли вглубь, вскочил, весь в земле, ничего не слышу. А тут за немецкой пехотой на нас прут три танка. Сержант, помощник командира взвода, заметил мою растерянность, трясет меня: все в порядке, лейтенант, бери автомат, стреляй. Я выпустил 72 патрона по немцам. Надо новый диск снаряжать, а у меня руки трясутся, патроны выпадают. Танк немецкий ворвался в нашу траншею, но его ребята подбили гранатой. Вот такой первый бой…

Потом воевал командиром взвода разведки, в апреле 1945 года в составе штурмовой группы 2 батальона 171 гвардейского полка 1 Пролетарской дивизии наступал на город с района Понарта. 6 апреля была произведена разведка боем, мы продвинулись метров на 600, но немцы предприняли контратаку. Воевали они зло и отчаянно. Тогда же 6 апреля в одном из бункеров мы взяли первых пленных - 17 человек.

Во всех подвалах немцы устроили огневые точки. Недалеко от вокзала речушка была. Неширокая, но глубокая. Мы к утру седьмого ее форсировали и перед насыпью “сели”. Никак эту насыпь (высотой метров шесть) взять не могли. Очень большие потери понесли.. 8 апреля с двух сторон все же ворвались в вокзал. Справа его штурмовал батальон Яковлева, слева - наш. На вокзале нам дали отдохнуть часа два, мы ведь двое суток вели непрерывные бои.

Борис Пирожков: А наш танковый полк наступал в другой части города. Со стороны, где ныне улица Горького. Я механиком -водителем Т- 34 тогда воевал. В танкисты тоже попал добровольцем, сначала радистом- пулеметчиком Уральского добровольческого танкового корпуса, затем стал механиком- водителем. До Кенигсберга прошел с боями Белоруссию, форсировал Западную Двину. Друзья здесь погибли...

Наш корпус танковый (в нем воевало 36 героев Советского Союза) бросали на все самые тяжелые направления. Когда пошли в рейд на Кенигсберг, было у нас 36 Т-34 и полк самоходок под 40 машин. Через 13 дней осталось 3 танка и 6 самоходок. Тяжело сейчас все это вспоминать...

У танкистов было правило: в бою рации работали только на приме. Но когда горел экипаж, все равно включались. Вот мы и услышали слова паренька из горящего танка: “ Мама! Как я не хочу умирать…” Не могу я это все вспоминать. Тяжело...

Петр Чагин:   Пред войной я учился в Пуховичском артиллерийском училище, в начале сорок первого его перевели в Великий Устюг. Там 22 июня узнал о начале войны. И сейчас, как вспомню слова Молотова, мурашки по коже… К 1945 году я был уже капитаном, командиром батальона. После выписки из госпиталя, направили меня в Гвардейск, там формировался штаб управления комендатуры. Командование было уверено, что Кенигсберг наши войска возьмут, и заранее формировали органы управления. Город был разбит на 8 районных комендатур.

Здесь мои друзья говорили о событиях 6-9 апреля. А я хочу рассказать, что было в Кенигсберге 10 апреля. В этот день шла зачистка города, подавление очагов сопротивления. За бункером Ляша в развалинах университета засели эсэсовцы. Сначала хотели их расстрелять из танков и самоходок, но потом подогнали агитационную машину. Из нее немецкий антифашист зачитал листовку Василевского о том, что город взят, что сопротивление бесполезно. Командир блокирующей группы дал немцам три минуты на размышление. Они выбросили белый флаг и начали выходить группами с поднятыми руками. Рослые, рыжие, крупные такие. Всего 60 человек. Мы их тут же отправили в лагерь для военнопленных.

Упорное сопротивление в тот день оказали и в здании, где ныне расположен штаб флота. Позже оказалось, что там сражались не немцы, а предатели власовцы. Эти в плен не сдавались.

Валерий Громак: Дорогие наши ветераны! Благодаря вам и вашим товарищам в апреле 1945 года город-крепость Кенигсберг прекратил свое существование. С 9 апреля 1945 года началась история российского города Калининграда. Огромное вам спасибо за ваше мужество, героизм. За то, что вы и сегодня в строю. Ваши свидетельства - лучший ответ тем, кто пытается очернить нашу историю, принизить роль и величие советского солдата в борьбе с фашизмом. Желаю вам всем крепкого здоровья.