Не хочу вносить свою лепту в этот ужас

Сегодня — день рождения у Михаила Евдокимова. Не будет преувеличением сказать, что на сегодняшний день это один из самых любимых зрителем эстрадный артист.

Когда на эстраде появилась возможность не осторожничая, зло и ядовито высмеивать все, что подлежит и не подлежит осмеянию, возник Михаил Евдокимов и сразу занял на эстраде особую нишу. Его монологи отличались излучаемой постоянным персонажем добротой и простодушием, острая нехватка которого начала ощущаться в обществе именно в то время.

Образ Евдокимова настолько органично был воспринят зрителем, что в своих письмах они перестали отделять артиста от созданного им персонажа. И Евдокимов не развеивает этой иллюзии.

-Михаил, вы откуда родом?

— С Алтая я. Там и дом, и банька настоящая, бревенчатая, только родителей уже нет в живых.

- Часто туда наведываетесь?

— Да, частенько бываю. Вот недавно был там две недели.

- Так вот откуда ваши деревенские байки. А кто для вас пишет?

— Главный мой автор — Евгений Шестаков. Сейчас он подготовил ещё три добротных рассказа, один — в женском образе: вездесущая старушка рассказывает обо мне, какой я был в детстве. Ещё выступаю с сочинениями Юрия Семёнова и своими собственными.

- Как вам удаётся сохранить добрую золотую середину, не опускаясь до пошлости?

— Специально это не отслеживаю — как есть на душе, так и говорю.

Самые первые съемки у меня были на праздничном концерте, посвященном 8 Марта. Помимо основной части концерта, где я пел песенку "Без женщин…" и отплясывал канкан, я еще и исполнял целый пародийный блок. И так нервничал — меня прямо колотун бил. Концерт, естественно, снимали заранее, и я написал письмо родителям, чтобы смотрели меня по телевизору. Вся деревня села к экранам, да что деревня — три ближайшие деревни сели. Все ждали Мишу.

Короче, вырезали к черту весь пародийный блок и показали полкуплета нашей общей песенки. Ужас, стыдно.

Вот из-за этого не очень люблю телевидение, потому что все время вырезают. Поэтому иногда и вовсе от съемок отказываюсь. Недавно не поехал на концерт, посвященный Дню милиции. Я уже на съемки ехал, а редактор мне звонит и говорит — минут семь выступление, не больше. А у меня рассказы минут 10-14. Я сразу сказал "До свидания" и свернул к друзьям в баню.

Я занимался всем, чем только можно было заниматься в деревне. Но особенно хоккеем. В наше детство коньки были еще хуже, чем в ваше. Но, несмотря ни на что, в хоккей для своего возраста я играл лучше всех в деревне. И клюшки я делал своими руками. Они, конечно, не такие крепкие были как фирменные, но, тем не менее, на пол-игры хватало. Поэтому я перед игрой заготавливал, как правило, 3-4 штуки. Выпиливал их из березовых дощечек и вставлял в них буковые лопасти, которые делал из ящиков. Я был маленький, но уже тогда поражался, из какого роскошного дерева у нас делали ящики.

У меня и сейчас коньки есть и пару раз в год я выхожу на лед. Вес, конечно, уже не тот — легкости нет, но ноги помнят все. Так что, если потренироваться…

Я до сих пор спорт люблю и даже провожу в родной деревне кубок по футболу. Об этом, кстати, мало кто знает. Провожу я их полностью за свой счет, без спонсоров. Сам заказываю хрустальные призы на Гусь-Хрустальном заводе, сам покупаю форму для всей команды, мячи, сетки.

А последние два года еще и волейбольный чемпионат проводим. На будущий год собираемся и детский чемпионат провести.

Недавно директор одного ликеро-водочного завода у нас на Алтае уговорил меня сделать совместную водку с моим портретом на этикетке, чтобы покрывать расходы на проведение этих соревнований за счет тех денег, которые мне причитаются за водку. Я лично с этого предприятия практически никаких барышей не имею, хотя многие, наверное, думают иначе.

- Почему же вы, спортсмен, решили выпускать именно водку?

— Потому что предложили, а я не отказался. Водка такая чистая, такая вкусная!
Когда я договаривался с директором, то сразу же поставил условие — если она не будет отличаться от другой водки своим качеством и вкусом, то я в этом участвовать не буду. Тем более что стоит она дороже, чем обычная. Назвали мы ее "Почтенная". Это мое название. Сначала я хотел ее по другому назвать — "После бани", но, к сожалению, такое название уже зарегистрировано. И самое обидное, что его у нас конкуренты почти украли. Каким-то образом узнали и быстренько зарегистрировали. А когда мы просто по-человечески им позвонили, они даже отпираться не стали, сказали: "Пожалуйста, платите деньги и забирайте название". Это же не страна, а вечер юмора.

- И что, удается спорт с водкой совмещать?

— Вполне. Я, кстати, не терплю людей, которые теряют разум от водки, особенно мужиков. С женщинами-то все понятно, на них вообще нельзя смотреть. Я с такими людьми, как правило, вообще больше никогда не общаюсь.

- Как же вы с такими взглядами на эстраду попали?

— А я самодеятельностью с самого детства занимался. У меня и отец с матерью прекрасно пели. В деревне был самодеятельный кружок, которым руководил киномеханик дядя Гоша. Он был настолько заинтересован в театрализации деревни, что всех вовлекал в это дело. Он там и режиссером был, и художником, в общем, всем. Вот и меня вовлек, правда, после долгих уговоров. Я все больше по части пения мастером был, а в театре играть стеснялся.

- И кого же вы играли — серого волка?

