Даздраперма, месячные имена и Ванька Мэрин

Построение светлого будущего в нашей стране ознаменовывалось не только переименованием улиц и площадей, заводов и фабрик, но и изменением собственных имен и фамилий. По тогдашнему закону взять себе новое имя или фамилию было достаточно просто, путем подачи заявления в отдел Загса при местном Совете. Так, герой пьесы Маяковского «Клоп» не захотел именоваться Присыпкиным и стал Пьером Скрипкиным. В реальной жизни случались еще более курьезные случаи.

Фото: Даздраперма, месячные имена и Ванька Мэрин

Даздраперма, месячные имена и Ванька Мэрин

Вот забавный пример, взятый из книги Анджея Иконникова-Галицкого «Хроники петербургских преступлений. Криминальный Петроград 1922-1926. В тихом омуте НЭПа». Заявление, написанное корявым почерком и почти без знаков препинания. «В ЗАГС. Крестьянина села Морда Ивана Чирьина. Обращаюсь с всепокорнейшей просьбой, как теперь есть закон, что можно своё фамилие переменять, то я прошу переменить моё фамилие на «Чиркин», потому как это фамилие дано не по моему желанию, а еще моему дедушке и это по той глупости, что будто у него на одном месте чирий и вот он стал Чирьин. И в деревне про него говорили, что вот у тебя характер такой неспокойный от того, что у тебя на этом месте чирий и ты на месте не посидишь, а это одни несознательные глупости. Может у деда был чирий, а ежели у меня характер неспокойный так у меня чирья ни на каком месте нет. Ежели у деда был чирий так стало быть я должен называться Чирьин – и это по-моему неправильно».

Мода на изменение собственных имен-фамилий охватило все тогдашнее общество, все его слои и людей всех возрастов. Сознательные комсомольцы, например, А. Безродный хлопотал о переименовании его в Кима Октябрёва, а комсомолка В. Савосьина захотела отметить очередную годовщину Октябрьской революции, переменив имя-фамилию на Октябрину Ким. Напомним, что Ким – это не распространенная корейская фамилия, а сокращение от Коммунистический Интернационал Молодёжи.

На смех собственным детям и последующим поколениям, родители переименовывали себя и давали своим отпрыскам предметно-назывные имена: Звёздочка, Молот, Трактор, Гигиена, Пропеллер и т.д. Имена-аббревиатуры: Красарм (Красная Армия), Ревсомол (Революционный Союз Молодёжи), Догнат-Перегнат (Догнать и перегнать Америку), Даздраперма (Да здравствует Первое мая). Уже упоминавшийся Ким и прочие. От фамилий классиков марксизма и доморощенных пролетарских вождей образовывались следующие имена: Энгельсина, Эльмар (Энгельс-Ленин-Маркс), Сталина, Орджоника.

Мещане и попутчики Советской власти, далекие от революционных идеалов, предпочитали имена вычурные или казавшиеся им изящными: Розалия, Адельфина, Ифигения, Иоланта, Эльдар, Ромуальд. В литературе этому также находим подтверждение. У Владимира Маяковского: «он был монтёром Ваней, но в духе парижан, себе присвоил звание «электротехник Жан». Писатель Аркадий Голиков взял себе литературный псевдоним Гайдар, ориентируясь уже не на западные образцы, а на Восток.

Корреспондент журнала «На посту» описал в своем очерке характерную картину в одном из загсов. Солидная тетя неопределенного возраста, судя по шляпке и соболям, типичная нэпманша с песиком на руках, ужасается собственному имени. Оно у неё чересчур простое - Матрёна.

- Ах, граждане, вы же поймите – не могу я таким именем называться! Я женщина культурная, утонченная – а тут какая-то Матрёна. Как прачка все равно. Я знаю, что на латинском языке это очень даже хорошо, значит – Матрона, то есть мать семейства. По-русски, однако ж, все равно Матрёна и Матрёна. Ужас!

- Ну ладно, - говорит ей служащий загса. – Какое имя вы себе желали бы взять? Вот сейчас многие предпочитают иметь имя Октябрина…

- Ах, нет-нет, что вы, я женщина культурная, я не хочу этими месячными именами называться. Марта, Майя, Юлия, Августа…

- А вот у нас, вмешивается в разговор кто-то из очереди, какой-то средних лет советский служащий в кепке, - у нас недавно на комкрестинах девчонку Платформой назвали. Вот мать-то ревела! Спрашивает, что это такое – платформа? А ей объясняют: «Это, говорят, то, на что влезают». Темнота!

Не зря же родился такой анекдот! Захотела Манька, чтобы её величали Мэри. Заставила своего Ванька, чтобы он тоже так к ней обращался. Через некоторое время приходит он грустный-грустный и говорит: «Всё, хватит! Не хочу, чтобы тебя так звали». – Почему? – Ну, раньше как бывало, иду я по деревне и все говорят, вот пошел Манькин Ванька. А теперь что? Смотри, Ванька Мэрин побежал!..