Виктория Токарева: "Интересно писать про жизнь, похожую на ребус"

Какова ситуация в современной российской литературе? Почему русскоязычным авторам не стоит эмигрировать? Как стать писателем? Об этом постоянный автор Pravda.Ru Анжела Якубовская побеседовала с известным прозаиком и сценаристом Викторией Токаревой, принимавшей участие в создании таких фильмов, как "Мимино", "Шла собака по роялю" и "Джентльмены удачи". 

— Недавно у вас вышла новая книга под названием "Кругом один обман". Можно узнать, о чем она?

— В ней я отобразила то, за что никогда ранее не бралась. С годами меняюсь я, меняются мои книги, а рассказать, о чем я пишу, не смогу, лучше прочитать.

Вообще я недавно подсчитала, что за всю свою жизнь написала 20 книг. Писать я начала очень рано в 15 лет, и первая моя большая публикация состоялась в 26 лет. Рассказ назвался "День без вранья". Он вышел во вторник в журнале "Молодая гвардия", а уже в пятницу я стала знаменитой. И с тех пор вот уже пятьдесят лет я знаменита каждый день (смеется).

— Ваши ранние книги и современные сильно отличаются одна от другой?

— Когда я была молодая и ранняя Токарева, у меня в основном были истории про любовь и опять про любовь, и снова про любовь, и, как правило, про несчастную, потому что про счастливую писать совершенно не интересно.

Интересно писать про жизнь, которая похожа на ребус — с поворотами, с порогами, за которыми любопытно следить. А наблюдать за счастливыми людьми очень скучно и в сущности и незачем наблюдать.

— Сколько лет вы себя искали до окончательного решения стать писательницей?

— Сначала я закончила музыкальное училище и преподавала фортепиано. Честно скажу, ничего более скучного в мире не существует. Я поняла, что если буду этим заниматься, то моя жизнь уйдет в трубу, хотя играла я довольно неплохо. Еще я прилично готовила еду, и дети у меня получались привлекательные и умные.

Вообще все, за что я берусь, у меня получается хорошо. И я решила не преподавать, а стала искать себя. Мне пришло в голову стать артисткой. Я отправилась на прослушивание во МХАТ. Зачем-то одела шапку из рыси, в ней я была похожа на шамана, только бубна не хватало. И в этой шапке я прочитала монолог Шурочки из "Поединка Куприна", мне очень нравилась эта героиня, которая шла к своему счастью любым путем. Меня выслушали и сказали: "Ваши способности равны нулю. Идите домой. Вам не нужно в артистки". В приемной комиссии были в основном пожилые женщины, я подумала, что они все позавидовали моей шапке.

Потом я поехала во ВГИК, стала поступать и провалилась, но уже провалившуюся меня туда устроил Сергей Владимирович Михалков, отец режиссера Никиты Сергеевича Михалкова. Это был замечательный человек, великая личность. Мы с ним очень интересно познакомились. Когда я работала в музыкальной школе, мне поручили позвать на встречу с детьми какого-нибудь известного детского поэта. Я стала звонить Твардовскому, Светлову, и мне все отказывали. И тут я позвонила Михалкову, он не отказал, но велел мне перезвонить в 11 утра и напомнить про встречу. Мне не хотелось звонить рано и его будить, и я позвонила в 12 часов. Он снял трубку и закричал: "Почему я вас жду целый час!?"

Он был обязательным и ответственным человеком и не любил давать пустых обещаний. Михалков приехал в школу, выступил. Потом посмотрел на меня и очень удивился, что я такая молодая, а уже учительница (тогда мне было 24 года). По его словам, я была довольно привлекательная и могла найти себе более интересную работу. Он меня зауважал.

Таким образом у нас завязалась не дружба, а такая человеческая приязнь. И когда я не поступила во ВГИК, я так рыдала, что ему стало меня по-человечески жалко. И он мне помог.

