Украина претендует на Достоевского

Любовь Федоровна Достоевская написала книгу "Достоевский в изображении его дочери" на французском языке. Первое издание было на немецком. Спустя век книга наконец появилась в России и Украине. Воспоминания дочери Достоевского приоткрывают много неожиданных страниц в судьбе гения мировой словесности.

"У моего отца были карие, чисто украинские глаза, а от матери он унаследовал добрую улыбку", — констатирует она. Но дело отнюдь не в этих внешних деталях, а в глубине корней. Стоит начать с того пращура, который перебрался в Украину из Минской губернии (местность та называлась Достоево) и сменил веру. Сам Достоевский рассказывал матери Любы (то есть своей второй жене) о епископе Стефане, который, по его мнению, был родоначальником православной ветви семьи. На этом основании Любовь полагает, что один из их литовских предков, перекочевавший в Украину, переменил религию, чтобы жениться на православной украинке, и стал священником. Овдовев, он, вероятно, ушел в монастырь, а позже стал архиепископом. Таким образом, епископ Стефан, хотя и был монахом, стал родоначальником православной ветви семьи, полагает дочь писателя.

На редкость сложная драма разыгралась между украинским дедом гения, Андреем Достоевским, и отцом писателя, Михаилом Андреевичем, который подростком покинул родительский дом и предопределил творческое будущее Федора Михайловича. Вероятно, Андрей желал, чтобы его сын избрал духовную карьеру, а молодой человек чувствовал влечение к медицине. Убедившись, что отец не обеспечит его средствами для учебы, пятнадцатилетний мальчик без денег и протекции отправляется в незнакомую Москву. Ему удается получить высшее образование, поставить на ноги своих детей: он снабдил приданым трех дочерей и дал замечательное воспитание четырем сыновьям. Михаил имел основания гордиться собой и ставить себя в пример детям. Хотя жизнь закончил трагически (о чем — ниже).

В желании Андрея Достоевского видеть сына Михаила священником, по мнению Любови Федоровны, не было ничего странного, так как украинское духовенство всегда пользовалось уважением. Украинские приходы имели право сами выбирать своих священников и, "естественно, избирали лишь людей достойной жизни". Что касается высшего духовенства, то оно почти всегда выходило из украинского дворянства, "что редко бывает в России, где священники образуют отдельную касту". Существует еще одно доказательство принадлежности украинских Достоевских к интеллигенции. Друзья Любови Федоровны, жившие в Украине, рассказывали ей, что однажды видели старую книгу — нечто вроде альманаха или сборника стихотворений, изданную в начале XIX века. Среди прочих там опубликована небольшая буколическая поэма, написанная в довольно искусной форме и на русском языке. Она не была подписана, но из первых букв каждой строфы слагалось имя Андрея Достоевского. Была ли поэма сочинена дедом писателя или каким-нибудь другим родственником, доподлинно неизвестно. Но она подтверждает два очень интересных, по словам дочери, факта: во-первых, его украинские предки были образованными людьми, "ибо на Украине говорили на украинском языке лишь простонародье и мещане"; во-вторых, склонность к творчеству прослеживалась еще в украинской семье отца, а не была передана ему русской матерью, как это полагали литературные соратники Достоевского.

* * *

Именно дед Михаил "унес немного украинской поэзии в жалкой котомке странствующего, покинувшего родительский дом ученика, и хранил ее в глубине души", вскоре передав этот дар старшим сыновьям — Михаилу и Федору. Мальчики охотно подбирали рифмы, сочиняли стихотворения. Перейдя в молодости на прозу, Федор Достоевский начал с венецианских романов и исторических драм. Таким образом он стал подражать Гоголю, которому "поклонялся от всей души". В ранних произведениях Достоевского, написанных до каторги, "много этой украинской поэзии, сентиментальной и романтичной".

Окончив лучшие частные заведения Москвы (пансион Сюшара и подготовительное училище Чермака), Федор Достоевский попадает в питерский инженерный институт, где страдает от одиночества и бедности. Дело в том, что его отца-украинца сгубила извечная русская болезнь: с честью пройдя войну 1812 года, поставив на ноги детей и потеряв жену, он начал страдать запоями, от которых становился "зол и недоверчив". В итоге его убили собственные крестьяне.

После участия в заговоре петрашевцев и отправки на каторгу Федор Михайлович знакомится в Кузнецке с местной дамой, некоей Марьей Дмитриевной. Когда ее муж умирает от чахотки, она успешно окручивает сердобольного каторжника Достоевского, только что произведенного в офицеры, и тот женится на ней (кстати, дочке попавшего в русский плен наполеоновского мамелюка), беря "в прикупе" и пасынка (наполовину негра), который после смерти матери будет тянуть из писателя деньги и трепать ему нервы, оставаясь бездельником, не осилившим даже учебу в кадетском корпусе. Но вот "сюрприз" похлеще: накануне свадьбы с Достоевским Марья Дмитриевна, едва утерев слезы от потери первого мужа, провела ночь... "у своего возлюбленного, ничтожного домашнего учителя". Даже когда Достоевскому разрешили покинуть Сибирь и поселиться в Твери, по дороге туда за супружеской четой "на расстоянии одной почтовой станции следовал в бричке красивый учитель, которого жена Достоевского возила за собой повсюду, как собачонку". На каждой станции она оставляла ему торопливо набросанные любовные записки с указанием, где они проведут ночь. Уже смертельно болея чахоткой, МарьяДмитриевна на пороге небытия с утонченной жестокостью поведала мужу свою любовную историю, включая и то, как они с учителем смеялись над обманутым Достоевским. Можно лишь догадываться, чего стоило Федору Михайловичу это "откровение".

