90-летие со дня рождения Льва Николаевича Гумилева

Сегодня, 1 октября – день рождения выдающегося русского ученого-историка Льва Николаевича Гумилева, сына великих русских поэтов Николая Гумилева и Анны Ахматовой.

 Лев Гумилев родился 1 октября 1912 года, родился в Царском селе, в доме на Малой улице, купленном за год до этого его бабушкой - Анной Ивановной Гумилевой (ныне это ул. Революции, д.57). Анна Андреевна в разговоре с П. Лукницким так вспоминала рождение Льва: и она, и Николай Степанович находились тогда в Царском селе. Анна Андреевна проснулась очень рано, почувствовала толчки. Подождала немного - еще толчки... Тогда А.А. заплела косы и разбудила Н.С.: "Кажется, надо ехать в Петербург". С вокзала в родильный дом шли пешком, потому что Н.С. так растерялся, что забыл, что можно взять извозчика или сесть в трамвай. В 10 час. утра были уже в родильном доме на Васильевском острове.

 В 9 лет мальчик лишается отца. "Конечно, я узнал о гибели отца сразу: очень плакала моя бабушка и такое было беспокойство дома, - вспоминал он в 1991 г. - Прямо мне ничего не говорили, но через какое-то короткое время из отрывочных, скрываемых от меня разговоров я обо всем догадался. И, конечно, смерть отца повлияла на меня сильно, как на каждого влияет смерть близкого человека. Бабушка и моя мама были уверены в нелепости предъявленных отцу обвинений. И его безвинная гибель, как я почувствовал позже, делала их горе безутешным. Заговора не было, и уже поэтому отец участвовать в нем не мог. Да и на заговорщическую деятельность у него просто не было времени. Но следователь - им был Якобсон - об этом не хотел и думать"

 Зимой того же года, через три месяца после расстрела Н. Гумилева, Анна Ахматова приедет в Бежецк, чтобы решать, где жить Леве - в голодном и холодном Петрограде или у бабушки в более сытом Бежецке. Питер отпал не только потому, что он голодный. Жизнь Анны Андреевны в ту пору была еще более неустроенной, чем раньше. Она разошлась со своим мужем - Вольдемаром Казимировичем Шилейко, бывшим другом Н. Гумилева, ученым-востоковедом и переводчиком.

 Шилейко, как рассказывал П. Лукницкий со слов А.А., мучил ее, держал как в тюрьме взаперти, никуда не выпускал, заставлял подолгу под его диктовку писать его работы. А.А. считала, что Шилейко "всегда старался унизить ее в ее собственных глазах, показать ей, что она неспособная, умалить ее всячески".

 "Говорит на сорока языках, а не нашел общего языка с Анной", - вздыхала бабушка Левы. Теперь Анна Ивановна еще более утвердилась в правоте недавнего решения - не отпускать внука с матерью в Питер. "Господи, спасибо Тебе, что не оставил меня в Своих заботах", - повторила она благодарные слова, привычно склоняясь перед образами в вечерней молитве.

 А Анна Андреевна? Надо полагать, что решение свекрови пришлось ей по душе, и трудно ее за это упрекать, ибо обстановка в Питере действительно была суровой. Как и потом, в годы блокады, интеллигенция пыталась "кучковаться", переселяясь к редким источникам тепла. Зимой 1920 г. в квартире на Ивановской, где жил Н. С. Гумилев, стало невыносимо от холода, ему удалось переехать в Дом искусств, бывший дом Елисеева на углу Невского и Мойки, где судьба соединила писателей, литературных и художественных деятелей, многих из сотрудников "Аполлона".

 Анна Андреевна приедет в Бежецк, если верить памяти Л.Н., лишь через 4 года - в 1925 г., приедет утром, и уже в обед того же дня соберется в обратную дорогу. Подобная поспешность, похожая на бегство, ошеломит, глубоко обидит сына. Вот здесь, мне кажется, нужно искать корни будущего отчуждения А.А. и сына, а не только в лагерной поре и каких-то недоразумениях переписки 1949 - 1956 гг.

