Армен Джигарханян: Невозможно смотреть порнографию больше двух минут

Когда я позвонил на домашний телефон Армена Джигарханяна и услышал в трубке знакомое дыхание великого актёра, стало ясно, что номер правильный. Спутать дыхание и голос Джигарханяна невозможно ни с кем другим. Представившись, я договорился о встрече. Накануне своего 70-летнего юбилея Армен Борисович был строгим, но интересным собеседником с неизменным чувством юмора.

- Рискну начать интервью с простого по сути вопроса. Что за человек был Армен Джигарханян в молодые годы. Может, отличался какими-то хулиганскими поступками или, наоборот, был спокойным юношей?

- Скажу вам со всей большевистской прямотой. Если мне это самому не нужно знать, вспоминать, то вам и другим миллионам читателей, не надо это знать и подавно. Считаю, что если идёт процедура становления человека от личности до творчества, то это могут все знать, а всё остальное знать не надо. Говорю вам честно, что до сих пор сам себе не могу ответить на вопросы такого характера: почему я стал актёром, почему совершил тот или иной поступок? Я не знаю! А вспоминать такую херню как, «тётя Муся ему сказала, а дядя Сеня посоветовал», это бред. Это неуправляемый процесс. Допустим, я вам сейчас напридумываю, кем бы я мог стать. Вы это потом растиражируете, и люди с радостью прочтут. Нет уж, давайте только правду, не надо ничего придумывать. Вы вроде как не нуждаетесь в дешёвой рекламе. А я вам уже сказал, что процесс этот неуправляем и так будет того времени, пока я не умру. За пятьдесят лет жизни в театре я коренным образом переменил своё представление о нем.

- Поменялось ваше мировозрение?

- Не употребляй заумных слов, сынок, это ни к чему. Проще надо быть. Мировозрение-шмировозрение - не надо этого. На мой взгляд, театр обладает огромным потенциалом. Я до сих пор продолжаю что-то новое для себя узнавать. Это как ребёнок, который ещё в утробе, а люди уже хотят знать, что и как там, кто появится? Поверь мне, в это не нужно вмешиваться и говорить об этом, тем более, если речь идет о таком загадочном явлении как творчество.

- А в вашей жизни, что появилось раньше: театр или кино?

- Нет такого вопроса и нет такого ответа. Это то же самое, что вы спросили вначале: хулиганил ли я в молодости? Какая, к чёрту, разница, хулиганил или нет. Нет, не хулиганил и что от этого изменится? Также с театром и кино. Я - это один человек. Не могу же я вам сказать, что в театре я жёлтого цвета, а в кино чёрного. Вот ты сегодня пришёл к народному артисту и тоже играешь свою роль. Потом ты придёшь домой как отец свого ребёнка, муж своей жены. Это будет уже другая роль. Называется это «ты в предлагаемых обстоятельствах».

- Армен Борисович, вы очень целеустремленный человек?

- Где ты таких слов нахватался? Целеустремленный! Это какое-то комсомольское слово, и оно мне не нравится. Целеустремлённо можно яму копать, а мы говорим об искусстве. Ведь ни одна женщина на самом деле не может рассказать, как она вынашивала плод, как рожала. Меня раздражает, когда женщина говорит: вы знаете, когда я была беременна, то много слушала Бетховена, и поэтому ой ребёнок стал композитором. Это муть собачья, я не верю в подобное.

- Не могу не спросить, хотя уже предполагаю, что вы опять скажете, что не знаете. И всё же. Ходят слухи, что вы давно в Америке живёте, а в России бываете наездами.

- Да, уже давно ходят обо мне слухи, что я уехал жить в Америку. Страшно даже не это, а то, из чего все эти сплетни сделаны. Это феномен замочной скважины. Образно говоря, кто-то где-то подглядел и, ничего толком не зная, распустил слухи. Жена моя из Сибири. Она очень хорошо знает английский язык. Начиная с начала 80-х годов мы часто летали с ней в США. В городе Гарленде живёт мой хороший друг, у него свой дом. Моей жене там предложили работу. Так вот и получилось, что она там уже 5 лет вместе с моим любимым котом Филом .

- А можете рассказать о своей семье поподробнее?

- Думаешь поймать меня на этом? Ничего не выйдет. Всем знать о моей семье нет надобности. Выносить личное суд миллионов я не хочу. Есть много чего другого интересного.

- В своё время, Валентин Гафт написал эпиграмму: «Гораздо меньше на земле армян, чем фильмов, где сыграл Джигарханян». Сейчас также много предложений сниматься или ситуации изменилась?

