Предки умели праздновать лучше нас

Традиционно святки связаны с гаданием на «милого дружка». Герои произведений Пушкина, Жуковского, Льва Толстого и других великих и малых русских писателей оставили нам красочные описания святочных гаданий. Может поэтому в нашей памяти наступающие зимние праздники генетически связаны с ожиданием обыкновенного чуда.

«Новый год! Таинственное, заманчивое слово, - как оно возбуждает воображение, как оно тревожит любопытство!.. всякий, по своему состоянию и средствам своим, хочет провести как можно лучше первые минуты этого дня, начинающего цепь многих других часов, которые, по всеобщему суеверию всех народов и всех веков, как будто зависят от него, как будто существуют в нем как зародыш сокровенной будущности», - писала в XIX веке Ростопчина.

Наши далекие и недавние предки так же, как и мы, умели радоваться наступающим праздникам. А вот, пожалуй, культура встречи Нового года, а более всего Рождества Христова, была более богатой и насыщенной, чем у нас. У поколения избалованного высокими технологиями. Хотя и тогда были, конечно, совсем примитивные забавы.

«Бывало, на святках гадали девицы и вдовицы о женихах, подслушивая на улице говор проходящих, садясь перед зеркалом и т.п. Бывало, молодежь пела подблюдные песни, хоронила золото, играла в веревочку с колечком, в «сижу-посижу», мостила мост и т.п.», - отмечает в своих воспоминаниях Погожев.

Некоторые примеры совсем неудобоваримы для молодых людей начала 21-го столетия. Помимо того, что нужно было сорок раз прочесть «Отче наш» и положить сорок земных поклонов, а, ложась спать, городская барышня должна была сказать: «Суженый-ряженый, приснись мне». Девушка брала наперсток воды, муки и соли, пекла лепешку и съедала ее на ночь. Под ее кроватью стоял стакан с водою, наверху которого делался мостик из прутьев. Ночью, когда ей захочется пить, ей приснится суженый, который переведет ее через мост. В мифологии мост – символ брака.

В другом случае барышня на ночь под подушку клала гребень и верила, что приснится ей милый, который ее расчешет.

Жившая в первой половине XIX века дворянка Толычева вспоминает: «Но дороже всего этого были для нас святки. Рассказать не расскажешь, какое было у нас тогда веселье. После вечернего чая собирались мы в нашем флигеле, и являлась к нам переряженная дворня… Начиналась пляска, а потом следовали подблюдные песни. В заключение мы клали все по кольцу на пол, и в каждое кольцо насыпали овса, потом являлся на сцену петух. Испуганный криками, с которыми его встречали, он топырил крылья и бросался из угла в угол. Тогда все умолкали и присаживались на корточки около места, усеянного овсом. Каждый следил с напряженным вниманием за малейшими движениями петуха, который мало-помалу приходил в себя, оглядывался и начинал робко прогуливаться между кольцами.

«Что ж, девки, - говорила няня, - пора бы запевать»; и вдруг возвышался какой-нибудь тонкий голос; другие подхватывали хором, и раздавалась песнь о красной девушке, поджидавшей милого дружка. Тут начиналась пророческая роль петуха: из чьего кольца он начинал клевать зерна, той судьба сулила в будущем жениха по сердцу и счастливый брак. Следовали и другие песни, гласившие о почестях и о богатстве, и петух точно так же предвещал кому следовало и богатство и почести».

В крестьянском быту святки считались самым большим и веселым праздником. Они продолжались в период окончания сельскохозяйственных работ: от Николина дня (6 декабря/19 декабря по н.с.) до Крещения (6 января/19 января по н.с.). Для русской традиции гадания после святок – редкое явление.

Крупный знаток этого вопроса Елена Лаврентьева полагает: «Верили в то, что желания, загаданные в новогоднюю ночь, непременно сбудутся. Персонаж повести «Вечер накануне Нового года…» приписывает «…силу пророчества только тем желаниям, кои в минуту рождения нового года вырываются невольно, по какому-то тайному, неизъяснимому побуждению, которому мы не в силах воспротивиться».

Известно, что в последний день святок девицы допытывались у судьбы о хороших и дурных качествах своих суженых, а также о том, будут ли у них женихи и как скоро. Для этой цели бросали через ворота башмак.

- Елена Владимировна, насколько характерна для православных вера в предметы, которые приносят счастье? Не противоречит ли это христианскому вероучению?

- Вера в предметы, приносящие счастье, характерна для христианского сознания. Пушкин просил в письме Нащокина переслать ему его опекунский билет и серебряную копеечку. «Если и её найдешь, и её перешли. Ты их счастию не

веруешь, а я верю». Как ритуал, для установления контакта с потусторонними силами для узнавания будущего, гадание у славянских народов известно еще VI века. Прокопий Кесарийский свидетельствовал, что склавины и анты совершали гадания во время жертвоприношений божествам.

- А как в старину узнавали сколько будет детей и какого пола?

- С вечера наливали рюмку воды, опускали внутрь кольцо и выставляли на мороз. Перед сном приносили рюмку и смотрели сколько бугорков - столько сынков, сколько ямок - столько дочек.