Иосиф Кобзон: "В Днепропетровске я всегда держу экзамен!"

Накануне последнего посещения Иосифом Кобзоном малой родины — Днепропетровска — в городе поговаривали, что его приезд связан с каким-то частным визитом. Как выяснилось, Иосиф Давидович приехал на родину, чтоб отпраздновать юбилей своего учителя, маэстро, выведшего будущего народного артиста СССР на большую сцену — Леонида ТЕРЕЩЕНКО. 70-летие Леонида Осиповича ознаменовалось для него присуждением звания "Заслуженный деятель искусств Украины" и награждением медалью "За верную службу родному городу".

Пожалуй, ему на роду было написано связать свою жизнь с песней. Ну, скажите, куда может направить стопы человек, которого зовут Леонид Осипович? Правда, фамилия у него не Утесов, а Терещенко, первый — эстрадник, а второй — хормейстер. Но кроме своей именной связи с великим джазменом, Терещенко славен тем, что воспитал для публики двух народных артистов СССР — Иосифа Кобзона и Леонида Сметанникова.

Работник бомбоубежища

В 1957 году молодой и подающий надежды человек по имени Йося Кобзон пришел к известному тогда в Днепропетровске хормейстеру Терещенко — он преподавал во Дворце студентов.

И хотя Леонид Осипович недалеко ушел по возрасту от своего знаменитого ученика Кобзона, он уже успел окончить Кишиневскую консерваторию, а Кобзон на тот момент успел только в армии отслужить. Впрочем, его вокальные данные отмечали все, кто слышал его голос, поэтому Кобзон послушался многочисленных советов пойти на профессиональную сцену. С самого начала отношения учителя и ученика строились на дружбе.

- Когда мы с ним уже подружились, он мне сказал: "Лень, надоело сидеть на шее у родителей — помоги устроиться куда-нибудь на работу". И я ему помог — устроил на работу в химико-технологический институт. Если честно, то работа была очень незавидная, в бомбоубежище. Но я готов был отдать ему все, — говорит Леонид Терещенко, — как учитель я видел, что передо мной талант.

Когда хор заканчивал свои распевки, Терещенко и Кобзон начинали заниматься по персональной программе: "Однажды я захожу, а Кобзон стоит на сцене у моего друга Виктора Фальковского, который руководил эстрадным отделением, а впоследствии и оркестром, работающим с киевским балетом на льду. Тогда еще не было такой аппаратуры, как сегодня, и я смотрю — Йося исполняет песню с эстрадниками и при этом так напрягает горло — ужас! Старается звучать должным образом на фоне всей этой "меди"!.. Нет, я не приревновал своего ученика к другому наставнику, — говорит Леонид Осипович, — просто я понимал, как он будет напрягать горло без микрофона. А с его голосом — это натуральный садизм. Я ему так и сказал: "Ходи, пой на здоровье. Только знай, что ты посадишь голос". Ему нельзя было этого делать до того, как он окончательно поставит голос, который богател день ото дня. Он очень умный человек и всегда прислушивался к дельным советам. И моему тогда внял".

Сам Иосиф Давыдович с улыбкой вспоминает о том времени:

- У Лени была молодая жена, Марина. Удивительная женщина, понимавшая, что мы действительно работаем — ведь заподозрить можно было невесть что! Он порой возвращался домой за полночь...

Подгуляла "пятая графа"

Вскоре Терещенко начал готовить Кобзона к поступлению в консерваторию. Хотя сперва Иосиф наметил себе даже не консерваторию, а днепропетровское музучилище. Но не было бы счастья, да несчастье помогло: тогдашний директор музучилища Михаил Львович Оберман не принял Кобзона по вполне веской причине. Побоялся, что его обвинят в потакании "своим"... Кобзон, после обсуждавший "провал" с Терещенко, даже не подумал обидеться на Обермана — понимал, что это не позиция директора, а требование всей системы. Кстати, Терещенко, у которого с "пятой графой" не должно было возникать никаких проблем, иногда тоже страдал из-за своего знаменитого имени-отчества.

Вскоре в Днепропетровск из Одесской консерватории приехала преподаватель искать местные таланты. Но отбирать было практически не из чего — картина перед одесской гостьей предстала довольно-таки серенькая. И тогда Терещенко, рискуя накликать на себя неудовольствие высоких чинов, попросил Обермана сделать исключение и прослушать с консерваторской преподавательницей его ученика. Михаил Львович, конечно же, разрешил. Когда Кобзон закончил петь "Безмежне поле" и "Алеко", гостья только и смогла восторженно покачать головой и произнести: "Вы, молодой человек, уже поступили!".

Маленькое заседание двух друзей, состоявшееся сразу после зачисления певца в Одесскую консерваторию, постановило: Одессу придержать как запасной вариант, а Кобзону — ехать в Москву. Все равно, если уж завоевывать большую сцену, то Москву не обогнуть. А в случае чего — есть куда отступать.

Вы еще будете гордиться фамилией Кобзон!