 Много внимания уделяла А.А. здоровью своей собачки. Лукницкий записал: "Она (А.А.) очень огорчена болезнью Tana - у него горячий нос, что-то на спине. Завтра А.А. отвезет его в больницу". Ей бы не в больницу с собачкой, а в поезд и к Леве, смотришь, и жизнь была бы потом счастливее - не только славой поэта, но и сыном! Между тем, она "захлопнула страшную дверь", как сама написала в "Бежецке". А почему, кстати, "страшную"? - за ней остался Лев. Не пришлось бы А.А. в самом конце жизни признать эти роковые ошибки 20-х гг. После многих лет "не-общения" с сыном, она в 1966 г. в разговоре с Лидией Чуковской сообщила той "самую лучшую новость", которую она приберегла под конец: "Лева был у Нины и сказал: "Хочу к маме"

 В бежецкой школе все было плохо. "Школьные, годы - жестокое испытание, - будет вспоминать Л.Н.в конце жизни,- без знания языков и литературы теряются связи с окружающим миром людей, а без истории - с наследием прошлого. Но в двадцатых годах история была изъята из школьных программ, а география сведена до минимума. То и другое на пользу не пошло".

 В школе Лев учился неровно. Шел первым по литературе, обществоведению, биологии и плелся в хвосте по физике, химии, математике. Сам он объясняет это так: "Интересным для автора оказались история и география, но не математика и изучение языков. Почему это было так - сказать трудно, да и не нужно, ибо относится к психофизиологии и генетической памяти..."

 счастью для Левы, тогда в Бежецке была библиотека, полная сочинений Майн Рида, Купера, Жюля Верна, Уэллса, Джека Лондона и многих других увлекательных авторов, дающих обильную информацию. Там были хроники Шекспира, исторические романы Дюма, Конан Дойля, ВальтераСкотта, Стивенсона. Да и в слепневском доме была большая старинная библиотека.

 Чтение давало Льву первичный фактический материал и будило мысль. Так стали возникать первые исторические вопросы. Зачем Александр Македонский пошел на Индию? Почему Пунические войны сделали Рим "вечным городом", а коль скоро так, то почему готы и вандалы легко его разрушили? В школе тогда ничего не говорили ни о крестовых походах, ни о Столетней войне между Францией и Англией, ни о Реформации и Тридцатилетней войне, опустошившей Германию, а об открытии Америки и колониальных захватах можно было узнать только из беллетристики, т.к. не все учителя сами об этом имели представление. "Излишний интерес к истории, - как вспоминал Л.Н., - вызывал насмешки. Но было нечто более сильное, чем провинциальная очарованность. Это нечто находилось в старых учебниках, где события были изложены систематически, что позволяло их запоминать и сопоставлять. Тогда всемирная история и глобальная география превращались из калейдоскопа занятных новелл в стройную картину окружающего нас Мира. Это дало уму некоторое удовлетворение. Однако оно было неполным. В начале XX века гимназическая история ограничивалась Древним Востоком, античной и средневековой Европой и Россией. Китай, Индия, Африка, доколумбовская Америка, главное, великая степь Евразийского континента были тогда Терра Инкогнита. Они требовали изучения".

 Интерес к географии подогревался еще и присланным Анной Андреевной атласом на немецком языке. Немецким Лев не владел, но поиск на карте с латинским шрифтом - полезное дело; не случайно Л.Н. потом блестяще знал "географическую номенклатуру".

 Биографы Н. Гумилева старались найти сходство отца и сына - ту самую генетическую память, о которой позже поминал и сам Л.Н. Речь идет не просто о внешнем сходстве, хотя оно было. В. Ходасевич писал, что Л.Н. в детстве был очень похож на отца. Это видно на широко известной фотографии, но в зрелые годы Гумилев стал более походить на мать.

 Но имеются и более глубокие основания для сходства. Никто почему-то не сказал, что и Николая, и Льва Гумилевых воспитывала одна и та же женщина - мудрая и добрая Анна Ивановна Гумилева (Львова). Думаю, первое, что было от нее унаследовано - это вера, глубокая религиозность.

 Анна Гумилева - невестка Н.С. вспоминала: "Дети воспитывались в строгих принципах православной религии. Мать часто заходила с ними в часовню поставить свечку, что нравилось Коле. С детства он был религиозным и таким же остался до конца дней своих - глубоко верующим христианином. Коля любил зайти в церковь, поставить свечку и иногда долго молился перед иконой Спасителя.

