О чём скорбит "поуехавшая" Марина Давыдова?

Недавно критик Марина Давыдова дала в Берлине милое интервью, где обхамила всех, кто заменил "поуехавших" гениев сцены, и объявила себя борцом с режимом-душителем. Теперь это видео усиленно пиарит в сетях "пооставшаяся" либеральная публика, которой очень нравится вброшенный мем — "революция ничтожеств". Они его повторяют, как попугаи.

Фото: Фото из личного архива Марины Давыдовой

Всё интервью пронизано страхом. И страшит даму не НКВД-ФСБ, проводящая спецоперацию по зачистке театров, а появление новых имён и обновление русского театра, который Давыдова и её аватары превращали в жалкое подобие западного со всей его либеральной повесткой.

Среди "ничтожеств" она особо отличает два имени. Признаётся, что никогда про этих людей не слышала, и выдаёт такое "экспертное" заключение, какое может выдать только конченое хамло. Один из новых спектаклей (в бывшем "Гоголь-центре", откуда ещё не до конца выветрился запах спермы) мне довелось увидеть. Сообщаю: это достойная постановка. Вся либеральная секта ждала провала, чтобы радостно взвыть, а режиссёр её огорчил.

 

Сцена из спектакля "Искушение". Пресс-служба театра "Гоголь-центр"

К слову, если "поуехавшая" Давыдова называет всех, кто без её санкции ворвался на столичную сцену, "ничтожествами", то режиссёры и авторы имеют полное право называть Марину Юрьевну "берлинской хабалкой". Или "светоносной задницей".

Никакой "революции" в русском театре пока не наблюдается. Если 30 лет драму вытесняли постдрамой, авангард — антиавангардом, а сатиру — стёбом, то за год-полтора театр не изменится. Пока просто снизилось количество вбросов в культуру из либеральной канализации и стало возможно дышать. Стало возможно ходить в театр с минимальным риском нарваться на "провокацию" (напомним, что терпеть паскудство и хамство — это требование современного пост-театра, воспитывающего "истинных европейцев").

Сегодня мы наблюдаем отдельные постановки, которые вселяют надежду. Вот поставил Павел Карташёв, о котором Давыдова явно "не слышала", "Чайку" как комедию (со страстным интересом к исходному замыслу), и мы этим счастливы. Мы видим, что живое пробивается сквозь трещины в асфальте, которым либералы, казалось, закатали русскую культуру в три слоя. Мы рады тому, что на сцене, где раньше шла "Русская смерть", теперь идёт "Чайка". (А на "Русскую смерть", помнится, слетелся весь экспертный совет "Золотой маски", и её бы наверняка отгрузили режиссёру-могильщику, если бы не статья в Pravda. Ru, написанная агентом НКВД по личному указанию Путина.)

 

Сцена из спектакля "Чайка". Пресс-служба тетра "Школа драматического искусства"

Театр неизбежно отдышится, отмоется в классике, обновится в волшебной сказке и обратится к актуальным вещам. А пока он ещё слишком запуган и сбит с толку "вещими поэтами" постмодернизма.

Чтобы дотянуться до небес у нашего театра есть всё. Он технически отлично вооружён. У него есть таланты. Но главное — он заглянул в бездну, откуда вынесло всех чертей. Он жил под гнётом абсолютной сволоты, которая целенаправленно разрушала культуру, и не сошёл с ума. Он выстоял под колоссальным давлением. Поэтому над ним сегодня и открылись небеса метафизики.

Осознавая это, "поуехавшая" тоскует. Она оглядывается на пройденный путь, где до края оставалось четыре шага, и воет: славит былой "лучший в мире театр", который мог "модернизироваться" до полного одичания. Дама скорбит, ясно осознавая своё поражение. Она проиграла свою войну с русской культурой. Как проиграл свою войну её муж, пиарщик "пародийных религий", всю жизнь пролаявший на православие.

Сегодня Давыдова осваивается в Европе, в родной ей фестивальной стихии, и уже как начётчица повторяет установки Ханса-Тиса Лемана о театре без слов и актёров, о фальши "вербального" театра, который давно устарел. Она рада тому, что на Запад перебрался почти весь творческий союз "Добей гадину!". (А уж как мы этому рады — не передать!)

В финале журналист-иноагент Катерина Гордеева вдруг задала смутивший беглянку вопрос, адресующий к Чаадаеву с Пушкиным и вечному спору "патриотов" и "западников": "Истина или Родина?" Поднять беседу на философский уровень не получилось и не могло получиться. Для этого нужны инструменты постижения жизни и судьбы человеческой, главный среди которых — это национальное сознание, ощущение связи с Родиной, с образом человека, отражённом в её культуре. У берлинской страдалицы и близко этого нет. Она занята отнюдь не философской, а конкретной подрывной деятельностью: маргинализацией театра под болтовню для лохов. Её идеал — Телемское аббатство, рай для избранных, который, увы, невозможен, пока длится эта "грязнотная" История. Кончить Историю, разрушив национальные культуры и государства, и кайфовать в Телеме, — к этому устремлены грёзы "свободной личности".

Спасаться на Западе даму, как выясняется, заставили "патриоты", нарисовавшие на её двери букву Z. И надо же такому случиться: сделали это прямо перед визитом немецкой съёмочной группы… Предлагается в это поверить.

 

Фото из личного архива Марины Давыдовой

Нарисовать Z на своей двери, чтобы немцам было что снять, и выставить себя жертвой режима — это логичный поступок для того, кто погряз в провокациях. За это обеспечат и эфир, и комфорт, и сцену.

Кстати, о самореализации Давыдовой как режиссёра. В интервью включены фрагменты её берлинского дебюта. К увиденному только одно замечание: 30 лет заниматься театром, а потом выдать агитку, созвучную передовице в либеральной "Мурзилке", — это позор.

Так кто же "ничтожество"?