Как арап научил Пушкина водку пить

Гению русской словесности зачастую не совсем справедливо приписывают славу профессионального растлителя дворовых девок. Почем зря стараются не только рядовые читатели, но и маститые литераторы. Один такой спор разгорелся между известным пушкинистом Павлом Щеголевым и Вересаевым . Однако начнем, как водится, с пития хмельного.

В 1824 году Пушкина сослали в родовое имение матери Михайловское. Осенью Александр Сергеевич побывал в Петровском, у дяди своей матери Петра Абрамовича Ганнибала . Этому совершенно черному потомку абиссинских владык шел восьмой десяток. Предоставим слово самому поэту: «Подали водку. Налив рюмку себе, велел он и мне поднести, я не поморщился – и тем, казалось, чрезвычайно одолжил старого арапа. Через четверть часа он опять попросил водки – и повторил это пять или шесть раз до обеда».

Генерал от артиллерии, по словам его слуги, Михаила Ивановича Калашникова , занимался перегоном водок и настоек со страстью истинного самогонщика. Миша, обученный каким-то немцем разыгрывать на гуслях русские песенные и плясовые мотивы, вечерами наяривал перед стариком, а днями помогал гнать спирт. Однажды из-за неудачного опыта – отставной арап решил поиграть в алхимика – они сожгли дистилляцию. Все без исключения Ганнибалы, когда серчали, «то людей у них выносили на простынях», вспоминал в старости бывший слуга.

Отношения ссыльного поэта с отцом – сразу же не заладились. Благонадежный дворянин Сергей Львович даже принял от предводителя дворянства поручение смотреть за сыном и давать отчет о его поведении. Разразился грандиозный скандал, который, если бы не вмешательство П.А.Осиповой и В.А.Жуковского , еще неизвестно чем бы мог закончиться. Отец утверждал, что сын хотел его прибить. В другой раз говорил, что лишь замахнулся. А порой вопил, что даже бил. Семейная склока закончилось разрывом сына с отцом.

Путешествия поэта в Тригорское, где к его услугам всегда был женский цветник, состоявший из 43-летней маленькой полной вдовушки П.А.Осиповой , ее дочерей от первого брака с Вульф – 25-летней Аннеты и 15-летней Евпраксии, падчерицы по второму браку 19-летней Александры Ивановны, племянницы – томной и истеричной Netty (Анна Ивановна, впоследствии по мужу Трувелер. «Вот это женщина!» - скажет о ней Пушкин ) и 25-летней красавицы Анны Петровны Керн .

В то время Пушкин действительно был без ума от прелестницы, но вся страсть вылилась на бумагу. В результате чего родились гениальные строки о «чудном мгновенье», которое произошло в реальности года через три, когда гений чистой красоты получил от Пушкина эпитет вавилонской блудницы. В какой-то момент, с божьей помощью – по признанию самого поэта – Саша овладел Анной.

Как отмечает в своей книге «Помещик Пушкин» Павел Щеголев, «первые месяцы пребывания в Михайловском Пушкин удалялся в Тригорское не потому, что его уж так влекло туда, а, пожалуй, единственно по той причине, что уж очень тяжела была ему жизнь на лоне семьи».

Все девушки Тригорского отдали дань сердечных увлечений поэту, - «я нравлюсь юной красоте несытым бешенством желаний», говорит о себе Пушкин – все они разновременно были влюблены в поэта. Однако как бы далеко ни заходил Пушкин в своем любовном быту, его тригорские романы не получали физического разрешения, и девичьей чести его обитательниц урону не было, утверждает исследователь творчества поэта.

О вдовушкиных дочерях он писал в письме, что они довольно дурны во всех отношениях и играют ему Россини, что они, кроме матери, несносные дуры. Несмотря на то, что всех женщин Тригорского Пушкин «почтил стихотворными изъяснениями, похвалами, признаниями и проч.».

В январе 1825 г. ссыльного поэта навестил его лицейский друг Пущин . «Вошли в нянину комнату, где собрались уже швеи. Я тотчас заметил между ними одну фигурку, резко отличавшуюся от других, не сообщая, однако, Пушкину моих заключений», - вспоминал Пущин. «Впрочем, он тотчас прозрел шаловливую мою мысль, улыбнулся значительно… я, в свою очередь, моргнул ему, и все было понятно без всяких слов». Исследователи полагают, что роман с крестьянкой завершился беременностью девушки.

«Тайные записки А. С. Пушкина»: ай да сукин сын!

В мае следующего года Пушкин отправил брюхатую девку в Москву к князю Вяземскому, попросив в сопроводительном письме друга, «позаботиться о будущем малютке, если то будет мальчик». В следующем послании к князю Александр Сергеевич был более откровенен и довольно хамоват. «Правда ли, что Баратынский

женится? Боюсь за его ум. Законная п…а род теплой шапки с ушами. Голова вся в нее уходит. Ты, может быть, - исключение. Но и тут я уверен, что ты гораздо был бы умнее, если лет еще 10 был холостой. Брак холостит душу…»

О крестьянском романе поэта известно не много. И.П.Липранди , ссылаясь на брата Пушкина Льва, пишет, что Александр «связался в деревне с кем-то и обращается с предметом – уже не стихами, а практической прозой». Впервые о двух амурах Пушкина с крепостными девками заговорил В.В.Вересаев, выступая на заседании Пушкинской комиссии Общества Любителей Российской Словесности. Оценивая с разных сторон личность Пушкина, исследователь его творчества Павел Алексеевич Щеголев предлагает свою психологическую версию событий.

«Если девушка в рассказе Пущина одна, а в переписке Пушкина с Вяземским – другая, то уж, конечно, Пушкин был крепостным развратником – что ни год, то новая девка – и такая худая слава не лежала бы, а облетела окрестные деревни, сохранилась бы в памяти современников, и уж Вульф-то, обильно практиковавший право первой ночи в своих крепостных доменах, не преминул бы изложить и пушкинские подобные случаи, а даже у этого специалиста по крепостной клубничке таких указаний нет, но их вообще нет».

Павел Алексеевич - между прочим, совместно с А.Н.Толстым написавший оперное либретто - был автором многих серьезных монографий, в одной из которых критиковал Вересаева за его несправедливые оценки Пушкина. «Вересаев и нас хочет уверить в том, что едва ли не самой отличительной, во всяком случае, не редкой, чертой отношений Пушкина к женщинам был исключительный цинизм».

Если Пушкин писал поэтический ответ «клеветникам России», то Щеголев дает настоящую и обстоятельную прозаическую отповедь клеветникам Пушкина. Наряду с уже упомянутым Вересаевым, ученый называет имя пушкиниста-импрессиониста В.Ф.Ходасевича , который в своей книге «Поэтическое хозяйство Пушкина» приходит «к нелепым выводам».

Примерно с год длился роман поэта и крестьянки. В одном из донжуанских списков Пушкина называлось имя Ольга. Ольга Михайловна была единственной дочерью того самого Калашникова, который когда-то помогал арапу возгонять градус его самопальной водки.

Игорь Буккер