Большие проблемы Малого театра

Юрий Мефодьевич Соломин — художественный руководитель Государственного академического Малого театра, профессор и преподаватель Театрального училища им. М. Щепкина, народный артист СССР, лауреат Государственных премий.

Снялся более чем в сорока, а в качестве режиссера поставил три художественных фильма. Картина японского режиссера Акиры Куросавы “Дерсу Узала”, где в главной роли снимался Юрий Соломин, получила “Оскар” как лучшая иностранная лента 1975 года. Разговариваем мы с Юрием Мефодьевичем накануне его (не юбилейного) дня рождения.

— Юрий Мефодьевич, как сейчас живется Малому театру?

— Как нам живется? Как всем живется. Мы же не коммерческая структура, а государственная, бюджетная организация. У нас два театра — основная сцена и филиал, где работают более 650 человек и, пожалуй, Малый театр — единственный такой большой в России. Мы ничего не заказываем на сторону, потому что у нас есть все мастерские, необходимые для выпуска спектакля. Но самое главное сейчас для всех нас — сохранить свой дом. И с этим у нас проблемы.

Здание Малого театра более ста лет не ремонтировалось и не реставрировалось, делали только ремонт крыши, когда бомба попала в зрительный зал, и в начале 1991 года фундамент. Все. Старое здание нашего театра находится под патронажем президента, поскольку мы вошли в первые 18 объектов, которые получили статус “национального достояния”. Что это такое? Вот мы беседуем в этом кабинете — вы сидите на музейных креслах, и это не только в одной комнате или в зрительном зале, это везде в театре, он — музей, реликвия национальной культуры.

Не наша личная, Малого театра или Соломина, Коршунова, актеров — это общее. Вон видите, трещина в потолке кабинета? И перекосов много, и окна косые, и кирпичи крошатся, и металлические стяжки видны под потолком. Это потому, что нужна перекладка здания. Кремлевскую стену тоже перекладывают, что-то вынимают, что-то вставляют. Я себя помню в Малом театре и в училище лет уже 40—45, но ничего здесь не менялось. Естественно, что разрушения неизбежны, и мы пытаемся своими силами где-то подмазать, где-то подкрасить. Существует указ президента (еще от 1993 года), по которому нам предоставлено место на Трубной площади под строительство нового здания Малого театра.

— Не под силу, наверное, построить?

— Все под силу. Если бы не возникающие вдруг странные обстоятельства — то одной бумажки не хватает, то другая исчезает. Сейчас у нас пытаются вообще отнять землю, потому что мы пока ничего там не строим. Инвесторы, прекрасно понимающие, что такое Малый театр, у нас уже есть. И огромная сумма денег поступит в Москву, а это — рабочие места и многое другое для столицы. Но странные вещи происходят! Например, осенью префект Центрального округа Музыкантский в министерском кабинете разговаривал с нами по вопросам строительства театра на Трубной, а несколькими месяцами раньше подписал приказ об изъятии у нас этой самой земли. Мы случайно узнали о его тайном приказе.

Большего унижения от того, что я — артист, я не испытывал никогда в жизни! Да, допустим, я чего-то не понимаю, где-то упустил, но вы же профессионалы в своем деле! Как же можно умалчивать свои решения, обходить указ президента и нам ничего об этом не сказать! Указ о национальном достоянии Малого театра был для нас большой неожиданностью и радостью. Если не будет Театральной площади — Большого, Малого и Детского театров — не будет сердца Москвы, неужели это не понятно! Сейчас мы тратим много времени и сил на выяснения подробностей всех бумажных дел.

Но мы будем биться до последнего, и я хочу, чтобы моя внучка вспоминала деда добрым словом. Удивляюсь: неужели люди, у которых тоже есть дети и внуки, не хотят, чтобы их вспомнили добрым словом? Я, к сожалению, человек не верующий Но я никогда никому не сделал ни гадости, ни подлости, не украл, естественно, не убил.

Все эти десять заповедей, записанные в Библии, я выполнял не потому, что читал их, я просто так воспитан. И мне трудно понять людей, которые эти моральные законы нарушают. Неужели они думают, что все им сойдет с рук? Нет! Зло обязательно будет наказано, какую бы должность человек ни занимал!

— Вряд ли такие люди задумываются о последствиях — им хорошо сейчас и так. Скажите, Юрий Мефодьевич, это здание все равно останется за вами, если вы построите новое?