Все были дико удивлены, я вроде бы провалилась, а тут пришла. На курсе меня конечно презирали за то, что я прошла по блату. Кстати, из этого курса, к сожалению, никто не пробился ни в литературу, ни в кино.

— Вы общались с режиссером Федерико Феллини и должны были что-то для него написать. А как он на вас вышел? И что вам особенно запомнилось?

— Он был угрюмый и постоянно занятой, и встреча со мной ему была совершенно не нужна. Дело в том, что его мировые права были у того же издателя, что и мои права, и идея нашей встречи принадлежала издателю. Со мной связались через издательство и предложили поездку в Италию.

Когда Михаил Горбачев начал перестройку в России, он хотел, чтобы все ведущие мировые режиссеры осветили ее в кино. Обратились в Швеции к Бергману, в Италии к Феллини. Феллини не хотел отображать никакую перестройку. Через полгода после нашей встречи он умер, так что нам, к сожалению, не удалось ничего совместно создать. Но за все время моего пребывания в Италии он любезно приглашал меня в ресторан и беседовал со мной, так сказать уделял внимание. Однажды мы с Федерико сидели в ресторане и мимо нашего столика, (там было человек шесть: издатель, его жена, еще кто-то), прошла женщина. Она остановилась и закричала: "Федерико!" Они стали шумно обниматься, общаться, а потом, когда она ушла, он сел обратно и спросил меня: "А кто это?"

Ему было интересно, какие его фильмы смотрят в России. Он был очень доволен тем, что фильм "Ночи Кабирии" многие знают и любят. Он сказал мне такую вещь: "Я ничего не делал, чтобы приблизить к себе славу. Я, как пассажир, ехал на поезде, а вокзалы уже стояли".

Мне было интересно слушать его, потому что Феллини был действительно гениальным человеком. А это качество привлекает и завораживает. О моем творчестве он высказался так: "Какое доброе дарование. Вы воспринимаете жизнь не как испытание, а как благо".

— Скажите, а у вас никогда не было желания эмигрировать, продолжать творить за границей, описать эмигрантскую жизнь?

— Когда в Югославии один мой знакомый посоветовал мне попросить политическое убежище, он сказал так: "У меня внизу стоит машина. Сейчас мы спустимся и сядем в машину. Доедем до Австрии, ты попросишь политическое убежище, а потом мы уедем жить в Англию". Я его спросила: "А я там буду писательницей Викторией Токаревой?" Он ответил: "Нет. Ты там будешь просто стареющей теткой, и никому до тебя и до твоих книг дела не будет". И тогда я сказала, что никуда не поеду, потому что такое положение дел меня не устраивало.

Я привыкла к тому, что, когда я просыпаюсь, начинаются звонки, меня куда-то приглашают на встречи, на кинофестивали. Домой приносят прекрасные дары, и я живу в обстановке множественной доброжелательности. А множественная доброжелательность может заменить одну большую любовь, поэтому я признательна своим читателям и благодарю их за эту любовь. Эмигрировать я отказалась раз и навсегда.

А об эмигрантской жизни в Америке, кстати, очень хорошо пишет Эдуард Лимонов. Правда он через каждые три слова употребляет ненормативную лексику, и поэтому многие думают, что он порнописатель. Но это не так, он очень серьезный писатель, ненормативная лексика не мешает ему быть очень хорошим автором, это просто стилистика разговоров его героев. Он долго прожил в США и знает, как там говорят люди.

Что касается меня, то я никогда не хотела жить там, где не говорят по-русски. Для человека язык — это его основа, без языка человек теряет свою индивидуальность. Это во-первых. А во-вторых, я много путешествовала, много где побывала и при всем моем стаже путешественницы не видела ни одного довольного и счастливого эмигранта. Может, только модель Наталья Водянова довольна тем, что живет за границей, и то она в последнее время постоянно в России.

— В своих интервью вы упоминали, что у вас случались и неудачные произведения. А можно спросить, какие именно?

