Голгофа русской культуры

Каждая кухарка должна управлять государством — заявил однажды незабвенный вождь мирового пролетариата В.И.Ленин. Брошенная впопыхах явно популисткая фраза, тем не менее глубоко запада в душу советскому и человеку и генетическим путём передавалась из поколения в поколение. Любой бездарь и шизофреник мог заявить о себе как о творческой личности, выдающей " на гора" шедевры межгалактического уровня.

Впрочем, если в период существования СССР подобных деятелей не выпускали за рамки сырых подвалов и тёплых стен психушек (что, правда, не мешала гнобить в тех же самых психушках и подвалах настоящих мастеров, не умеющих и не хотящих работать в рамках соцреализма), то сейчас подобные деятели, получили полную свободу для самовыражовывания. Кого только не встретишь сейчас на так называемых богемных тусовках! Инженеры и сантехники, бомжи и проститутки — все вдруг оказались как минимум талантливыми, как максимум — гениальными творцами.

Вот, например, совершенно неожиданно оказалось, что каждый второй водопроводчик в Питере является художником. Сотрудники петербургского "Водоканала" дорисовались до целой выставки, объемом около трехсот картин. Рисовали всё: собственных жен, детей, эротические фантазии, сосны и пьяных котов. Но этих петербуржцев хотя бы можно понять, рисуют они картины из собственного удовольствия и на мировую известность по большому счёту не претендуют. Гораздо страшнее, когда абсолютно хамская и наглая бездарь выдает свои произведения за шедевры мирового уровня.

В своё время пытался потрясти общественность опять же питерский "художник" (видимо, от слова "худо") Александр Кулик. Человек-собака прыгал голым по снегу, тявкал на окружающих и если и вызывал отклики со стороны публики, то только с виде рвотных рефлексов.

Если не рвоту, то, по крайней мере, некоторое недоумение вызывают и работы не менее "выдающегося" творца Михаила Шемякина. Изъеденный червями скелет с мясистой задницей, гипертрофированный Пётр Первый, фантасмогорические пороки человечества — всё это никак не может считаться искусством в его настоящем понимании.

Возьмём малый энциклопедический словарь Брокгауза и Евфрона. Искусство — это отрасль человеческой деятельности, стремящаяся к удовлетворению одной из духовных потребностей человека, а именно: любви к прекрасному; другими словами, искусство есть тот род деятельности, в которой человек воспроизводит природу так, как она воспринята его внешними и внутренними чувствами, и притом во всей ее полноте, очищенную от всего случайного. А теперь скажите, какие прекрасные чувства у вас возникают при лицезрении огромнейшего куска дерьма? Я так думаю, что как минимум отвращение, если только вы не являетесь поклонником капрофагии.

Человек состоит из двух частей — души и тела. Каждая часть нуждается в пище. Не вызывает сомнения, что пища, предназначенная для желудка, особенно детского, должна проходить тщательную цензуру. В отношении пищи, предназначенной для души бытует противоположное мнение, — считается, что душу можно кормить любой пищей, не проверяя её на вредность. А ведь искусство, равно как и прочие элементы современной культуры, очень сильно воздействует на сознание человека, на формирование его мироввоззрения и внутренней культуры.

Искусство — это собственная энергия художника, материализовавшаяся в том или ином произведении. От ремесла она отличается своей способностью воздействовать на сознание, т.е. изменять его, вносить в него что-то новое. Однако воздействовать можно по разному, и не всегда воздействие несет положительный заряд. Искусство — это сила, которая также не бывает сама по себе хорошей. Её оценка зависит от того, у кого она: у разбойника или у защитника. Поэтому правильно определять ценность искусства не силой воздействия вообще, а степенью именно хорошего воздействия. Таким образом, искусство бывает вредно воздействующим и полезно воздействующим.

После такого заявления у нас больше нет возможности считать хорошим всё, что попадает под определение искусства. Доведение этой мысли до логического конца приводит нас к необходимости поощрять хорошее воздействие и уничтожать плохое воздействие. Иными словами, мы приходим к необходимости контроля над доступом масс к тому или иному виду искусства. Как существуют разные надзорные инстанции, следящие, чтобы магазины, как бы им это ни было выгодно, не распространяли вредно действующие на организм человека продукты, так должны существовать инстанции, следящие, чтобы СМИ не распространяли вредно действующее на сознание человека искусство. Речь идёт о необходимости цензуры.

Стоит заметить, что она есть всегда. Вопрос в том, чем она руководствуется? Сегодня цензура абсурдна, потому что её единственный критерий — сила воздействия на сознание. Сильнодействующее искусство пропускается, слабодействующее — запрещается. Единственная причина такого подхода — коммерческий ориентир. Человек готов платить за сильные эмоции, не задумываясь, куда они ведут.