Но тут перед Кобзоном возникла другая проблема. Семья-то — далеко не из богатых и, соответственно, ехать особенно не на что. Когда отмечали день рождения кого-то из родственников, пригласили и Терещенко. На стол, не скупясь, выставили все самое лучшее. Во время перекура разговор зашел, естественно, об Иосифе. Дескать, стоит или не стоит отрывать от остальных членов семьи, чтоб снарядить парня в Москву?

- Я им тогда так и сказал: лучше бы вы те средства, которые потратили на этот стол, отдали Йосе — у вас потом был бы повод им гордиться. Помяните мои слова — вы еще будете дорожить фамилией Кобзон, — вспоминает Леонид Терещенко. — И они прислушались ко мне, собрали ему деньги на дорогу. А Йося запомнил эти мои слова. Прошло много лет, он уже спел знаменитую песню из "Семнадцати мгновений весны", и в очередной раз приехал домой. Тогда он достаточно уверенно себя чувствовал. Заказал банкетный зал в ресторане "Украина", куда и пригласил меня с женой и сыном. И всем он напомнил те мои слова — как они будут гордиться родством с ним: "Ну что, вам теперь не стыдно, что у вас есть Кобзон?"

- Леонид Осипович, а вы вообще могли предположить, что Кобзон станет легендой нашей эстрады?

- Сцена была его жизнью. Он отдавался ей фанатично и беззаветно. Я предполагал, что он достигнет серьезных высот, но настолько — нет... Я видел — он никогда не был наглым. И я рад за него, что он не испохабился, став знаменитым. Он не опустился до современного уровня эстрады. Что и говорить — корифей!

- Когда Кобзон приезжает в Днепропетровск, он вас не забывает?

- О, конечно, позванивает! Правда, в последнее время реже — я понимаю, он здесь совсем недолго, времени в обрез. А как-то был вообще анекдотический случай — они меня "похоронили"...Дело было в 1980-м, как раз после смерти Владимира Высоцкого. Ни для кого не секрет, что организацией и финансированием похорон Владимира Семеновича занимался Иосиф Кобзон. В это же время мама Иосифа Давыдовича в разговоре со знакомыми услышала, что в Днепропетровске умер некий Леня. Не разобравшись в ситуации, Ида Исаевна почему-то решила, что речь идет о Терещенко. Она знала, как дорог сыну этот человек, и при общении с ним не стала наносить еще один болезненный удар. Вскоре Иосиф приехал с концертом. Он вообще всегда посвящал песню своему учителю, если тот присутствовал на концерте. Вот и тогда Кобзон заметил в третьем ряду друга-наставника Леню, о чем и не преминул сообщить зрителям в зале. После концерта его мама в слезах вбежала к нему в грим-уборную: "Йося, я не хотела тебя расстраивать, но Лени больше нет с нами!" - "Мама, успокойся, вот он сидит у тебя за спиной!"

Говорят, когда человека "хоронят" раньше времени, он долго живет. Чтобы закрепить устоявшееся мнение, Терещенко с Кобзоном отметили это дело по-мужски.

- Как-то его здесь "пропесочила" местная пресса, опубликовав пасквиль "Нескромный земляк" - из-за того, что он, уставший после концерта, отказался общаться на студии телевидения, — продолжает Леонид Осипович, — так только у меня и нашего общего друга Владимира Поляновского хватило сил противостоять этим наговорам. Хотя в Днепропетровске у Кобзона было много друзей.

"Днепропетровск — мой дом родной!"

Интересная история вышла у Кобзона и Терещенко и с гимном Днепропетровска, слова к которому написал Роберт Рождественский, а музыку — Георгий Мовсесян. Разумеется, первыми эту песню должны были услышать те, кому она предназначалась — днепропетровцы. Впервые "Днепропетровск, мой дом родной..." должен был прозвучать на каком-то комсомольском юбилее. На репетицию Иосиф Давыдович пригласил и своего друга-учителя. Как всегда просил совета — включать песню в свой репертуар или повременить?

- Мне эта песня показалась несколько примитивной, особенно первые аккорды. Извините, очень уж близко к "Чижику-пыжику"... Я ему посоветовал не спешить. Договорились так: пусть сперва песню исполняет автор — Жора Мовсесян. И в зависимости от реакции публики можно будет решать, что с ней делать дальше. И так ведь постоянно искали у него слабину, — улыбается Терещенко. — Иосиф мне тоже отплатил добром за добро. Потом забрал моего сына в Москву, на свой курс в институт им. Гнесиных. "Я, — говорит, — с вами рассчитаюсь: папа со мной занимался, а я с тобой буду!".

Молодой Леня Терещенко с особым удовольствием вспоминает курс Левона Оганезова, тоже близкого друга Иосифа Кобзона.

- Когда я увидел в списках поступающих Леонида Терещенко, то даже немного растерялся, — рассказывает Иосиф Кобзон, — а абитуриент к тому же был из Днепропетровска — таких совпадений практически не бывает. Когда я его увидел, первым делом спросил, имеет ли он отношение к Леониду Осиповичу. Когда он ответил, что самое непосредственное, конкурса для него уже не существовало, как вы понимаете. А вообще, когда я пою при Лене (старшем), то до сих пор испытываю внутреннее волнение — учитель есть учитель. Я в его присутствии всегда держу экзамен.

Татьяна Городецкая