- Начнём с того, что Гафт несколько слукавил, и армян значительно больше на земле. Снялся я действительно играл в огромном количестве фильмов.Что же касается предложений сниматься сейчас, то сравнить это с тем, что было раньше, нельзя. Приглашения сократились, и я спокойно к этому отношусь. Как говорил Бабель: «дай времени дорогу». Плохая сегодня стала киноиндустрия: придумали восьмичасовую смену. Кино надо снять побыстрее, да подешевле, и ввели даже 15-часовой съемочный день. Когда я узнаю подобные условия, вынужден отказываться. Это не, потому что такой капризный я, а уже глаза устают, да много причин. Эти условия диктует нынешнее время, но надеюсь, истина восторжествует, и мы вернёмся к прежнему кино.

- Если сплетни вокруг вашего имени всё же появляются, то, надо понимать, для них есть почва?

- В Америке целая фабрика работает на артистов по придумыванию легенд. Хотя слово «легенда» слишком красивое. Фабрика сплетен, слухов, скажем так. Кто с кем переспал, от кого у кого ребёнок и так далее. Мы же, как самая крепостная страна, берём от заграницы всё самое плохое. Вот я лично очень хороший зритель: плачу, смеюсь и других секретов, как воспринимать то или иное произведение, не знаю. Мне, как хорошему зрителю, все эти сплетни не интересны. Для меня творчество - это заниматься любовью со всеми вытекающими отсюда последствиями. То, что ты видишь на сцене, или в кино, результат процесса любви между артистом и режиссёром.

- В наше время то, что вы сейчас сказали, может истолковываться двояко.

- Тебе не надо знать, как происходит процесс постановки. Ты должен видеть конечный результат. Тебе ведь не надо опускаться в шахту, чтобы перепачкаться в говне, но узнать, как строят канализацию. То же самое и в искусстве. Именно из этого рождается истина в итоге. Из любви. А то, что ты намекаешь о любви актёра и режиссёра, то я понимаю, куда ты клонишь. Обосрать и опошлить можно всё, что угодно. В итоге получается педерастичная картина. А я имел в виду совсем другую любовь - творческую, а не между двумя педерастами. А когда один другому говорит: мол пойдём, подглядим как происходит зачатие ребёнка, это всё идиотизм. Во-первых, это не интересно, а, во- вторых, мы ничего там не увидим. А то, что сейчас человек одел длинное пальто и он уже «новый русский», всё это бред. Одел человек шляпу или пилотку, не имеет значения.

- А как вы относитесь к новым русским?

- Я не знаю, кто такие новые русские. Наверное, это такие же люди, как мы с тобой. Просто тем, кто создаёт все эти названия, нечем больше заняться. Вот Ходорковского посадили, и все теперь ждут, кого следующего посадят.

- Вы следите за прессой?

- Я не слежу за прессой, а читаю хорошую литературу, сынок. А что сегодня происходит в мире, я вижу. Об этом ведь все говорят, причём не просто говорят, а не разбираясь ни в чём, да ещё с пеной у рта. И о театрах также говорят, не разбираясь. Суд над Ходорковским и постановка театрального спектакля, это в принципе одно и тоже, с разницей лишь в том, что авторы постановки разные.

- Как вы оцениваете сегодняшнее кино?

- Его пока нет. То, что я вижу сегодня хоть и редко смотрю, мне кажется, что всё это я уже видел. Что там обсуждать, кто сильнее - Сталлоне или Шварценеггер? Ты заметил, что в наше смутное время даче масса знахарей появилась. Составляют какие-то гороскопы, и всё это на полном серьезе!

- А вы, значит, гороскопами не интересуетесь?

- Я что, похож на идиота, который верит и читает эти гороскопы? Такой абсурд нельзя читать, так не долго и с ума сойти. Просто у нас много всяких пустот, которые и заполняют разным идиотизмом. Кто-то наркотики употребляет и говорит, что это хорошо. Другой в казино ходит, а третий составляет гороскопы. Называется это заполнением пустоты.

- Армен Борисович, то, что вы называете пустотами или замочной скважиной, неужели вам хоть немного не интересно?

- Я нахожу более интересные вещи для себя. Читаю Чехова , Булгакова , Маркеса . Конечно, мне тоже иногда любопытна «замочная скважина», но максимум на две минуты. Например, порнографический фильм можно смотреть три минуты от силы. Нет, неправду говорю. Его можно смотреть лишь две минуты - дальше невозможно! Порно можно назвать также плохую литературу, прессу. Это всё давит на какие-то наши с тобой эрогенные зоны. Так что есть во всём этом некий элемент, который может меня привлечь. Они знают, как это делать. Например, взять и написать в прессе, что, дескать,«онявляется педерастом». Как, а вы разве не знали? Всё! Таким образом, завлекаются люди. И мне это интересно, но лишь две минуты (смеётся).