По правде говоря, это и не его забота. Это забота государства, но так как оно во власти капитала, то являет собой пример недееспособности. Капитал же, если и проявляет заботу, то исключительно только о прибыли. К чему это ведёт — сказано уже достаточно. Чтобы ярче понять всю абсурдность, представьте аптеку, которая выбирает чем торговать, исходя не из хорошего воздействия, а из сильного воздействия. При таких ориентирах она будет торговать больше наркотиками, чем лекарствами. Очевидно, что здоровая цензура есть следствие здоровых ориентиров государства.Если её место занимает экономическая цезура, — это ведёт к страшным последствиям.

Всё предшествовавшее произносилось с одной целью — показать, что есть носители вирусной энергии, которую они содержат и которая составляет их сущность. Некоторые из них могут материализовывать её в самых разных вариантах — музыка, поэзия, скульптура и прочее. Хотя они того или нет, но их произведения в силу своего происхождения, воздействуют на человека соответствующим образом. Не может маковое молочко воздействовать на человека так же, как коровье. Лесбиянка или педофил, испытывая желание творить, помимо своей воли, начинает генерировать то, что есть их сущность, или сущность той силы, зависимости которой они подвержены. Поэтесса Сапфо своими произведениями меняла сознание женщин в сторону своей природы. Набоков своей Лолитой придал педофилии романтический оттенок, непроизвольно изменяя сознание своих читателей. Есть произведения, создающие притягательный ореол наркомании, проституции, разбою и всем прочим порокам. Подчёркиваю — я не говорю, что сознание всякого, кто прочитал Набокова или Сапфо, кто наслушался наркоманских или разбойничьих песен, тут же оказалось изменённым в плохую сторону. Это очень тонкая материя; ей нельзя оперировать безапелляционными категориями. Я только говорю, что на сознание некоторых читателей подспудно оказывалось негативное воздействие. Разве этого не достаточно, чтобы иначе взглянуть на творения этих деятелей, на их искусство? (Обратите внимание, я не ставлю искусство в кавычки; это на самом деле искусство, потому что оно влияет на сознание, хотя бы и дурно).

В свете понимания культуры, как следствия биологических особенностей, посмотрите на самое главное, где концентрировалась энергия народа — в религиозных произведениях. Сравните два типа — западноевропейскую иконопись и славянскую. Наши иконы, до прекращения циркуляции, имели обратную перспективу, т.е. прямые линии не сходились у горизонта, а расходились. Это не просто случайность. Это следствие души, это метафизика. Запад считает земную жизнь главной ценностью, и по мере удаления от жизни, ценность того нового состояния, далёкого от реальности, уменьшается, пока не уходит в точку, в нуль. Такое миропонимание нашло выражение в живописи. У нас же всё ровно наоборот — мы эту земную жизнь считаем ничем, и по мере удаления от неё начинается что-то важное. И чем дальше, тем оно больше, и ему нет конца, оно уходит в бесконечность расширения, а не в нуль. Это тоже прямое следствие нашего мировоззрения. То же самое и в строительстве храмов. Если зайти в православный храм, то он поднимает взгляд вверх. Католический, напротив, тянет за собой взгляд вдаль. Наша душа тянется вверх, а западная — вдоль земли. Такие мы разные.

И отрадно осознавать, что душа русского человека ещё до конца не испорчена. В январе 2003 года несколько православных парней разгромили антихристианскую и богохульскую выставку "Осторожно, религия". Организаторы выставки, называя их не иначе вандалами и погромщиками, хотя те парни всего лишь пытались защитить себя, своих детей от заразы. Если вы заболеваете, то всеми правдами и неправдами пытаетесь выздороветь, изгнать из себя вирус. Если вас оскорбляют, то вы даёте сдачи. То же самое произошло а тогда. Только зараза оказалась в виде материальных "ценностей", возведённых в ранг свободы самовыражения.

Сможет ли наша культура избавиться от "бригадоподобных" кинофильмов, "человеко-собачьих" выходок и прочей мерзости? Хотелось бы надеяться. А пока... пока у нас искусство всё ещё принадлежит народу и народ, в меру своих сил старается проявить себя в нём, не чураясь использовать в своих творениях политические сюжеты.

В жанре политической живописи работает московский художник Сергей Бачаров. Используя принципы старого классического письма, он заимствовал у прежних мастеров в порядке реминисценции (образная конструкция из другого произведения) названия, элементы сюжета, композиции или саму идею, наполнив все это новым содержанием.

Питерский же художник Владимир Пинашин боготворит Владимира Путина. Путин в воображении автора оказался Иисусом Христом, транспортирующим крест на Голгофу. Крест участливо возлагают ему на плечи узнаваемые политики. Несчастный и худой Владимир Владимирович в кимоно дзюдоиста истекает потом и краснеет от напряжения.

Но вряд ли Пинашин и Бачаров сравнятся хоть когда-нибудь с Левитаном и Репиным; вряд ли Пелевин и Сорокин встанут на одну ступеньку с Гоголем и Толстым. С теми, кто действительно приносио России славу. До сих пор иностранцы, упоминая о России, вспоминают именно Толстого, Достоевского... И будет до глубины души обидно и горько, если через 10 лет Россия будет ассоциироваться с "голубым салом".