Народный артист РФ Николай Бурляев: "Пока отношение государства не изменится, в культуре будет процветать практика вседозволенности"

Наследники самой читающей в мире страны всё чаще обсуждают не художественные достоинства, а скандалы, связанные с появлением очередного образчика "современного искусства" или выступлением новоявленной "звезды эстрады".

Российская культура находится в опасности. Причём уже давно. Отношение к ней всегда было как к чему-то последнему, остаточному — и при советской власти, и сейчас. Так считает президент международного кинофорума "Золотой Витязь", председатель Славянского творческого союза, член Патриаршего совета по культуре и народный артист России Николай Бурляев.

Своим видением будущего культуры в России и способов её возрождения он поделился в программе "Точка зрения" на Pravda.Ru. По словам народного артиста России, одна из главных проблем сегодня — недостаточное финансирование со стороны государства.

— У нас в стране на оборону выделяется семь процентов ВВП, а на культуру — менее одного процента. Это показатель отношения государства. Пока оно не изменится, будет процветать практика вседозволенности, чудовищное снижение духовного уровня кинематографа, театра и вообще культуры, поскольку её, как и всё вообще, у нас в стране запихнули в рынок наши младореформаторы.

Я последние годы говорю упорно (и уже это поддерживает и Никита Сергеевич Михалков), что культура и рынок — понятия несовместимые, у них разные задачи.

• Бюджет Министерства культуры должен быть равнозначен бюджету обороны страны.

Надо принимать закон "о мировоззрении"

Сейчас, правда, одна из партий — "Справедливая Россия" — поставила-таки первым номером своей программы культуру. И они, видимо, будут пробивать три процента ВВП на культуру.

Хотя даже если обновлённая Дума это примет, ничего не изменится. Нужен закон, обоснование идеологии российского государства. Если наших либералов пугает слово "идеология", можно по-русски назвать — мировоззрение.

Мы должны принять мировоззрение, тогда мы наладим процессы культуры, и тогда наши чиновники не будут давать наши государственные деньги грантами на инсталляции этого фаллоса на санкт-петербургском мосту, пьесам, пропагандирующим однополую любовь между школьниками и так далее — всё то, что до последнего этого времени в системе вседозволенности у нас проходит.

— Вы считаете, что возможно законодательно закрепить идеологию или мировоззрение? Она разве не из самой гущи народной вырастает? Нужно обязательно её оформить в законодательные тиски?

— Она уже из гущи выросла давно, но кто этого придерживается? Вот эти театры, которые пропагандируют, так сказать, однополую любовь, приверженцы патологических направлений — им дают государственные деньги.

Если художники так называемые сами не могут себя прилично вести, то надо вводить мировоззрение, где всё будет прописано. Кстати, уже первый шаг сделан: в 2014 году был издан указ об основах государственной и культурной политики. О нём бывший министр Мединский говорил, что это "конституция для чиновников Минкультуры", но они её не выполняют и не могут выполнять, потому что до сих пор действует система вседозволенности.

 

Когда я был заместителем председателя Общественного совета, был скандал с антихристианской оперой "Тангейзер" в Новосибирске. Тогда мы посмотрели эту постановку, малоталантливую, претендующую на так называемое современное прочтение: все ходят в джинсах, голые девицы и издевательство над Христом. Мы сказали наше мнение. И, опираясь на него, Мединский предложил директору театра исправить провокационные моменты, он отказался, и тогда министр, а это, в общем-то, главный продюсер от государства, уволил директора. То есть, Общественный совет может решать эти вопросы.

Культура и реклама

— Так ведь, когда люди выступают о том, что надо что-то запретить, это попадает обязательно на страницы СМИ, транслируется, и люди обращают внимание: "Ах, вот какие интересные ребята, их хотят запретить" — интерес к ним вызывается. Реклама получается…

— Волков бояться — в лес не ходить. И, как говорил Достоевский:

"Бог и дьявол борются, и поле битвы — сердце человека".

Мы должны озвучивать болевые моменты, а люди должны разбираться.

— То есть вы считаете, что должны вмешиваться во всё, начиная от архитектуры, раз вы упомянули памятник в Петербурге, до галерей, выставок и всего прочего?

— Конечно. Надо принять мировоззрение, тогда будет понятно чиновникам, что нельзя давать государственные деньги тому, что не укладывается в наше российское мудрое мировоззрение, божественное мировоззрение. И запретить дьявольскую, попустительскую вседозволенность.

— А как же быть с определением культуры Ницше: "это тонкая яблочная кожура над раскалённым хаосом". Стоит ли её давить грубыми лапами?

— Грубыми не надо давить. Лапы бывают очень нежные. Вспомните, что главным цензором России был выдающийся великий русский писатель и дипломат Фёдор Иванович Тютчев и почитал эту должность своей главной судьбоносной миссией.

Как быть с памятью

— Хорошо, будем ориентироваться на это. Но как быть с памятью о советских идеологических шорах, которые вырезали кадры из фильмов, да и вообще запрещали многое — мы не можем до сих пор увидеть ни одной записи любимовского "Театра на Таганке"?

— Я категорически против политической цензуры. Потому что и я сам настрадался, и мои друзья и коллеги. Те же Тарковский, Высоцкий, Тодоровский и многие-многие другие.

Но общественный контроль обязательно должен быть. И в эти общественные советы должны входить, так я думаю, учителя, психологи, правоохранители, духовенство.

• Учителя посмотрят, скажут, что сценарий типа "Школы", который прошёл по Первому каналу, недопустим, потому что он ударит и по школе, и по детям, и будет криво формировать новое поколение; что, кстати, и сделано.
• Правоохранители могут сказать, что такой-то фильм усилит суицид, противоправные действия в стране.

Вот что должно быть, а не запретительство политическое. Обоснованное экспертное мнение, наше общественное — отцов и матерей, потому что от нашего руководства зависит, кому мы передадим Россию и какая она будет.