Ненецкому народу не хватает воздуха

Современная ненецкая литература – какое будущее ее ждет? Главный редактор журнала “Мир Севера” и газеты “Литературная Россия” Вячеслав Огрызко несколько лет назад опубликовал на эту тему полемическую статью с характерным названием “Заметки пессимиста”. Появились ли у него с того времени поводы более оптимистично смотреть на вещи?

- По большому счету, таких оснований у меня не появилось, - рассказал Вячеслав Вячеславович “Правде.Ру”. – Тем более, за последние годы ушли несколько ненецких литераторов, в том числе совсем недавно Прокопий Явтысый. Скончались Лапцуй и Ледков, Любовь Ненянг. А когда после их смерти обнажилось пространство, то выяснилось, что “подлеска” - молодой поросли ненецких писателей – как раз и не видно. Ныне здравствующая Анна Неркаги, очень хорошо начинавшая, ничего не печатала, по-моему, уже с 1996 года.

Есть еще Юрий Вэлла (Айваседа) из лесных ненцев, когда-то откочевавших с Ямала. Он ушел в стойбище, старается в собственной семье возродить традиционный образ жизни в родовых угодьях. И, надо сказать, этот переход вдохновил его на новые эксперименты не только с формой стихов, но и с языком. Писал он раньше по-русски, а недавно не только стал создавать произведения на ненецком, но даже пытался издавать газету тиражом 10 экземпляров на диалекте лесных ненцев. И не случайно переводчице Еве Тулуз удалось издать его переводы во Франции. Ну, а кто еще?

Надо сказать, что и издают ненецких литераторов очень редко и небольшими тиражами. Вот скажите, когда в Москве или в Архангельске, не говоря уже о Нарьян-Маре, в последний раз, предположим, переиздавались романы Василия Ледкова?

Для такого плачевного положения, в котором пребывает ненецкая словесность, есть, понятно, и объективная причина: сам язык кочевого народа продолжает сдавать свои позиции. Говорят и думают на нем единицы, причем, как я замечал, даже в интеллигентных ненецких семьях многие дети предпочитают пользоваться русским.

Очень серьезный удар языку был нанесен в середине пятидесятых годов прошлого века, когда было решено на государственном уровне, что он должен уйти исключительно в бытовую сферу. Через два десятилетия, когда сменилось поколение, от этой установки отошли, но непоправимый ущерб уже был нанесен. Даже в Ямало-Ненецком округе, где многое делается на государственном уровне для поддержки языка, ситуацию сейчас коренным образом переломить невозможно.

Впрочем, проблема языка для национальной литературы является не единственной. Не менее острой является и вопрос содержания. В ненецкой же литературе мне, во-первых, недостаёт глубины анализа той драмы, которая случилась с ненцами и с Россией в двадцатом веке. Наверное, в девяностые годы глубже других сумели понять и передать драму своего народа в прозе Анна Неркаги и в поэзии Юрий Вэлла. Они взяли хороший старт, но в какой-то момент началась пробуксовка. А во-вторых, литература не должна быть устремлена только в прошлое, она должна глядетьвбудущее. С этим тоже все непросто.

Для того, чтобы появились писательские вершины, нужен определенный литературный ландшафт. А его нет. В середине восьмидесятых годов приехавшая в Салехард из Ленинграда поэт Лидия Гладкая сумела в короткий срок объединить вокруг себя чуть ли не всех пишущих ненцев. Люди с разными амбициями и разным литературным опытом увидели в ней и наставника, и редактора, и переводчика, и даже некоего арбитра. Особенно обнадёжил проведённый в 1987 году ею межрегиональный семинар молодых писателей Севера. Однако же переход Гладкой в окружную газету привел к тому, что газетная текучка не позволила ей заниматься собственно литературой. А в 1997 году Гладкая по семейным причинам уехала обратно в Петербург. Причем погиб ее уникальный архив – окружная газета делала ремонт и просто выбросила его на свалку. До сих пор жалею: я ведь просил когда-то разрешения с архивом этим поработать, но мне было сказано: вот сперва сама разберу, а уже тогда…

А там были не только материалы, имеющие большую научную, но и художественную ценность. Например, произведения трагически погибшего Валерия Неркаги. А он мог бы по своей писательской мощи оказать значительное влияние не только на ненецкую литературу, но и на литературу мировую. Кстати, некоторые его произведения, а также подстрочники, сохранились, и их нужно срочно издавать. Только что-то не видно желающих… Равнодушие ненецкой интеллигенции по отношению к творческому наследию большого писателя меня, откровенно говоря, удивляет.

Значит ли сказанное мной то, что я не верю ни в будущее литературного ненецкого языка, ни в появление в обозримом будущем по-настоящему талантливых национальных писателей? Не совсем так. И дело тут в ситуации перелома, в которой оказался сегодня сам этот этнос. Промышленное освоение Севера, замедлившееся на какое-то время, активно набирает обороты. А вместе с ним разрушается традиционная среда жизни малочисленных народов. На Таймыре (если, конечно, оставить в стороне город Норильск) в силу объективных причин это проявляется не слишком сильно. На Ямале, где тундра опутана веревками дорог и трубопроводов, процесс зашел очень далеко. И в последнее десятилетие он активно развивается в Ненецком автономном округе .

Малочисленному народу не хватает воздуха. Понимание того, что, с одной стороны, технический прогресс остановить невозможно, а с другой – что все меньше остается возможностей для сохранения национальной самобытности, порождает в общественном сознании ненцев конфликт и яркие эмоции.

Протест и обеспокоенность, крик души могут выливаться не только в каких-то публичных акциях, но выплескиваться еще и на бумаге. Я уверен, что в это переломное время – пусть даже для этого потребуются годы - многие ненцы потянутся к литературе, которая поможет им осмыслить новую реальность. Не важно, на русском ли это будет написано, или на ненецком. Но писательский труд будет жить.