Сибирский ревком избавил мир от реинкарнации Чингисхана

Речь идет о яркой и неординарной личности. Остзейский барон Унгерн фон Штернберг, которого называли последней реинкарнацией Чингисхана; панмонголист, завоевавший Северную Монголию (Халха); муж китайской принцессы из династии Цинь; мистик, восстановивший на троне главу монгольской ламаистской церкви Джебцун-Дамба-хутухту VIII; «самодержец пустыни», о котором писали и советские исследователи, и историки белой эмиграции, о котором еще в 1970-м в советской Монголии сняли художественный фильм «Конец».

Роман Федорович Унгерн – человек, объединивший в себе историю Европы и Азии - происходил из семьи помещика Эстляндской губернии. О своем древнем роде он говорил, что «в нем смешались германская и венгерская – от гуннов Аттилы – кровь. Мои воинственные предки сражались в крестовых походах, один из Унгернов пал у стен Иерусалима под знаменем Ричарда Львиное Сердце. В трагически закончившемся походе детей погиб 11-летний Ральф Унгерн. Когда храбрейших воинов Германской империи призвали в XII в. на охрану от славян её восточных границ, среди них был и мой предок – барон Халза Унгерн фон Штернберг.

Там они основали Тевтонский орден, насаждая огнем и мечом христианство среди язычников – литовцев, эстонцев, латышей и славян. В битве при Грюнвальде, положившей конец существованию Ордена, пали смертью храбрых два барона Унгерн фон Штернберга. В начале XVIII века был известен некий Вильгельм Унгерн, занимавшийся алхимией и прозванный за это «Братом Сатаны». Морским разбойником был и мой дед, собиравший дань с английских купцов в Индийском океане. Наш род, в котором всегда преобладали военные, имел склонность к мистике и аскетизму».

Однако он никогда не вспоминал о деде по отцовской линии – управляющем суконной фабрикой в Кертеле на острове Даго – и об отце – петербургском докторе философии, подвизавшемся при Министерстве государственных имуществ. Слишком филистеры и бюргеры в понимании их внука и сына. Легендарные предки намного круче.

Через много лет после смерти Унгерна один из его собеседников вспоминал, что барон предвидел «будущую роль того общественного течения, которое теперь получило название фашизма». «Если бы в 1920 году он уехал из Забайкалья в Австрию, как собирался это сделать, а не повел бы своих всадников на юг, в Монголию», то, как утверждает писатель Леонид Юзефович в своем беллетризованном повествовании о жизни Унгерна, тот оказался бы в рядах ярых наци. Отец Унгерна в свое время женился на уроженке Штутгарта – немке Софье-Шарлотте фон Вимпфан, от брака с которой и родился Роман Федорович. Однако просьба барона к австрийскому правительству дать ему визу была отклонена.

Что же привело участника Первой мировой войны, есаула, награжденного за храбрость в том числе и офицерским Георгиевским крестом, командира сотни 1-го Нерчинского полка, служившего под командованием барона П.Н. Врангеля, в дикие монгольские степи?

Врангель характеризовал Унгерна так: «Он не офицер в общепринятом значении этого слова, ибо он не только не знает самых элементарных правил службы, но сплошь и рядом грешит и против внешней дисциплины и против военного воспитания – это тип партизана-любителя, охотника-следопыта из романов Майн Рида. Оборванный и грязный, он спит всегда на полу, среди казаков сотни, ест из общего котла и, будучи воспитан в условиях культурного достатка, производит впечатление человека совершенно от них оторвавшегося. Этот тип должен был найти свою стихию в условиях настоящей русской смуты».

Его полковой командир барон Врангель отмечал у своего подчиненного «острый проницательный ум», но и «поразительно узкий кругозор». Хотя барон владел немецким, английским, французским языками, изучал монгольский и китайский. Интересовался христианством, буддизмом, конфуцианством, иудаизмом, коммунистическим учением. В круг чтения Унгерна входили не модные тогда Чехов и Стриндберг, не беллетристика и юморески Аркадия Аверченко, а «Центурии» Нострадамуса и работы по антропософии и знакомство с теософскими идеями. Впрочем, в

разговорах барон не козырял именами Елены Блаватской и Рудольфа Штайнера .

Мистические настроения Унгерна умело «подогревал» петербургский литератор, участник революции 1905 года, выпускник Санкт-Петербургского университета и Сорбонны, последний царский директор маньчжурской железной дороги в Харбине, польский революционер, лично знакомый с Лениным, Антоний Фердинанд (Антон Мартынович) Оссендовский . После разгрома Колчака, он оказался в Монголии, где до похода Унгерна в Забайкалье тесно общался с бароном.