 Потом была целая жизнь, целая судьба, в общих чертах известная всем - заключение, путь гениального ученого, гонения, непонимание и – лекции в Петербругском университете, с которых его уносили едва ли не на руках…

 В Петербурге в конце двадцатого века было два человека о которых беспокоился город и по радио слушал, сообщения о здоровье, боясь потерять их, и понимая, что произойти это может в любой момент… Академик Лихачев и Лев Гумилев…

 Лев Гумилев умирал вместе со страной. В 1990-м был инсульт, он сильно сдал, плохо работала рука, а надо было править гранки книг, шедших в печать. Ученики помогали, но надо было включаться и самому, он напрягался и работал. При одной из наших последних встреч у него дома даже принял немного коньячку. Но это уже было для него строго ограничено.

 Что-то загадочное и даже символичное, связанное с судьбой униженной и умиравшей страны, было в этом ударе судьбы - инсульте. Я узнал об этом после его смерти, узнал из чужих недосказанных слов. Дело было якобы так. Баку, шел 1990-ый. В смутное время митингов и ввода войск во взъерошенную азербайджанскую столицу там готовилось издание Гумилевского "Тысячелетия вокруг Каспия". Казалось бы, кому какое дело до Гумилевских опусов, когда на улице стреляют. Но пассионарии находятся везде. Один из них, ныне работающий на востфаке СПб ГУ (Акиф Мамедович Фарзалиев ), вез тогда свинец для типографии. Остановили, подумали, что свинец для пуль.

 Его схватили и посадили. Л.Н. каким-то чудом узнал об этом, просил ближайшего ученика что-то предпринять, может быть, даже экстраординарное. "Личность Л.Н. опалила их, опалила учеников",- блестяще сказала Оля Новикова. Самый близкий - Константин Иванов оказался "самым опаленным"; последовал жесткий разговор Учителя с учеником, суровый, видимо, разговор и... инсульт.

 Да, формально Л.Н. был вне политики и много раз объявлял об этом: "Я не политик", "Не считаю возможным заниматься политикой", "Не знаю, что тут делать" и т. д. и т/п. Зато он говорил (и неоднократно), что "знает, чего делать не надо". Не только знал, но и пытался объяснить, пока был здоров.

 Казалось бы, Л.Н. имел право осуждать ту прошлую, уходящую страну, географию которой он изучал по лагерям - от Беломорканала до Караганды-Норильска-Омска. Но, удивительное дело, у него хватало объективности подняться до других оценок; более того, опровергать новую официальную ложь. Не заразился он тем "обличительным синдромом" конца 80-х-начала 90-х, которым упивалась "творческая интеллигенция". Эта ложь мутным потоком выплескивалась с голубого экрана, заполняла, газеты, лилась с трибун съездов и конференций.

 "Желательно, - писал Л.Н., - чтобы политики знали историю, пусть в небольшом, но достаточном объеме". За доказательствами правильности подобного требования далеко ходить не надо: высшее лицо страны искренне считало, что граница Чечни с Дагестаном - это не одна, а почему-то ... две границы, а один из экс-премьеров заявлял, что" "Россия занимает основную часть Европы"

 Больше шести лет его нет на Земле, а формулы и слова его работают", книги живут и даже размножаются. Поразительно: в 1998 г. в списке "интеллектуальных бестселлеров" стоит "История народа хунну" в двух томах. Поразительно потому, что это первая гумилевская книга, а значит - очень сложная; совеем "не-популярная".

 Ежегодно проходят "Гумилевские чтения" в Санкт-Петербурге. Открываются они в день рождения Л.Н. 1 октября в Петровском зале университета, там где Л.Н. проработал тридцать лет своей жизни. В 1998 г. москвичи провели "Вторые Гумилевские чтения", собравшие небывало представительный состав. Три дня до вечера слушались доклады, наряду с заслуженными "львоведами" выступило и много новых "гумилевцев", особенно естественников. То, что раньше многократно подвергалось легковесной критике непрофессионалов, сегодня зачастую воспринималось как само собой разумеющееся. Увы, там же было констатировано, что в сегодняшней России "все формальные гумилевские признаки антисистемы налицо".

 Значит, при всех наших бедах, при всей мнимой недейственности "уроков Гумилева" можно вспомнить слова его знаменитой матушки, сказанные, правда, совсем по другому поводу: "Лева живет теперь на необъятных просторах нашей Родины!" Ныне эта, случайно брошенная фраза обрела другой, куда более значительный смысл.

  Подготовила Елена Киселева

 «ПРАВДА.Ру»