— Нет, мы серьезные спектакли играли — "Они сражались за Родину" ставили, отрывки из "Тихого Дона", из "Поднятой целины", Шукшина ставили, Жванецкого…

- И засосало?

— Да уж, засосало. Я почему-то с детства хотел стать актером. А от кино вообще с ума сходил, смотрел, затаив дыхание. Надо мной до сих пор друзья смеются. Я обожаю кино. Я его не просто так смотрю, как все, а слежу за всем. Мне очень нравится изучать, как что сделано, как люди работают.

- Так чем история с самодеятельностью закончилась?

— Ничем, в армию ушел. А когда вернулся, поехал поступать в Москву, в эстрадно-цирковое училище. Ну меня, конечно, там сразу же очень конкретно зарубили. Мне бы одновременно во все театральные вузы документы подать, да я тогда об этом не подумал, а подсказать было некому. Первый раз в незнакомом городе, никого рядом — ни близких, ни родных, тяжело было очень. Уехал обратно и сразу же поступил в новосибирский Институт торговли. Здесь я продолжил занятия спортом, стал участвовать в КВН, а, кроме того, стал петь и играть на ударных в вокально-инструментальном ансамбле. Я ведь еще и барабанщик.

Но это была институтская группа. А вот другой ансамбль был уже более профессиональный. Музыканты в нем были классные, из музыкальных училищ и наш ансамбль пользовался бешеным успехом на всех новосибирских дискотеках. В городе не осталось ни одной танцплощадки, на которой бы я не пел. Мы были настолько популярны, что нас даже по телевизору показывали.

В общем, в музыкальной тусовке я был человек достаточно известный. И вот, с четвертого курса перевелся в Московскую областную филармонию, причем в качестве артиста разговорного жанра. Потому что я тогда еще и пародии делал, причем довольно неплохие. Мне до сих пор некоторые зрители недовольство выражают, что я это дело забросил. Действительно, жаль. Но, может быть, к этому еще вернусь.

- А ваш успех — это, скорее, случайность или закономерность?

— Отчасти фартило, отчасти и зубами вырывать приходилось. Всякое в жизни было. И с семьей без жилья мыкался, а это самое страшное, что может с человеком произойти. Человек, которого знает вся страна, нигде не живет. Это бред, это нонсенс. И это не потому что я больше, чем сварщик, этого заслуживаю. Хотя, и это в некотором смысле так — я сварщиком всегда смогу стать, а вот сварщик мною вряд ли станет.

- Что вас больше всего раздражает в жизни?

— Хамство. Не люблю когда каждый, кому вздумается, общается со мной запанибрата. Это ужас какой-то. Я сам без разрешения даже рядом никогда не встану.
Я был знаком с Никулиным, с дядей Колей Озеровым. У нас были прекрасные отношения, но я никогда не позволял себе с ними на один уровень встать. Я до сих пор стесняюсь в присутствии таких людей. Вот недавно на передачу приходил Евгений Весник. Ничего себе, живой Весник! У меня он как раньше трепет вызывал, так и сейчас. А теперь как — увидят человека первый раз в жизни и сразу лезут. Терпеть не могу это жлобство. Хоть я сам и из деревни, но ненавижу этих "колхозников", в плохом смысле, конечно.

- Но Вас ведь, наверное, воспринимают как определенный образ, ждут веселья, хорошего настроения?

— Это очень плохо, что чего-то ждут. Нормальные люди понимают, что все мы живые и у каждого есть свои проблемы. И я не собираюсь изображать из себя вечно веселого идиота. И более того, если у меня проблемы, я пошлю каждого, кто будет навязывать мне свое хорошее настроение.

Я ненавижу ходить по столам. Где-нибудь сидишь, ешь, а к тебе постоянно кто-то с рюмками подходит, подсаживается. Не представляю себе, как это я возьму рюмку и пойду, например, к Михалкову, скажу "Привет, Михалков, как дела?" Но меня-то Михалков хоть знает, а этих я вообще в первый раз вижу. Начинают вспоминать, как 10 лет назад со мной в очереди за колбасой стояли и еще обижаются, если я не помню. Меня это просто из себя выводит. Одного я даже стукнул.

Я не против случайных знакомств. У меня множество друзей и приятелей, с которыми я случайно познакомился. Многие из них даже в других городах живут. Мы перезваниваемся, ездим друг к другу в гости. И это нормально, это красиво, это и есть счастье. А если человек — урод, то с этим уже ничего не поделаешь, и хуже этого ничего не может быть. Потому что нормальный человек у тебя не угонит машину, не проткнет колесо, он вообще ни к чему чужому не прикоснется.

Я даже если в долг деньги беру, то обязательно их на пару дней раньше срока стараюсь возвратить, потому что иначе себя уважать перестаешь. Если я должен, значит я все продам и отдам долг. И вообще не понимаю, как можно не вернуть долг. Потом еще удивляются, что кого-то грохнули за долг. У людей есть терпение, но когда оно заканчивается, то они поступают так, как им подсказывают их эмоции.

Вот у меня уже две машины угнали. Они бы хоть фильтровали как-нибудь, нельзя же у одного человека подряд две машины угонять. Я ведь не банкир все-таки.

Сейчас вообще везде какой-то кошмар творится, я никак разобраться не могу, кто плохой, кто хороший. Мне звонят, просят выступать за ту или иную партию. Все туда валом валят заработать. А я не понимаю, что происходит в стране и не хочу вносить свою лепту в этот ужас — ни за какие деньги. Я знаю только одно, что должен делать то, что делаю и в любой тупиковой ситуации спасаюсь только этим.