— Когда я говорю "удачное произведение" или "неудачное", я голословна. Я никогда не перечитываю свои произведения. Написав, я откладываю их далеко и надолго. Это пройденный этап. Но однажды в очереди к врачу я открыла свою книгу и стала ее читать. Книгу несла в подарок врачу. И мне она так понравилась, что я не стала ее дарить доктору, а отнесла домой и дочитала.

Что касается моих самых удачных произведений, это повесть "Старая собака". Эта книга принесла мне много радости. Я получила за нее премию журнала "Знамя", потом эта книга попалась на глаза одному швейцарскому издателю, который после прочтения заключил со мной договор. На эти деньги я построила дом. По сути эта книга обеспечила мое безбедное существование.

— Практически с первого киносценария к вам пришла известность как к сценаристу. Как это произошло? И что интереснее писать, сценарий или книгу?

— Когда я училась в Институте кинематографии, меня прикрепили к мастеру комедии Георгию Данелия. Ему тогда было 36 лет, но он уже был заслуженным мастером. Снял фильмы "Сережа", "Тридцать три", "Путь к причалу".

Мы стали работать вместе и написали сценарий под названием "Джентльмены Удачи". Он написал этот сценарий для своего друга по режиссерским курсам Александра Серого. Александра Серого за драку посадили в тюрьму. Когда он вышел, ему не давали работу, Данелия решил помочь и написал для него историю. Меня как непьющего сценариста, который никогда не опаздывает и очень ответственно относится к работе, взяли в соавторы, и мы быстро сочинили сюжет. Александр нам подсказывал некоторые моменты тюремного быта, но ключевые сцены и монтаж фильма были за Георгием Данелия. После того как фильм вышел, он имел бешенный успех, и Георгий Николаевич позвал меня работать дальше.

Подключился сценарист Резо Габриадзе и втроем мы сочинили сценарий к фильму "Мимино". Резо очень ревновал, ему было неприятно, что с ним работала женщина. Он это всячески давал понять, упоминая журнал "Юность" — в его понимании это было что-то низкопробное.

Фильм вышел, его посмотрела вся страна, к счастью он опять имел успех. Таким образом мое творчество развивалось вширь и в глубь. Вширь — это кино. Вглубь — это книги. А книги — это как колодец, место мало, но вода замечательная.

В какой-то момент я поняла, что литература — это самое интересное, что может быть, намного интереснее чем работа над сценарием. Только сейчас, достигнув "третьего возраста", очень боюсь, что вообще перестану писать. С возрастом мозги не очень работают, я с ужасом жду, что моя батарейка внутри закончится. Даже сказала мужу: "И как тогда быть?" Он меня успокоил: "Ну ты много написала, пора и отдохнуть". Я с ужасом воскликнула: "А что тогда мне делать? Ходить гулять, смотреть телевизор, звонить по телефону? Караул!"

— Многие читательницы говорят, что они счастливы, что живут с вами в одно время. А вы сами кого из соотечественников считаете лучшими писателями современности?

— Кроме меня, хорошо пишут несколько человек (смеется). Например, Людмила Петрушевская. Она прекрасная писательница, но нужно прочитать ее не один раз, а несколько, потому что с первого раза она может не запасть вам в душу.

Очень хорошо пишут Эдуард Лимонов, Захар Прилепин. Замечательные писательницы Дина Рубина, Татьяна Толстая, Людмила Улицкая. Несмотря на то, что они составляют мне конкуренцию, я восхищаюсь и наслаждаюсь их творчеством. Пелевин замечательный, но он слишком умный.

А если серьезно хороших писателей в России сегодня достаточно. Но мне очень приятно слышать хвалебные слова по поводу своего творчества, потому что литературные критики многие годы делают вид, что меня нет. Такой писательницы Токаревой не существует. Я уже давно обратила внимание на то, что меня стараются не замечать. По правде сказать, уже начала сомневаться, а есть ли я в самом деле? Но когда я прихожу на встречи с многочисленными читателями, они меня каждый раз убеждают в том, что я существую. И я им верю.

Беседовала и подготовила к публикации Анжела Якубовская