- Возвращаясь назад, рискну спросить, где всё же ваш дом, в США или в России?

- У меня летом заслуженный отдых. Два месяца я провожу с женой и с котом Филом в Техасе , но живу я здесь. Хожу в баню тут, в магазин и так далее. Там я гость. Заработал денег немножко - полетел в США. Пью там хорошую кока-колу и ем хорошие фрукты. Меня не интересует больше ничего. Ни политика США, ни России.

- Армен Борисович, сейчас ваше детище – театр. Скажите, вы полностью отдаёте себя ему?

- Наверное, не полностью. Невозможно всего себя отдавать. Как сказал один мудрый человек, нас обогащают желания, а не обладания. Пусть будет какая-то моя тайна, моё желание, которое, может, даже и не сбудется, но, кроме театра, существует еще моя личная жизнь.

- Подозреваю, очень тяжело быть лидером в подобном деле?

- Чтобы за тобой пошли другие, поверили в тебя, для этого надо быть Гулливером или, как у нас принято говорить, локомотивом, который тянет весь состав. Безусловно, это нелегко. То, что я сейчас скажу, не сочтите за кокетство. Говорю честно. Я не убеждён, что обладаю всеми качествами лидера, что, являюсь таким вот Гулливером. Да, я достаточно хорошо знаю театр, много играл, но быть лидером совсем другое дело. Станиславский в своё время сказал очень сильную фразу: «Режиссер должен умереть в актёре». Поэтому руководить и показывать ученикам свои актёрские навыки, безусловно, разные. Бывает, идет репетиция спектакля, и я стараюсь им не мешать, не находиться в этот момент в зале. Потому что знаю: актёров моё присутствие несколько смущает, они нервничают.

- Бывают разные категории людей. К какому типу личностей относится ваш коллектив?

- Очень мерзкое слово «коллектив». Лучше говорить театральное сообщество. Я за живой театр, и поэтому всё время думаю, что надо ставить спектакли по великим авторам. Тогда обязательно обнаруживаются личности. Мне хочется показывать волевых людей, но лишь с той разницей, что это не только моё мнение. Не люблю ничего навязывать. Порой по окончании спектакля люди хлопают, и я вижу, как какой-то зритель, купивший букет цветов для одного актёра, в итоге дарит его другому. Это на самом деле очень хорошо! Может показаться, что это некое предательство, но на всё не так. Именно в подобных ситуациях определяется лидер.

Но это лидерство только на сцене, не более того. Главное, не возводить человека в святые, это портит. Не надо делать из него героя. Помню, как-то шёл очень серьёзный футбольный матч, и один известный футболист забил три гола. Потом мне позвонил один человек и спрашивает: «Как вы думаете, стоит ли сделать этого футболиста героем России?» Что тут можно сказать? В следующий раз он может не забить гол и будет врагом России. И в тоже время если один и тот же футболист будет постоянно забивать голы, то мы его возненавидим. Нет ничего страшнее, когда Мичурин соединял яблоко с грушей! Главное не вмешиваться в прерогативы природы.

- У вас в кино были самые разные роли, в том числе бандитские. Интересно, в обыденной жизни приходилось сталкивать с криминалом?

- Наверное, ничего необычного не кажу, но один момент помню. У меня прямо из-под окна угнали машину. Причём работал профессионал. Увели её очень чисто. Несколько позже знающий человек мне сказал, что если автомобиль ещё находится в Москве или московской области, то есть шанс его найти. Но он все-таки «ушел». Ещё когда-то из карманов что-то украли, но особо чувствительных случаев, к счастью, не было. А вообще-то я понимаю психологию воров. Когда снимался фильм «По прозвищу зверь» , то мы с режиссером и Димой Певцовым провели одну ночь на зоне. Там сидят, безусловно, разные люди, но есть такие, у кого напрочь отсутствует чувство стыда. На том месте, где у них должен быть стыд, пустота! Они считают, что правы и доказывать обратное им бесполезно. Ведь невозможно сказать Гитлеру, « как же тебе не стыдно», ты уничтожил столько евреев! У него была своя теория на этот счёт, и переубедить такого человека невозможно. Это маленький ребёнок, может нагадить, а когда его отругают, то он заплачет. А у тех, у кого нет стыда, они никогда не признают своей вины!