Жюри литературной премии "Русский Букер" объявило короткий список финалистов конкурса.
В финал вышли Дмитрий Бортников ("Синдром Фрица"), Сергей Гандлевский ("Нрзб"), Александр Мелихов ("Любовь к отеческим гробам"), Вадим Месяц ("Лечение электричеством. Роман из 84 фрагментов Востока и 74 фрагментов Запада"), Олег Павлов ("Карагандинские девятины, или Повесть последних дней") и Владимир Сорокин ("Лед"). Лауреат премии "Букер - Открытая Россия" будет объявлен 5 декабря 2002 года.
Выбор ненышнего «Букера» качнулся в сторону декандентско-маргинальной литературы. Каждый из выбранных романов подходит к категории «пост-чернуха», анти-утопия и конечно апофеозом является Владимир Сорокин, о котором не слышал нынче не то что ленивый, а разве только слепой и глухой.
Короткие предложения, тире-пунктиры, череда картин прошлого – «Синдром Фрица» Дмитрия Бортникова - фильм с досконально продуманной раскадровкой, с крупными планами, растянувшимися на "бесконечные секунды", с тщательно выстроенными мизансценами. "Смерть прабабушки, любовь к мужскому телу, мои игры с серебром, мое одиночество и страх остаться непонятым, мое внимание к боли, к красоте всего разрушенного, моя одержимость Шутом, мой ужас перед проклятиями и страх быть в конце концов отвергнутым людьми. В такие моменты раскрывалась моя настоящая природа. С каждым таким моментом, с каждым днем, с каждым годом я чувствовал, что я на правильном пути. Но я боялся остаться непонятым. Если бы кто-то мне помог."
Кому-то эта книга по настроению напомнит фильмы Джармуша, но, если искать аналоги в мире кино, то характеры в "Синдроме Фрица" скорее альмадоваровские: "В нас не было трагедии. Не было. Даже в смертях наших не было смерти. Даже в самоубийствах наших не было смерти".
Сергей Гандлевский вынес в заголовок романа четыре буквы в угловых скобках – «НРЗБ». Всякий, кому доводилось заглядывать в раздел "Другие редакции, варианты, черновики" научных изданий, эту аббревиатуру знает: «НРЗБ»- "не разобрано"; «НРЗБ»- убогий эквивалент фрагмента рукописи, что не поддался исследователю и потому остался тайной. Как писал кто-то из классиков отечественной филологии: «НРЗБ»- позор текстолога.
Позор - лейтмотив истории, завязавшейся в семидесятые годы, а развязавшейся - ныне, когда главный герой - поэт и филолог Лев Криворотов - "вдруг" очутился на пороге пятидесятилетия. "Вдруг" - потому-что жизни, в сущности, не было. Была счастливая молодость, когда восторг поэзии и любви мешался с соответствующими соблазнами. Было тихое предательство. (А может, и не предательство вовсе - так, "стечение обстоятельств"?) В результате Лева остался без учителя (покончил с собой великий поэт Чиграшов- сразу после того, как изложил ему ученик содержание "беседы", проведенной с ним компетентным сотрудником компетентных органов), без удачливого друга-соперника Никиты, без возлюбленной - странной девушки Ани, что перед свиданием с героем решила зайти к Чеграшову и обнаружила его труп (а потом, вроде бы спасаясь от всяких бед, вышла замуж за Левиного друга-врага). Ну а другая, некогда вожделенная и ставшая постылой Арина, что ввела Леву (и не его первого) во "взрослую жизнь", сделав его мужчиной и признав поэтом, еще до рокового дня была выслана за границу. Успев, впрочем, подарить герою пистолет (из которого, а частью из-за которого застрелился великий поэт), переправить на Запад экземпляр поэтической антологии (чье издание стимулировало активность гебухи, хотя, судя по всему, этой же конторой и было стимулировано) и вывезти в чреве "плод любви" (может, Левиной, чего он тогда опасался и чем сейчас тихо гордится, а может - Чиграшова, на что в беседе с героем намекал демон-чекист).
Это- было. А дальше ничего не было.
