Экотуризм в России: почему у направления всё печально?

Эксперт по международным экологическим программам и этнотуризму Евгений Русак объясняет по какой причине в России так и не удается запустить столь востребованные направления, каковыми являются этнический и экологический туризм.

Этнотуризм — польза или вред?

— Несколько лет назад секретарь Совета безопасности Николай Патрушев сказал, что развитие этнического туризма в Арктике поможет сохранить культуру коренных народов Севера. Мы знаем, что их свыше 30 миллионов коренных жителей, которых, кстати, иногда называют индигенами. Этим словом обозначают "коренного жителя", "аборигена", "туземца". Скажите, пожалуйста, какая польза от развития этнотуризма в Арктике для наших граждан и для нашего государства?

— Сейчас или вообще?

— Вообще — это слишком глобально, лучше сейчас.

— На самом-то деле, почти никак. То, что потребность в таком туризме есть, и его можно хорошо продавать, думаю, что никто оспаривать не будет. При нормально выстроенной схеме можно найти тысячи направлений, предложить десятки программ. Начали говорить об этом где-то лет 5-6 назад. В принципе, тогда говорили вполне серьезно о том, что это можно и нужно развивать. В принципе, это золотое дно, если говорить об экономике.

Предположим, Якутия — поля мертвых мамонтов. Можно проводить как в НАО, в ХМАО шаманские выезды. Туризм работает только в том случае, если это конвейер. Не сломаем ли мы некую внутреннюю установку этих малых народов? Потому что они реально малые. Я недавно встречался с людьми из Хабаровска, которые как раз сейчас работают над фильмами по малым народам.

— Документальным фильмам, естественно?

— Да. Причем мы с ними очень много обсуждали микроскопические какие-то нюансы по истории, по сохранению культуры, по развитию. Это все очень интересно. Это все тоже продаваемое. Вы знаете, как построен туризм на Землю Франца-Иосифа? Во-первых, это зона, контролируемая военными. Во-вторых, это достаточно жесткий заповедник.

— Жесткий в каком смысле?

— Там нет никаких аэродромов. Туристы туда добираются по воде и там не ночуют. Когда они сходят на берег, им показывают различные места, а потом они возвращаются на борт судна. Это достаточно жесткий режим: никаких гостиниц. Но это всех устраивает. Эти жесткие рамки обозначены сразу. Билетов на эти рейсы достать практически невозможно. Хотя когда мы говорили с руководителем заповедника "Русская Арктика" (в Архангельске у них штаб-квартира), он сказал, что мы бы продавали больше билетов. Бортов не хватает. Туда очередь стоит, а один билет стоит порядка 3 тысяч долларов.

— С чем связано, что бортов не хватает?

— Ледоколы плавают в короткий сезон. Они выходят из Архангельска, идут до Франца-Иосифа достаточно долго. Можно было бы ввести еще один. Об этом тоже говорилось не раз. Когда Путин туда приезжал, они обговаривали эту проблему, насколько я помню. Я не знаю, что-либо изменилось сейчас или нет, но год назад все было еще по-прежнему. Опять-таки строительство кораблей такого уровня — это не шутка. Тогда шла речь о приходе крупных игроков в Арктику. Мы показывали, как рос туризм на Аляске, почему там даже узкий фестиваль этнической музыки может дать сотни тысяч, миллион долларов прибыли. Но крупных игроков нет. Это долгосрочные инвестиции.

— Наши чиновники любят ссылаться на зарубежный опыт, особенно развитых страх. Как у них с освоением Арктики в сравнении?

— Когда мы говорим о Северной Норвегии и туризме, то любой в мире вам про норвежские фьорды. Тема продвижения норвежских фьордов была колоссальной, деньги вкладывалось неимоверные, были государственные программы. Вы знаете, Байкал — абсолютно идеальное место для экотуризма. Но по упоминаемостью в медиа он отстает, по-моему, в 16 тысяч раз от Великих озер, если сравнивать озера и озера. Хотя Великие озера и Байкал несопоставимы.

Челябинск — это моя больная тема. Южный Урал. Все сразу вспоминают, что в Челябинске невозможно дышать. Единственная проблема, которая почему-то всех волнует, что в Челябинске много предприятий.

— Еще и метеорит там упал.

— Да. Но в Челябинской области, по-моему, больше трех тысяч озер, многие из которых совершенно уникальные по своему составу, по своей биосфере, этносфере, экосфере. Это реальность, но об этом вообще никто не знает. Не где-то. Об этом не знают и в России. Если мы наберем в любом поисковике "Челябинск", у нас будет миллион картинок и миллион сообщений о том, как невозможно жить при челябинской экологии.

— С другой стороны, туризм — это обязательно мусор. Не будет ли это в Арктике и на Байкале?

— Человек всегда мусорит. Моя точка зрения, которую я продвигаю и она принята на уровне многих международных экспертов. Существуют четыре вида экотуризма. Туризм, который позволяет как-то держать это все в рамках, то есть пешеходный туризм. Когда мы разрабатываем маршруты, которые предлагаем людям: от однодневных до двухнедельных, где

• размечены места стоянок,
• есть карты,
• навигационные схемы,
• где проходящим маршрут даются средства связи.

И на местах стоянки есть место, куда можно сбрасывать мусор. Его надо сортировать. Только так можно запустить экотуризм. Это отлично работает в Штатах или Канаде.

Беседовал Игорь Буккер