Only Шуман and Плетнев

Весь вечер Михаил Плетнев дирижировал музыкой Роберта Шумана. Такие концерты теперь характерны для репертуара Российского национального оркестра.

Ранее были исполнены программы, посвященные творчеству Римского-Корсакова и Шуберта. Теперь вот – Шуман.

В начале концерта прозвучала Увертюра к романтической драматической поэме Джорджа Байрона «Манфред». Шуман по его собственному признанию стремился создать «не оперу или зингшпиль, или мелодраму», а нечто «новое, неслыханное – драматическую поэму с музыкой», состоящую из Увертюры и 15 номеров.

Впрочем, полностью эта музыка практически никому сегодня не известна. При жизни автора она, как театральная постановка, прозвучала лишь единожды в Веймаре в 1852 году. Зато под управлением Ференца Листа. Сегодня же с неизменным успехом исполняется только Увертюра.

Виолончельный концерт ля минор, входящий в число самых репертуарных концертов для виолончели с оркестром, одно из последних сочинений крупной формы, написанных Шуманом. Он дорабатывал его в течение нескольких лет, вплоть до последней госпитализации в психиатрическую больницу, где и умер.

Интересное виртуозное сочинение, весьма сложное для исполнения, в котором, тем не менее, виртуозность не заслоняет ярко выраженной романтичности. Этому способствует и само построение трехчастного сочинения, исполняемого без перерывов между частями, которые плавно перетекают одна в другую. Воспринимается же концерт как романтическая поэма.

Солировал британский виолончелист Стивен Иссерлис, считающийся одним из наиболее ярких солистов нашего времени.

При этом Иссерлис занимается ансамблевым камерным музицированием, педагогикой, исследованиями, музыкальным просветительством и менеджментом собственных проектов. Так, для детей он написал двухтомное жизнеописание нескольких великих композиторов.

В Москве Иссерлис играл на инструменте работы Антонио Страдивари, хотя полностью оценить качества инструмента слушателям не удалось. В руках именитого солиста он звучал слабо, глухо, и на тутти и форте оркестра в первой и третьей частях порой не прорезал его.

Впрочем, хотя вины дирижера и оркестра в этом не было – все они стремились, возможно, тактичнее аккомпанировать солисту. И достигали в этом успеха.

Так средняя лирическая часть прозвучала завораживающе красиво и созерцательно. Кантилена была безупречна, а баланс солиста и оркестра – точным.

Сыгранная же на «бис» и соло каталонская «Песня птиц» Пабло Казальса несколько компенсировала разочарование от виолончельного концерта и была с энтузиазмом принята публикой, проводившей британского виолончелиста бурей аплодисментов.

Симфония №4 ре минор (соч. 120, во второй редакции 1851 г.) прозвучала под управлением Плетнева полнокровно, подчеркнуто романтично и также поэмно, поскольку четыре ее части прозвучали без перерыва. К тому же в партитуре практически отсутствуют столь обычные в классической симфонии повторные проведения тем, избегнув тем самым излишнего «многословия».

Оркестр, особенно в тутти с развернутой медью, звучал ярко, хотя и не всегда достаточно точно для коллектива такого уровня. Дирижерский жест Плетнева, в отличие от шубертовской программы, был более широким и пластичным.

Это вероятно можно объяснить тем, что в симфонической части программы Плетнев дирижировал наизусть, без партитуры, что, конечно же, предоставляло ему большую свободу.

Читайте еще в разделе "Культура".