— Совершенно верно. Нам надо освободить этот дом от тяжелых цехов, чтобы не разрушать его. И, естественно, когда построим новый театр — а мы в это верим! — отдадим филиал. Пожалуйста, работайте на здоровье, у нас все содержится в хорошем состоянии. (Но сразу предупреждаю, площадей для рабочих цехов там нет.) И зритель к нам ходит, нас поддерживает, ради него и для него мы работаем. И, наверное, потому что Малый театр — национальное достояние, билеты у нас стоят всего двадцать пять тысяч рублей.

— Как вы умудряетесь так держаться, это ваш талант, что ли?

— Нет, это не наш талант, это традиция нашего театра, наше уважение к зрителю. Учитывая, что в других театральных залах по 500—600 мест, а у нас — 1000 да в филиале еще 700—1700 зрителей приходят к нам каждый вечер. Это сколько театров? Четыре приличных театра. Плюс высокий профессиональный уровень не только актеров, но и художников, декораторов, костюмеров. А с теми, кто говорит: поднимайте стоимость билета! — я не согласен и считаю, что это несправедливо. Мы на себе испытываем все трудности сегодняшней жизни, и семь шкур драть с людей, которым сейчас нелегко, не имеем права. А в основном к нам ходит интеллигенция — учителя, врачи, очень много молодежи, студентов, а теперь и военные.

— Вы были министром культуры, это вам помогает сейчас в административной работе?

— Да, безусловно, помогает — я кое-что понял и многому научился. И не жалею о тех полутора годах работы, потому что и в министерстве я все равно был в творчестве, все равно в культуре.

— Сейчас бы руководили по-другому?

— Да, сейчас по-другому.

— А не хотели бы снова в министры?

— Нет, никогда. Дважды в одну воду не входят. Я с удовольствием работаю в театре, это тоже очень большой организм. Кроме того, меня избрали президентом — теперь модно быть президентом — международной ассоциации русских театров, которая три года существует и базируется в Йошкар-Оле. Собственно, оттуда пришла идея о сохранении в республиках и на территории России русских национальных театров. Уже начали поступать заявки с просьбами о приеме в нашу ассоциацию из республик Азербайджана, Грузии, Украины, Молдовы, Армении, Прибалтики, где всегда были сильные русские театры.

Мы собирались два раза, третий фестиваль русских театров перенесли на осень — опять все упирается в финансирование, но нам помогает Министерство национальностей, естественно, Министерство культуры, думский комитет по культуре. Всегда кто-то кому-то в жизни помогает. Как мне когда-то помогали многие, так и я стараюсь помочь кому могу — я сейчас начал “отдавать долги”.

— Давайте все же поговорим о вас и о вашем творчестве, которое так любят зрители.

— Слава Богу, меня еще узнают на улице — часто показывают по телевидению “Адъютант его превосходительства” и “ТАСС уполномочен заявить”, “Летучую мышь”, “Обыкновенное чудо” да и другие картины тоже. Раньше мне предлагали роли несколько раз в году, потом звать стали реже, но все же помнят и приглашают. Я ведь много снимался у хороших режиссеров — Михаила Калатозова, Акиры Куросавы, Александра Столпера, Марка Донского и других, потом сам ставил фильмы. Сейчас я несколько “отравился” кинематографом, когда в середине 90-х начал в качестве режиссера, а потом и в роли продюсера, снимать фильм “Сначала было слово”.

Это картина про наше знаменитое “Слово о полку Игореве”. (Она вышла на экраны и была некоторое время в прокате). Я так устал от остановок, постоянной нехватки денег, что надолго потерял охоту заниматься кино. Есть, правда, интересная роль в картине о царе Александре III, который пропал в Таганроге.

Может быть, соглашусь там сниматься, посмотрим. Честно говоря, всегда существует дилемма — либо кино заниматься, либо в театре играть. С годами становится все труднее совмещать: физическая работа в кино изнурительная. Можете себе представить перелеты, которые я делал раньше, снимаясь в 3 картинах сразу — в Киеве, Ленинграде и Свердловске, благо разница во времени была два часа, и я выигрывал их на Урале. Это довольно-таки трудно.

— Вы сделали выбор в пользу театра?

— Да, сейчас я в Малом с утра до вечера плюс преподавательская работа, которая, безусловно, очень творческая. Потом мои студенты играют в наших спектаклях. Они еще совсем молодые — третий курс, но хорошие ребята, которые продолжают учебу здесь, на сцене, рядом с Е. Самойловым, с В. Павловым, с Л. Юдиной и И. Муравьевой.

