Анжелика, наставница Муссолини

Сонный Чернигов времен Александра III. Здесь, в семье состоятельного купца, и родилась Анжелика Балабанова. Убежденнейшая марксистка, пылкая социал-демократка и пылкая женщина. Анжелика Балабанова — первая и, похоже, самая-самая главная наставница Бенито Муссолини.

Вот уж, действительно, впору припомнить пушкинское выражение «бывают странные сближения...». Невероятные сближения, казалось, самых разных людей и совершенно противоположных мировоззрений.

Бенито Муссолини, сын кузнеца-анархиста, поклонника Михаила Бакунина, начинал в духе времени, как социалист. И был он не из тех «ручных», с которыми фотографировался итальянский король. А самой высокой революционной пробы.

Так уж сложилось, что молодой полубродяга-полуэмигрант из захолустной Романьи встретил в Швейцарии профессиональную революционерку. Черниговку, сбежавшую из того города свечных заводиков и отставных полковников на Запад, в раскаленную космополитическую стихию «интернационального социализма» самого левого толка.

Анжелика Балабанова оставила там, в Чернигове, своего первого спутника жизни, Михаила Балабанова, куда менее темпераментного эсдека, будущего украинского меньшевика, затем члена Украинской Центральной Рады. Позже киевский большевистский «ревтрибунал» запретил ему заниматься политической деятельностью «на все время гражданской войны»...

Молодой Бенито, понятно, буквально клокотал «классовой ненавистью», поводов для которой у него — да и у всей тогдашней пролетарской Италии — было предостаточно.

Вот Анжелика интеллектуально и оформила эту ненависть. Долой не только эксплуататорский строй, но и также все его сомнительные, лицемернейшие либерально-демократические декорации. Как-то: парламент с продажными депутатами, избирательные комедии, «ответственные министерства», лживую псевдосвободную прессу, такую же многопартийность... И все прочее, в том же духе, только мешающее революционному пролетариату и его политическому авангарду. Наряду с произведениями Карла Маркса, Балабанова подсовывала своему ученику яростные трактаты французского железнодорожного инженера Жоржа Сореля, тоже социалиста. Но прежде всего — великого ненавистника парламентаризма, лишь забалтывающего подлинное революционное дело. Сорель от всей своей марксистской души презирал псевдодемократические «свободы», полагаясь единственно на «прямое действие». То есть — открытое революционное насилие, ничуть не стесняющееся ни в целях, ни в средствах.

Вот так черниговка Балабанова и сделала из итальянского деревенского увальня высокопрофессионального революционера-интеллектуала, не лезущего в карман за словом. Лезущим туда — разве лишь за пистолетом.

Муссолини, уже редактор известной леворадикальной газеты, в ответ на угрозы отвечал: не боюсь ничего, пока у меня карандаш в руке, а пистолет в кармане. Впрочем, вызвав на дуэль своего политического противника, он дрался с тем на шпагах «до первой крови». Каковую обильно и пролил его соперник.

Чего, впрочем, хотела Анжелика Балабанова, призывая ученика поджечь ненавистный «буржуазный Рим»? Чтобы на его месте возник альтернативный ему совершенный мир. Справедливый. Человечный. И без малейших проявлений насилия. Таковое яростная революционерка Балабанова ведь искренне ненавидела. Допуская, правда, его применение «временно» и единственно для достижения «революционных целей». А после крушения гнилой либеральной демократии в новом обществе должен воцариться бескомпромиссный пацифизм.

Вместе со своим учеником Балабанова, пользуясь его бешеной энергией, совершенно невероятной трудоспособностью и талантом к любым, самым страшным интригам, фактически захватывает власть в тогдашней социалистической партии Италии.

Похоже, что той честнейшей марксистке и вместе с тем простодушной черниговке-провинциалке, несмотря на образованность, несомненный риторический и педагогический дар, ни разу не пришел в голову простой вопрос: а что если ее ученик (а по некоторым, скажем так, предположениям — и более того) тот аппарат насилия использует вовсе не для того, чтобы облагодетельствовать страну и человечество «социалистическим идеалом»?

...Ослабленный тем идеалом либерально-буржуазный мир, по своей бестолковости развязавший к тому же мировую войну, исподволь зашатался.

И ученик Балабановой, с необыкновенной идеологической скоростью, переключает тот механизм насилия в совершенно другой регистр. Вчерашние «союзы рабочих» («фаши») становятся — собственно фашистскими. Они обладали ужасающей ударной силой. Оставленная социалистами и коммунистами либеральная демократия ослабевает уже до гротеска. И Муссолини, без особого труда, взбирается по ее хлипким парламентским и министерским ступеням на самую вершину тоталитарной власти — кстати, это его термин. Впоследствии король как-то уронил платок в присутствии Муссолини. Тот поднял его и вежливо протянул монарху. «Благодарю вас, Муссолини. Это единственное место, куда вы позволяете мне совать мой нос».

Установилась беспросветная двадцатитрехлетняя диктатура, виртуозно воспользовавшаяся марксистской ненавистью к прохудившейся демократии. А также взявшая на вооружение революционную технику перемены «несправедливого» общества.

А что же было с пацифисткой Балабановой? Она уезжает подальше от своего сатанеющего ученика — в Советскую Россию. Где становится видным деятелем Коминтерна, мечущего громы и молнии в итальянского диктатора. И не только словесные...

Но товарищ Балабанова, присматриваясь к молодому советскому миру, вдруг в ужасе замечает в нем черты, катастрофически сближающие его с режимом Муссолини. Похоже, не случайно первые его боевики в 1919 году выступали под лозунгом: «Действовать, как в России». А в 1922-м Нобелевский комитет отверг кандидатуры «коммунистов» Горького и д’Аннуцио — ближайшего соратника (и отчасти даже конкурента) фашистского супервождя...

В отчаянии Анжелика Балабанова оставляет Москву, уже «отложившуюся от революционного идеала» и погрузившуюся в самодостаточное «псевдореволюционное насилие». Балабанова уезжает в Париж. В 1922 году. Первый коммунистический диссидент! Беглянка от свирепого реального социализма...

В середине 20-х ее там навестит итальянский коммунистический лидер Грамши, один из умнейших людей ХХ века. Из одного его письма: «Видел в Париже Анжелику. С ней уже невозможно говорить. Сейчас же впадает в истерику». Умнейший человек, похоже, совсем не понял причины тех срывов.

...Антонио Грамши вскоре будет арестован в поезде. «Овре» (муссолиниевской полиции) он был выдан... товарищами по партии. И сдан он был, очевидно, по наущению Сталина или Зиновьева.

О последних годах Анжелики Балабановой известно немного. Во всяком случае «овра», беспощадно убивавшая за границей всех врагов дуче, ее не тронула. Привет от ученика?

...И на Черниговщине оккупационные итальянские войска вели себя, в общем, «сдержанно». Последний — «черниговский» — привет наставнице революционно-марксистской молодости?

Важнее, конечно, другое. История эта — урок гуманизму и гуманистам, морщащимся при виде всех эксцессов и безобразий демократии. Урок на весь ближайший век.

 Вадим Скуратовский , "Столичные новости"