«Предметом ихбесед могло, в частности, стать то, о чем Оссендовский позднее написал в своей книге «Люди, звери и боги», имевшей феноменальный успех в Европе и Америке. Среди её читателей были Свен Гедин, Карл Хаусхоффер и, возможно, сам Гитлер », - пишет Л. Юзефович. Тибетские ламы поведали Оссендовскому, что когда-то обитатели Агарты выйдут из земных недр. Литератор в свою очередь рассказал об этом офицеру. Об этом сохранилось письменное свидетельство самого Унгерна фон Штернберга.

Конно-азиатская дивизия барона была одной из самых боеспособных соединений войск атамана Семенова. Во время своих карательных экспедиций против Забайкальских партизан, его части грабили местное население. Находясь в Даурии, Унгерн откровенно признавался Оссендовскому, что напивался до белой горячки. По словам очевидца, компания барона состояла из пьяниц, кокаинистов и садистов. На чердаке своего дома он держал волков.

Барон был лютым женоненавистником. Он не только не спал с женщинами, даже неизвестно была ли у него брачная ночь с маньчжурской «принцессой», он приказывал наказывать их за малейшие проступки: бить, вешать и расстреливать. Исследователь Евгений Белов предполагает, что это «было связано с тем, что он физически не мог вести половую жизнь с женщинами». И в тоже время отрицает предположение о гомосексуализме Унгерна на том основании, что барон «ежечасно находился в гуще своих солдат и офицеров, скрыть этот порок, если он имел место, было невозможно. В воспоминаниях сослуживцев Унгерна не содержится даже намека на то, что ему были присущи гомосексуальные наклонности». Скорее у него имелся либо какой-то врожденный недостаток, либо он принадлежал к секте скопцов.

«Оскопление именуется крещением, а по совершении этого, человек победил змия, и получает название белого голубя, почитается уже севшим на коня и сопричисляется к Новому Израилю», - писал один дореволюционный исследователь об этой ереси внутри хлыстовства. Операция оскопления проводилась путем отжигания яичек двумя раскаленными мечами, символизирующими крест. Случаи оскопления известны со времен Екатерины II. В 1807 г. унтер-офицер оскопил штабс-капитана, а крестьянский пророк Селиванов предлагал скопиться царю. Ключ к мировой справедливости, всеобщему равенству дает не отказ от собственности, а отказ от секса и сексуальности. Это только догадки, но как знать, ведь барон был большой любомудр.

Патологически барон ненавидел евреев, которые для него, в отличие от любимых им монголов, представлялись носителями дьявольского начала. Монголов он считал мистиками, как он сам, а евреев – рационалистами. Несмотря на родовой герб с лилиями и шестиконечными звездами, увенчанный девизом «Звезда их не знает заката», Унгерн жестоко преследовал евреев. Махровый антисемит Унгерн согласился не лишать жизни зубного врача Гауэра и членов его семьи, исключительно по причине того, что многие жители Урги и его бойцы маялись зубами. Женщины, еврейство – это тоже в духе модного тогда автора «Пола и характера» Вейнингера.

Так вот, перед походом на Ургу барон Унгерн бросил пить сам и строжайше запретил употреблять алкоголь своим подчиненным. «Я твердо верю», - писал барон, - «что свет идет с Востока, где не все еще люди испорчены Западом, где свято, в неприкосновенности, хранятся великие начала добра и чести, посланные людям Небом». Этот романтик, деливший все человечество на белую и желтую расы, отдавая предпочтение последней в силу ее не испорченности, лелеял свою заветную мечту. «Моя цель – это восстановление монархий», - признавался он в письме монгольскому князю. На допросах Унгерн признавался, что целью его похода в Монголию было объединение всех монгольских племен в единое мощное государство.

Унгерн не признавал диктатуры пролетариата, ненавидел буржуазию, которая, по его мнению, «душит аристократов». Его идеал – абсолютная монархия, опирающаяся на аристократию. Словом, интеллектуальный багаж бравого вояки так и не преодолел философских течений, которыми страдал 19-й век. В его фантазмах можно

отыскать следы почти всех умственных брожений его столетия.

Против безнадежно битого красноармейцами жестоковыйного барона созрел офицерский заговор. Поддержанные оренбургскими казаками полковники связали своего командира. Одетый в монгольский халат с погонами генерал-лейтенанта и постоянно носимым на шее Георгиевским крестом, так барон оказался в плену у Красной Армии. В его судьбу вмешался Ленин, предложивший «устроить публичный суд, провести его с максимальной скоростью и расстрелять». Адвокат гражданина Унгерна пытался склонить судей к замене смертной казни заключением «в изолированном каземате», чтобы его подзащитный там «вспоминал об ужасах, которые он творил».

В качестве оправдания преступлений Унгерна, его защитник настаивал на ненормальности подсудимого, «которого общество в свое время не сумело изъять из обращения». Эту миссию с честью выполнил ревтрибунал Сибирского ревкома. 15 сентября 1921 года в четверть шестого по полудни красноармейская пуля навсегда вывела из обращения наследника древнего тевтонского рода.