Это высшая школа и настоящий экзамен. Классику очень сложно играть, и, конечно, есть разница между Евгением Самойловым и студентами, но у них еще все впереди. Знаете, когда-то первой ролью Е.В. Самойлова в театре была роль Петра в “Лесе”, а теперь ее играет мой ученик. Ну, а Евгений Валерьянович покоряет сердца зрителей исполнением роли Карпа.

— Вы заявлены в спектакле “Лес” в роли Счастливцева, но почему-то не играете...

— Счастливцева блестяще играет Виктор Павлов, которого я люблю, сам тоже когда-нибудь, может, сыграю. Я могу позволить себе только одну роль в два года. И хотя режиссеры предлагают интересную работу в своих спектаклях, я отказываюсь. Правда, у меня есть старые роли, которые я играю и люблю.

— Но вы только в трех постановках заняты!

— Ну в трех, и что же? Мне достаточно. Я не имею морального права играть роли каждый театральный сезон, потому что знаю, как переживают без работы многие мои коллеги.

— Не хотите современную пьесу поставить?

— Если такая будет, мы непременно поставим. Пока же наслаждаемся классикой — там все сказано о современной жизни и о той, которая будет. Вот мы мечтаем о Шекспире, но хотелось бы пригласить на постановку английского режиссера. Могут, конечно, появиться финансовые трудности, а актерской проблемы, я думаю, не будет.

— Может быть, “Короля Лира” попробуете?

— И это потянем. На следующий сезон хотим запуститься с двумя западными и двумя русскими спектаклями. Пока мы довольствуемся Островским, Чеховым, Толстым. У нас есть “Бешеные деньги” Островского в новой постановке режиссера Виталия Иванова, Эдуард Марцевич работает над инсценировкой по роману Л.Толстого “Воскресение”, В. Бейлис приступил к репетиции современной американской пьесы.

— Много писали о вашей постановке “Леса” А.Островского, который больше двадцати лет не шел на сцене Малого театра.

— Первый раз я ставил “Лес” в Болгарии в 80-е годы. Это Акира Куросава предложил им пригласить меня в качестве режиссера. Знаете, “Лес” на болгарской сцене шел с большим успехом. В нынешней постановке Островского мне хотелось следовать за драматургом, и я могу рассказать, что именно и о каком актере он написал. Почему вдруг Несчастливцев забрел в лес, почему он все время вздыхает и говорит: “Хотел было пройти мимо, да, видно, придется завернуть”? А потому что человек этот не очень здоровый. Он болен “любовью к театру и физическим истощением сердечной мышцы”. Вот почему умирают актеры в 37 лет, когда сил уже нет. Посчитайте-ка, сколько их у нас? Да, они пьющие! Но дело не в том, что они пьют.

Иногда ведь лекарства не берут после спектакля, и ты уснуть не можешь. И только такой наркотик, как водка, расслабляет издерганные человеческие нервы. Провинциальные актеры за неделю готовили огромные роли — Шекспира, Островского, Шиллера — это сильное нервное и физическое напряжение! А наши актеры? Молодые, в самом соку, которые много играли на сцене или снимались? Сердце, давление, инсульт и инфаркт! Раковых заболеваний нет — только сердечно-сосудистые.

Загнали себя. И Несчастливцев загнал. И опять же в пьесе такое унижение нашей актерской профессии! Комедианты! Именно о таких артистах я хотел рассказать в “Лесе”. Извинившись, Юрий Мефодьевич ненадолго отлучился в зал, где шел прогон новой постановки, а я, оставшись одна в тишине кабинета, вдруг ясно представила себе, как собирались здесь друзья Островского, как в широких кринолинах заходили барышни с букетами цветов. Также висели тогда на стенах старинные картины и за стеклами посудных горок стояли бокалы.

Только не дрожали хрусталики люстры от проезжающих за окнами машин, не верещал в клетке волнистый попугайчик царь-Федор, и не стоял сиротливо в углу чужеродный здесь цветной телевизор. Лишь напольные часы бесстрастно отсчитывали время— из прошлого в будущее, на мгновение задерживаясь в настоящем. Они-то знают: ни вчера, ни завтра не бывает без сегодня.

Беседу вела Ирина МАЙОРОВА.

17.06.98