...Надо было быть именно Достоевским, чтобы взять на себя долги умершего брата Михаила и заботу о его четверых детях. Дело в том, что по законам России долги погашались самой смертью брата. Но, к неуемной радости кредиторов и к огорчению друзей Достоевского, он поступил как редкий христианин, "отнюдь не считая себя смешным".

Особую благодарность всех ценителей творчества Достоевского заслуживает его вторая жена, мама Любови, ставшая в последние 14 лет жизни настоящим ангелом-хранителем. Благодаря этой юной усердной стенографистке он смог надиктовать столько, сколько вручную не написал бы никогда, а заодно и освободиться от рабской зависимости от издателя, который чуть было не наложил лапу на все, вышедшее под его именем. Но более всего поражает, что жена писателя была дочерью не русского Сниткина, а украинца Снитко, как свидетельствует ее дочь: "Мой дед с материнской стороны, Григорий Иванович Сниткин, происходил из Украины. Его предки принадлежали к семье казаков, живших на берегу Днепра в окрестностях Кременчуга. Они прозывались Снитко. После присоединения Украины к России они поселились в Петербурге и, чтобы показать свою верность русскому государству, переменили свою украинскую фамилию Снитко на русскую Сниткин. Они сделали это от чистого сердца без всякой низости или лести: для моих материнских предков Украина всегда оставалась Малороссией, младшей сестрой Великороссии, которую они глубоко любили. Но и после переезда в Петербург мои предки остались верны своим украинским традициям".

Кстати, в молодости дед Любови питал сильную страсть к знаменитой Асенковой — "единственной классической актрисе в России". Он проводил в театре каждый вечер и знал ее монологи наизусть. В то время дирекция императорских театров разрешала поклонникам артистов приветствовать их на сцене. Робкая и почтительная любовь очень трогала Асенкову, и при встречах она выказывала юноше свою благосклонность.

Среди обилия неизвестных эпизодов и деталей, содержащихся в этой несправедливо забытой книге, стоит отметить еще парочку. В своем исследовании "Проблемы поэтики Достоевского" выдающийся литературовед XX века Михаил Бахтин выдвинул тезис о полифонии писателя, согласно которой Федор Михайлович якобы оставался нейтральным в отношении ко всем своим героям и свою судьбу (личность) оставлял в стороне от текстов. Но дочь писателя утверждает обратное: в Иване Карамазове и князе Мышкине он изобразил именно себя. Как и в некоторых героях других романов. Причем она слышала это из уст отца и матери.

А вот как предстают глазами дочери гения проводы его в последний путь: "Когда гроб наконец приблизился к монастырю, монахи вышли из главных ворот и пошли навстречу моему отцу, который отныне будет покоиться среди них. Подобную честь они оказывали лишь царям; они оказали ее также знаменитому русскому писателю, верному и смиренному сыну православной церкви. Предсказание моей матери сбылось еще раз".

Тело Достоевского было оставлено на ночь в храме Александроневской лавры. Студенты Питера, которые долго не могли простить писателю образ Раскольникова, так заполонили церковь, что даже митрополит не смог туда протиснуться и полночи наблюдал за происходящим через окошко соседнего храма. Потом митрополит рассказывал: "Они молились, плакали и рыдали, стоя на коленях. Монахи хотели читать псалмы у подножия катафалка, но студенты взяли у них из рук псалтырь и читали попеременно псалмы. Никогда я не слыхал еще подобного чтения. Студенты читали дрожащим от волнения голосом и вкладывали свою душу в каждое произносимое ими слово. А мне еще говорят, что эти молодые люди атеисты и презирают нашу церковь. Какой же магической силой обладал Достоевский, чтобы так возвратить их к Богу".

Масштабом потери проникся даже царь: мать Любови Достоевской стала "первой вдовой писателя, которой русское правительство назначило пенсию (две тыс. рублей в год. — Ред.), что вызвало общее удивление". Уточним — первой вдовой писателя, не состоявшего на госслужбе.

Для нас важно, что Украина имеет к величию этой личности гораздо большее отношение, чем принято было считать.

P. S. Книгу "Достоевский в изображении его дочери" переиздали Тарас Дудко (кстати, племянник гениального А. П. Довженко) и Иван Шишов. В ней также содержится подробное послесловие.

Станислав Бондаренко, "Киевские ведомости"