Это же самое ничего профессионально раскрывается как художественный образ и у Александра Мелихова: «Квартиру в самом центре центра я получил в качестве выдающегося деятеля науки и техники — в своем воззвании к властям Угаров не скупился на эпитеты. Но в пыльной духовке двора только что лопухи не растут, и все невозвратней растворяется в ржавчине “Запорожец” с проломленной крышей — жертва весенней чистки в верхах (такая же глыбища льда взорвалась у моего заднего каблука, когда я — была не была! — проскакивал ледосброс с Двенадцати коллегий, — обдало ледяными брызгами и восторгом). В подъезде теплая прель, разогретый аммиак, фурункулезные стены... Но ущербные ступеньки довольно чистые: новая дворничиха — из бывших. Из образованных. “Юля”, — откликается во мне, однако я все равно раскланивался бы с этой увядшей девочкой в бантиках с особенной предупредительностью. На промежуточной площадке бурый наплыв успевшего подернуться корочкой дерьма и одноразовый шприц с нитями крови (разорванная упаковка валяется здесь же). Высшие ценности современной мастурбационной культуры — М-культуры, желающей обслуживать только себя: постижение мира она заменила самовыражением, а деяние — переживанием, которое теперь исхитрились сосать прямо из шприца. Юля, должно быть, тоже прибирает подобные прелести.»
Недалеко от трагического «ничего» ушли и «Карагандинские девятины…» Олега Павлова. То есть, жизнь в литературном произведении течет, но такая, что лучше бы – ничего, нирвана, пустота, все кроме больного и кровавого абсурда действительности.
«Действие трилогии разворачивается на азиатских задворках советской империи в трагическое и абсурдное время её распада. Гарнизонное житие заурядного капитана в "Казенной сказке", один день лагерного охраннника в романе "Дело Матюшина", мытарства армейской похоронной команды с грузом "200" в повести "Карагандинские девятины" - это подлинные судьбы людей на фоне жестокой, почти фантастической истории страны и народы.»
"Лечение электричеством" Вадима Месяца не разрушает стройной гармонии единства избранников русского букера. ""Лечение электричеством " живет абсурдом реального разговорного шума. Действие происходит в разных концах США во времена становления "нового миропорядка" - от начала Балканской войны до сентябрьских ударов по Нью-Йорку (люди празднуют какой-то бесконечный Новый год). Любовная история бывшей фотомодели и стареющего модного фотографа вовлекает в себя судьбы "бандитского" поколения русской эмиграции, растворяется в нем на просторах Дикого Запада и почти библейских воспоминаниях о Сибири начала века.
Герои Месяца могут спьяну уехать в Мексику, поджечь гостиницу, швырнуть горсть железнодорожных гаек в стекла догоняющих их автомобилей... Они веселят, раздражают, держат читателя в постоянном напряжении... "Керосиновая" легкость бытия, щемящие ветра сгинувшей молодости..."(Вячеслав Курицын)
Впрочем, «Букер» всегда достаточно точно отражал общую картину русского литературного процесса, и «неча на зеркало пенять…»
Премия "Букер", учрежденная британской компанией Booker, является одной из самых престижных в мире литературных наград. Она присуждается за лучший роман года, созданный в странах бывшего Британского содружества, в Ирландской Республике, Пакистане и ЮАР. Лауреатами премии в разное время становились Айрис Мердок, Уильям Голдинг, Салман Рушди, Кингсли Эмис, Иэн Макьюэн, Питер Кэри.
В 1991 году по инициативе создателей британской премии был учрежден "Русский Букер", первая негосударственная литературная премия в современной России. Награда вручается за лучший роман года, написанный на русском языке, независимо от места его издания. Лауреат премии получает 12,5 тыс. долларов, остальные финалисты - по 1 тыс. долларов.
В этом году для участия в конкурсе на получение премии "Букер - Открытая Россия" допущено 32 литературных произведения. В конкурсе участвовали 15 российских и зарубежных номинантов и 19 издательств.
В состав жюри литературной премии "Букер - Открытая Россия" 2002 года входят прозаик Владимир Маканин (председатель), критик и поэт Татьяна Бек, писатель Андрей Волос, бард и мемуарист Александр Городницкий, критик, бывший главный редактор журнала "Урал" Валентин Лукьянин. Спонсором премии с 2002 года выступает региональная общественная организация "Открытая Россия".
Елена Киселева
«ПРАВДА.Ру»
Поиск материалов на эту тему в проекте "Яндекс.Новости":
Надо наслаждаться жизнью — сделай это, подписавшись на одно из представительств Pravda. Ru в Telegram; Одноклассниках; ВКонтакте; News.Google.